Дом Мелиссы стоял за заросшей боярышником изгородью, которая была столь высокой, что от него виднелась лишь макушка красной крыши. Сама же она являлась особой крайне некрасивой: долговязой, худой, с тёмными усиками над верхней губой, длинными неуклюжими руками и с твёрдой мужской поступью, чем напоминала Агнесс одну из трёх шекспировских ведьм, которых на своём тернистом пути повстречал Макбет. Года три назад она напялила на себя муслиновый чепец, обшитый широкой синей лентой, тем самым громогласно объявив миру, что отныне прощается с какими бы то ни было надеждами на вступление в святилище Гименея, и будет довольствоваться обществом любимой кошки Хлои.
Если мисс Фултон и имела слабость, то, безусловно, слабость эта состояла в том, что где бы она ни находилась, она всюду совала свой нос куда не следует: в прачечной ли она с корзиной грязного белья, или в старой кофейне за игрой в бридж, на базаре ли, куда ходила с корзинкой для пикника и где за шиллинг и шесть пенсов неизменно брала дюжину свежих яиц, баранью лопатку, полфунта сливочного масла, картошку и селёдку, или на утреннем церковном богослужении, куда, прижав к голове плоскую круглую шляпку, украшенную пучком перьев белой цапли, и удерживая в руке сложенный зонт и замшевую сумочку с платком и нюхательной солью, исправно ходила каждое воскресенье, чтобы послушать преподобного Джона Брауна, супруга Агнесс.
В церковь, надо сказать, она ступала в числе первых и, манерно кивнув в сторону алтаря, всегда садилась на переднюю скамью, выжидая, пока преподобный викарий – статный мужчина, служивший ей образцом совершенства – появится в проходе в сутане и стихаре, облегавшим поджарое тело и широкие плечи. Всё внимание Мелиссы было обращено к лицу преподобного: к его высоким скулам, прямому носу, тёмным, совсем не английским глазам, и губам, которые, будучи одновременно и очень чувственными, и не знающими пощады, наверняка могли бы заслуживать лучшей участи, если бы сам он хоть что-нибудь понимал в мирских делах. Она сосредоточенно наблюдала за всеми его действия, за тем, как величаво проходит он мимо надгробия Джейн Остин, как поднимается по ступенькам на кафедру, как, в заполненной до отказа церкви, где ничто не нарушало вежливой тишины, грустным и пронизывающим насквозь голосом читает великолепную проповедь: задумчиво и в то же время вдохновенно, делая большие паузы между предложениями, когда говорит про грешников, кои непременно окажутся под карающей десницей Господа, или про нравственное разложение, что подстерегает людей с момента их рождения. Обожая выставлять себя напоказ, с сияющими глазами и с удвоенным пылом она распевала гимны, которые успела хорошо выучить и которые пели прихожане под слегка расстроенный орган, и пускала при этом фальшивые трели. Она, мисс Мелисса Фултон, была первой в очереди на святое причастие, становясь на колени перед алтарем в нетерпеливом ожидании, когда преподобный подойдёт к ней со словами: «Тело Господа нашего Иисуса Христа, за тебя преданное, да сохранит тело и душу твою в жизнь вечную: приими и ешь это в воспоминание, что Христос умер за тебя и напитайся Им в сердце своём верою с благодарением». В эту минуту она смотрела на викария с таким плотоядным вожделением, с каким смотрят любители вкусно поесть на изысканное блюдо, а потом медленно открывала рот и высовывала язык, чтобы рука викария положила на него облатку, испечённую из пресного теста. «Кровь Господа нашего Иисуса Христа, за тебя пролитая, да сохранит тело и душу в жизнь вечную; пей это в воспоминание, что кровь Христова пролилась за тебя, и пребудь благодарен», – и рыжеволосый церковный мальчик, помощник викария, подносил чашу с вином к её накрашенным губам, и она делала большой жадный глоток, словно её долго мучила жажда.
После службы Мелисса неизменно наведывалась к Агнесс, всякий раз повторяя, что женщине всегда нужна другая женщина. А та любезно поила её чаем со вкусом тимьяна из фаянсовых чашек и угощала домашними булочками «челси» с корицей, лимонной цедрой и изюмом – и вовсе не потому, что находила в её лице хорошую компаньонку, а из чувства врождённой обходительности. Мелисса бесцеремонно пользовалась этим радушием и отвлекала ум хозяйки дома праздной болтовней, оживлённо сплетничая обо всех: о лицемерных прихожанах церкви, в чьих глазах поселилась вселенская скука, о грудастой толстушке – хозяйке трактира, крутившей флирт с постояльцами и державшей под башмаком робкого и податливого мужа, о холостом лавочнике, обуреваемом страстью к лошадиным скачкам, о всезнающем почтальоне со светло-серым котелком на голове, который он носил постоянно, зимой и летом, о худосочной старушке-настоятельнице богадельни с накладным шиньоном, о выжившей из ума директрисе детского дома, и так далее, щедро обливая их потоками слухов. Поэтому Мелисса Фултон была последним человеком, которого Агнесс хотела бы посвящать в свои новости. И вот сейчас она увидела, что соседка, стоя на пороге её дома, пялится на неё с нескрываемым удивлением, переводя взгляд с её руки на округлившийся живот.
Воскликнув «О Господи!», Мелисса развернулась и, придерживая шляпку, выбежала из дома. Агнесс почувствовала себя застигнутой врасплох. Она понимала, что побег соседки мог означать лишь одно: та собралась известить жителей Винчестера об интересном положении, в котором оказалась жена викария. Сердце Агнесс ушло в пятки, и она ощутила прилив страха. Разумеется, сия новость непременно вызовет законные вопросы у её бесплодного от природы супруга. Узнав, что она носит во чреве ребёнка, он незамедлительно потребует объяснений. Поверит ли он всей душой и сердцем в чудо непорочного зачатия? Возгласит ли с великой радостью, воздев руки к небесам: «Благословенна Ты в жёнах и благословен плод чрева Твоего!»? Напротив! Это разбудит в нём глубокую скорбь по поводу её нравственного падения. Он станет упрекать её во грехе и измене, потому как прелюбодеяние жены – страшная вещь, повергающая всякого мужа в скорбь и ярость. И ничто не убедит его в её чистоте.
Глава 3
Мисс Фултон уже находилась на весьма почтительном расстоянии, когда Агнесс бросилась вдогонку, и, спустя четверть часа она, заплаканная и перепуганная, сидела перед любопытной соседкой на скамье городского парка и умоляюще смотрела на неё.
– Так, милочка, – торопливо произнесла Мелисса, с жадным вниманием глядя ей в лицо и накрыв её ладони своими, – выкладывай всё как есть.
– Всё так непросто…
– Не держи меня в неведении, ангел мой. Поскорей расскажи мне о том, что, судя по всему, тебя очень волнует. Сними тяжесть с души…
– Ах, дорогая Мелисса. По-видимому, я собралась стать матерью, – не без труда выдавила она из себя и почувствовала, как сильно у неё дрожат пальцы.
– Матерью? Да ты что? В свои-то тридцать восемь лет? – она обратила на Агнесс свои маленькие вопрошающие глаза, в которых боролись удивление и что-то похожее на ужас. – Вот же радость небесная для преподобного!
– Нет, Мелисса. Всё не так, как ты думаешь. Супруг мой не может иметь детей, несмотря на то, что мы долгие годы усердно молились о разрешении своего неплодия.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
