Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Не таковы новые области физики, чтобы быть служанками натурфилософских принципов.

Мы имеем субъективную реальность феноменов, которые не материальны и не идеальны. Наличие этих феноменов, их незамкнутость, неполнота позволяют выдвинуть гипотезу об объективной реальности. И все возможные рассуждения на эту тему нам говорят: объективная реальность не идеальна и не материальна. Она – продолжение того, что мы имеем, но продолжение, не похожее на то, что мы имеем. Это не дома, деревья и горы. Это не "виденности", подобные резерфордовскому "виденью" атома.

В. ВОЗМОЖНА ЛИ МЕТАФИВЗИКА БЕЗ СПЕКУЛЯЦИЙ?

Отвечая на первый вопрос, мы говорили о необходимости отказа философии от злоупотреблений абстракциями, отвечая на второй – о небытийной отфеноменальной природе идеального. Идеальное уходит из мировоззренческого фокуса и даже в качестве подсобного орудия мышления выступает как третьестепенность. Критика чистого разума формально не нужна, ибо нет никакого разума. На предполагаемом месте разума находится сугубо чувственный ум.

Ум не может перепрыгнуть через себя – флюиды идеального над ним остаются пустыми. Если они пригодны для решения каких-то частных вопросов, то непригодны для философии в качестве ее предмета. Здесь пути метафизике нет, то есть нет спекулятивного пути. Остается только одна возможность – частичная редукция феноменального. Акт редукции делает ясным, что именно в феноменальном является производным, относительным, а что всё еще несет в себе черты абсолютного.

Методов трансцензуса несколько. Сравнение результатов, полученных различными методами, позволяет делать поверки. Роль эмпирического материала для философии, помимо феноменов, играют логические, естественнонаучные и независимые от естественных наук чисто мировоззренческие парадоксы. Возникающая новая метафизика, хотя и сходна с наукой, последней не является ввиду особенностей своего предмета. Метафизическим миром оказывается всё то, что мировоззренчески просвечивает сквозь пленку реальных феноменов. Эта метафизика является, скорее, "метаментальникой". Ее сфера – метасознание. Отнюдь не выдуманное психологами подсознание!

Г. В ЧЕМ СЮРРЕАЛИСТИЧНОСТЬ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОГО ФИЛОСОФСКОГО МЫШЛЕНИЯ?

Несомненно – в попытке гиперреализма и, сверх того, – в отталкивании от того сюрреалистического абсурда, в котором рано или поздно оказываются, до которого доходят направленности коллективистской механики, конвенционализма.

В метафизическом нет ни стрелы, ни Ахиллеса, ни черепахи, но древние иллюстрации метафизического мироустройства, связанные со смешиванием различных гносеологических пластов, могут явно или неявно перекликаться с новыми.

На глубинном уровне здравый смысл, наука и философия мало смотрят друг на друга, почти не пересекаются. Философия одновременно и возвращает человека в человека, и снимает его существо как таковое, превращает его кажимости в мыльный пузырь.

Д. О "ПРЯМОМ" ИЛИ "БЫТОВОМ" ДОСТУПЕ К МЕТАФИЗИЧЕСКОМУ

К правильному представлению о характере метафизического можно, в частности, прийти путем отказа от доминанты зрительных стереотипов протяженности. Алокальность и внекоординатность объективной протяженности[3] не должны приводить к выводам о следовом характере пространств, промежуточных между объективным и субъективным.

К метафизическому относится абсолютное, буферное и доабсолютное. Однако, говоря о непосредственном доступе к метафизическому, мы не имеем в виду некой духовидческой узримости буферного (здесь возможны бесчисленные фальсификации). Образование метафизического иллюминатора, метафизический прогляд даются не через образы и представления. Это виденье (бесструктурное или близкое к бесструктурному) возникает благодаря внутренней чувственной вспышке. Фактически подобный контакт с метафизическим достигается через перцепцию-апперцепцию, особую сосредоточенность. Нельзя отождествлять прочувствованность метапсихического со всеми "движениями души", "душетрясениями". Наиболее полная открытость метафизического возникает там, где есть внеродовая, внеиндивидная оцененность бесструктурного. Открываемое описываемым образом древлесознание – обычно только частично и отнюдь не весь метафизический мир.

СЕМИОТИКА АНТИИНФОРМАЦИИ

/Доклады на заседании: "Поэтической функции", 1989 (Фонд культуры. Думская башня);

Философского клуба в рамках "Дней Петербургской философии – 2004"/

– Знает ли Электра своего брата Ореста?

– Да! Она знает его!

– Сейчас он стоит перед ней, закутанный

 покрывалом, и она не знает, что этот

человек – Орест.

/Парадокс Эвбулида/

Существует немало логических, математических, семантических, астрофизических и прочих парадоксов – около трех сотен. Их обозрение вызывает к жизни одну мысль: "Замкнуть уста и не философствовать". Многие философы так и поступают, хотя и по другим причинам, без обращения к проблемам элеатов и пирронистов. Метафизика выветрилась не только из философии, но также из поэзии, где практически не осталось поэтического содержания.

Утопление в обыденности – общее место. На потребителя-обывателя направлена современная наука, техника и технология. Мы – свидетели цивилизационного парадокса: изощренные технические средства существуют ради подачи примитивнейшего содержания и полоумной рекламы.

Тем не менее, можно показать пунктиром тот путь, по которому могла бы пойти земная цивилизация. Проведем хотя бы один штрих этого пунктира.

Эпистемологический анализ эстетических ощущений неизбежно должен опираться на выявление в человеческом восприятии некоторой особой сферы. Как правило, эту сферу принимают заведомо заужено, сводя ее, в лучшем случае, к внутреннему плану эмоционального. Условимся в дальнейшем называть внутренний (субъективный) план эмоционального эмотивным.

Во избежание недоразумений, поясним особенности используемой в данном изложении методологии. В нашей модели философско-психологического реализма мы отказываемся не только от обычных условностей постструктурализма, превращающих потенцию восприятия фрагментов текста или интенцию межтекстуального в развернутую актуальность, но и – в более общем ключе – от абстракции как ведущей формы философского рассуждения и заменяем функцию традиционной абстракции – функцией пропозиции (про-позиции, предпозиции, а не просто высказывания). Тем самым при опоре на то или иное здесь-теперь-сознание (выверенное и релятивизированное представлениями о других сознаниях и других здесь-теперь) возникает возможность получать обобщения без отвлечения и допущения, а также верификацию – прямой самодостаточной подстановкой.

3
{"b":"913988","o":1}