Изнизу доносится приглушенный крик. — Не говори за меня! Пауза. — Но я зол. И на тебя, 2B! Твоя вечеринка прошлой ночью — последняя капля.

— Да, 2B, — дразню я. — Последняя капля.

Шейн смотрит на меня с убийственным взглядом. — Что ты сделала с ними?

— С кем?

— Со всем зданием. И не только с Red Birch. Я знаю, что ты распускаешь обо мне сплетни по всему Медоу-Хилл.

— Извини, что разочарую тебя, но ты сам заработал свою собственную репутацию.

— Чепуха.

Слышу шаги позади себя и вздрагиваю, когда полностью одетый Уилл появляется.

— Все в порядке? — с улыбкой спрашивает он. — Утро было очень хаотичным.

— Это было настоящим мучением.

— Ух ты. А Уилл все еще здесь? — спрашивает Шейн, заглядывая в мою дверь.

— Не твоё дело.

Я возвращаюсь в квартиру и захлопываю дверь.

— Я ненавижу, что он живет здесь, — говорю я мрачно. — Я ненавижу это всем своим сердцем.

Уилл смеется. — Мне это нравится.

— Наслаждаешься моими страданиями, да?

— На самом деле, мне нравится его страдание. Забавно смотреть, как ты мотаешь ему нервы. Уверен, он не спит всю ночь, прокручивая в голове, как бы ему ответить в последний раз.

Слышится громкий стук в дверь.

Уилл улыбается. — Видишь?

Когда я открываю дверь, Шейн проходит мимо меня и заходит в квартиру, как будто живет здесь.

— Я подумал об этом прошлой ночью и решил, что если мне не разрешают спать с чирлидерами, то тебе нельзя спать с хоккеистами. Новое правило. Правило Линдли. Ты не можешь переспать с моими товарищами по команде.

— Почему? — возражаю я, хотя между мной и Уиллом ничего не было.

— Из-за злости, — отвечает Шейн. — И мести. Это чисто ответная мера.

— Ты такой ребенок.

— Кто, как не ребенок, это поймет.

— О боже, это буквально то, что сказал бы ребенок.

— О, и еще одно правило. Тебе нельзя настраивать здание против меня.

— Слишком поздно, — говорю я с самодовольной улыбкой.

— Так ты все-таки что-то им сказала!

Взгляд Уилла прыгает между нами, как пинг-понговый мяч. — Вы флиртируете?

— Нет, — говорю я в ужасе.

— Что ты сделала с соседями? — настаивает Шейн.

— Ничего, клянусь.

Он хмурится. — Ты врешь?

— Конечно.

Уилл начинает смеяться. Он похлопывает Шейна по руке, затем смотрит на меня. — Эм. Думаю, я оставлю вас. Спасибо, что позволила мне переночевать.

— Пожалуйста, не оставляй меня с ним, — умоляю я, но Уилл уже направляется к двери. Я снова смотрю на Шейна. — Видишь, что ты натворил? Ты отталкиваешь всех своей личностью. У меня нет друзей из-за тебя.

Его губы подергиваются. — Ты такая королева драмы.

— Кто, как не королева драмы, это поймет, — повторяю я. — Так что, убирайся. Мне нужно подготовиться к заседанию ТСЖ. Мы можем продолжить этот разговор… дай-ка мне проверить свой график… никогда.

— Не переживай, мы закончим его на собрании жильцов, — говорит Шейн с усмешкой. — Я планирую присутствовать.

— Не смей.

— О, я посмею. У меня есть вопросы к совету.

— Совета нет.

— Он появится, когда я с ними закончу.

— Что это вообще значит! — всхлипываю я, но Шейн делает как Уилл и марширует к двери.

— Я вернусь через двадцать минут, чтобы проводить тебя на собрание, — кричит он через плечо.

— Не смей, — рычу я за ним.

— О, я чертовски посмею, — слышу я в ответ, когда дверь захлопывается.

О боже. Я ненавижу его. Не могу поверить, что мои губы касались его губ прошлой ночью. И его язык был в моем рту. И мне это понравилось.

Эта память только усугубляет утро, которое итак было адским. Я бормочу проклятия себе под нос, пока собираюсь. Злюсь, пока чищу зубы, и натягиваю синее платье с маленькими белыми цветочками. Пока жду, когда кофеварка закончит своё дело, проверяю телефон и нахожу несколько сообщений от брата и одно от Джиджи.

Томас сообщает о себе из Перу, где он занимается волонтерством в гуманитарной организации. Он уверяет, что жив и по-прежнему планирует вернуться домой в конце лета на ежегодный пикник, который устраивает папа. Отлично. Я скучаю по нему.

Сообщение от Джиджи пришло всего двадцать минут назад. Она отправила его из аэропорта, заявив, что они ждут у своего выхода на посадку и ей скучно, потому что Райдер читает книгу вместо того, чтобы разговаривать с ней.

Я сначала отвечаю ей, так как очевидно, что ей нужно внимание больше, чем Томасу.

Я:

Я поцеловала Шейна прошлой ночью как часть ставки в игре. Это было худший опыт в моей жизни. Прошу о личном пространстве в это время великого стыда и страданий.

Джиджи:

LOL Ты действительно поцеловала его?

Я:

К сожалению.

Джиджи:

Он хорошо целуется?

Я:

На 5/10?

Вру, на самом деле была крепкая восемь. Возможно, даже девять, если бы не было зрителей. Или, может быть, зрители сделали его с семи до восьми. Было странно горячо, когда на нас смотрят.

Джиджи:

Он пытался что-то делать помимо поцелуев?

Я:

Нет. Но я что-то почувствовала.

Джиджи:

OMG Как будто ты почувствовала что-то большее?

Я:

Нет, я буквально почувствовала что-то. У него был стояк, и он был…впечатляющим.

Джиджи:

О, я знаю. Я случайно наткнулась на него посреди ночи, когда шла в ванную, и он был голый.

Я:

И ТВЕРДЫЙ?

Джиджи:

Нет, нет. Он был вялым. Но даже вялый он впечатлял.

Я:

Не знаю почему, но слово вялый почему-то странно меня оскорбляет.