Одним таким днем, в очередной раз навестив коммуну Дзержинского, Павел как обычно встретился с Гончаровым. Тот вполне освоился в новом коллективе, занялся учебой и осваивал профессию фрезеровщика. Их дружба продолжалась, Шкет несколько раз бывал у Судоплатовых в гостях (они к тому времени получили комнату в коммуналке).

Встретились они в цеху во время перерыва, и Юрка предложил прогуляться на свежем воздухе – есть разговор. Прошли в березовую аллею неподалёку, сели на скамейку.

– Слышь, Паша, тут один из мастеров контра, – зыркнул по сторонам Гончаров.

– В смысле?

– Рассказывает старшим пацанам про Махно, мол, это герой и нужно быть на него похожим.

– Вот как? А что еще? – вскинул Павел бровь.

– Мол, после колонии, научив профессии, всех отправят в кацапию[55] работать на москалей.

– Как его зовут?

– Фоменко. Мордатый и с усами, как у таракана.

– Значит так, Юра, – Павел положил руку на плечо друга. – О нашем разговоре никому. Ты меня понял?

– Ага, – кивнул друг. – Могила.

В этот же вечер Судоплатов доложил о полученной информации Козельскому, мастера взяли в разработку, а спустя месяц негласно задержали. На допросах он показал, что является членом харьковской ячейки «Набата», выдал организаторов и явки.

После этого в городе прошёл ряд арестов, махновская сеть в столице перестала существовать. Участников разработки поощрили, Судоплатов получил благодарность от республиканской Коллегии ОГПУ[56]. А спустя ещё месяц его приняли в партию большевиков, Эмма вступила туда двумя годами раньше.

Она оказалась любящей и внимательной женой, в квартире царили тепло и уют, поздно возвращавшегося со службы мужа всегда ждал вкусный ужин. Кроме этого Эмма побудила Павла заняться изучением права в Харьковском государственном университете. Тот с интересом прослушал ряд лекций и даже сдал экзамен по экономической географии, но вскоре учебу пришлось оставить, на неё хронически не хватало времени. В короткие часы досуга пришлось заняться самообразованием – уголовным правом, психологией и криминалистикой.

За это время чета побывала в коротких отпусках, навестив сначала родителей Эммы, а затем – Павла. Незаметно летели годы. Молодое пролетарское государство выходило из разрухи, строило фабрики и заводы, возрождало сельское хозяйство и организовывало колхозы. Всё это шло по плану первой пятилетки, предусматривающему индустриализацию страны, на повестке дня стоял лозунг – «Догоним и перегоним Запад». На Украине вводилась в эксплуатацию первая очередь Днепрогэса, закладывалась «Запорожсталь» и «Харьковский тракторный».

Не оставались в стороне и украинские чекисты. Остатки контрреволюционных банд и националистическое подполье были разгромлены, борьба с детской безнадзорностью шла успешно. Опекаемый Судоплатовым Юрка Гончаров выпустился из колонии и поступил на рабфак, а оттуда в херсонскую мореходку.

В 1933 году председатель республиканского ОГПУ Балицкий был назначен заместителем Менжинского[88] и, переезжая в Москву, взял с собой нескольких работников.

В их числе был и Судоплатов.

На новом месте Павла назначили старшим инспектором управления кадров, курировавшим перемещение по службе и новые назначения в Иностранном отделе (закордонной разведке ОГПУ). Работа была для него незнакомая, пришлось больше работать с документами и общаться с руководством, в том числе с начальником отдела Артузовым, начинавшем при Дзержинском.

Это был интеллигентный, средних лет человек с университетским образованием, знавший несколько иностранных языков, ранее возглавлявший Контрразведывательный отдел. Он провел ряд блестящих операций, в том числе «Трест» и «Синдикат-2», по ликвидации белоэмигрантского контрреволюционного подполья в СССР и операцию по аресту резидента британской разведки в Москве Сиднея Рейли.

Спустя несколько месяцев Артузов вызвал молодого сотрудника к себе.

– Как служится, товарищ Судоплатов? – спросил, предложив сесть, Артур Христианович.

– Спасибо, товарищ начальник, всё нормально.

– Насколько помню из личного дела, вы по национальности украинец?

– Наполовину – мама у меня русская.

– Оттуда же следует, что занимались ликвидацией петлюровщины и махновщины, – продолжил начальник.

– Приходилось, – согласно кивнул головой Павел.

– В таком случае имеется предложение. Один из моих сотрудников, работающих по линии украинской националистической эмиграции за рубежом, увольняется по состоянию здоровья. Как вы смотрите на то, чтобы занять эту должность?

Сразу предупреждаю, работа ответственная и опасная. Возможны командировки за рубеж.

– Опасностей я не боюсь, – чуть помолчав, ответил Павел. – Вот только языков, кроме русского с украинским, не знаю, – поднял на начальника глаза.

– Это дело наживное, – чуть улыбнулся тот. – Даю вам время подумать до следующего утра.

Домой Павел вернулся в противоречивых чувствах, что сразу же заметила жена. (Вскоре после переезда мужа в столицу её тоже перевели в центральный аппарат. Жили они теперь в однокомнатной служебной квартире на Малой Бронной. Элла получила назначение в Секретно-политический отдел и в её обязанности входила работа с сетью осведомителей в только что созданном Союзе писателей и в среде творческой интеллигенции). За ужином Павел рассказал ей о поступившем предложении, жена посоветовала согласиться.

– Оперативную работу ты знаешь и это направление тоже. А в командировку сразу не пошлют. Поверь, дорогой, моему опыту.

– У меня такое же мнение, – отодвинул пустую тарелку муж. – Тем более работа в кадрах не по мне. Бумаги, собеседования, хождение по кабинетам.

На том и порешили.

Ровно в девять следующего дня Судоплатов постучал в кабинет Артузова.

– Ну как? – предложив сесть, поднял тот глаза от папки с бумагами.

– Согласен, – решительно сказал Павел. – Готов продолжить службу в новом качестве.

– В таком случае поздравляю, – Артур Христианович пожал ему руку. – Уверен, вы справитесь.

Далее было именно так, как сказала Элла. После того как Павел принял дела и заместитель Артузова Слуцкий подробно ознакомил его с предстоящей деятельностью, началась кропотливая работа.

После трагического убийства советского дипломата Майлова во Львове, совершенного террористом ОУН[57] Лемеком председатель ОГПУ Менжинский издал приказ о разработке плана действий по нейтрализации террористических акций украинских националистов. Украинское ГПУ сообщило, что в их подпольную военную организацию в изгнании чекистам удалось внедрить проверенного агента – Лебедя. Это явилось крупным достижением.

Назначенный на место Артузова Слуцкий вызвал Судоплатова к себе и предложил стать сотрудником-нелегалом[58], работающим за рубежом. Как и прежде, было давно время на размышление.

В этот раз тоже возникли сомнения – поскольку опыта такой деятельности у Судоплатова не было, и что там за жизнь, Павел не представлял. К тому же знания немецкого (предстояла работа в Германии и Польше) равнялись нулю. Однако чем больше он над этим думал, тем заманчивее казалось предложение. Взвесив все «за» и «против», необходимое согласие дал. Эмма восприняла всё спокойно, пожелав мужу удачи.

Со следующего дня на конспиративной квартире началось интенсивное изучение немецкого языка, занятия проходили пять раз в неделю. Вдобавок опытные инструкторы на спецобъекте приступили к обучению Судоплатова рукопашному бою, владению холодным оружием и стрельбе. Задача облегчалась тем, что определенные навыки и опыт в этом деле он имел.

Появился у Павла и опытный наставник в лице заместителя начальника отдела Шпигель-глаза. У последнего имелся большой опыт работы в качестве нелегала в Китае и Западной Европе. В начале тридцатых «крышей» разведчика служил рыбный магазин по продаже омаров, расположенный на Монмартре[89].