– Она там молится, что ли? – насмешливо произнес кто-то за моей спиной.

Смешки посыпались со всех сторон, но в следующий миг сменились гробовым молчанием, когда Кейдж вдруг вздрогнул и сложился пополам в остром приступе кашля. Чувствовал он себя явно очень плохо, но точно не хуже, чем несколько секунд назад, пока еще был мёртв.

– Это вы как? – пробормотал Сэм, не сводя глаз с вполне живого Кейджа. – Это вы… вы что такое, милочка?

Не стала отвечать, потому что в этот момент боролась с позывом тошноты. Всё-таки ритуал возвращения Тени занимал уйму сил.

– Можно мне воды? – попросила тихо.

Мне в ту же секунду со всех стороны протянули сразу десять стаканов воды. Взяла ближайшие два и выпила залпом, чувствуя, как потихоньку проходит головокружение. Даже на ноги снова смогла встать. Вокруг Кейджа уже хлопотали лекари, они закончат начатое мной. Я пока была не способна продолжить колдовать. Слишком много сил потратила на ритуал.

– Что здесь происходит? – раздался холодный голос за моей спиной.

Я обернулась. В нашу сторону спешно шел паренек, который бегал «за помощью», а впереди него хищным ястребом широко вышагивал Морис. И он глаз с меня не сводил.

Морис хмуро переводил взгляд с Кейджа, который пока еще не осознавал происходящее, на меня.

– Вы опять что-то натворили, мисс Габруа?

Я возмущенно фыркнула.

Ну почему сразу я, а? Нет, ну понимаю, конечно, что я плоховато себя зарекомендовала с утра пораньше, но по-моему, сейчас я вполне искупила свою вину, вернув инквизитора к жизни.

– Господин Сивронский умер несколько минут назад, мистер Кларксон! – сказал Сэм, вытянувшись по струнке.

Забавно было смотреть на пожилого дядечку, с трепетом и некоторым страхом смотрящего сейчас на молодого инквизитора. Интересно, кто такой этот мой куратор, что на него даже почтенные старцы с сильной аурой так восхищённо смотрят?

– Умер? – вздернул Морис брови и скептично глянул на Кейджа. – Сейчас он вполне живой и бодрый.

– Это мисс Габруа его воскресила, мистер Кларксон!

– В смысле? – он смерил меня недоверчивым взглядом, который я выдержала стоически.

Да, господин инквизитор, я умею не только губы и ногти красить. Не ожидали?

Сэм без умолку тараторил с восхищением, рассказывая о том, что тут сейчас происходило. И чем больше он говорил, тем больше Морис хмурился.

– И даже в обморок не грохнулась, что ли? – протянул, оглядывая меня с головы до ног и явно сканируя мою изрядно потрёпанную ауру. – Хм… Ну ладно. Допустим, вы не так уж бесполезны.

Я только молча возвела глаза к потолку.

Ну конечно! Признать свою неправоту он, разумеется, не сможет, да еще и при всех.

Морис тем временем допрашивал Сэма обо всех подробностях.

– Какие были симптомы?

– Никаких, мистер Кларксон.

– Снова внезапная смерть?

– Как и во всех предыдущих случаях. Ни ранений, ничего.

– На самом деле… – начало было я, но Морис взмахнул рукой, давая мне знак умолкнуть.

– Помолчите, мисс Габруа, я думаю.

Думает он, пф-ф-ф.

Инквизиторы тараторили со всех сторон, высказывая предположения и задавая вопросы друг другу, и во всем этом гвалте никто не хотел меня слушать.

– Мисс Габруа, – в очередной раз не дал мне высказаться Морис. – Вам повезло каким-то чудом поставить на ноги Кейджа, вы, безусловно, молодец, но вряд ли вы сможете…

– Да етить-колотить! – воскликнула я очень громко, возмущённо топнув ногой и сжав руки в кулаки. – Если я на шпильках, в юбке и с розовым маникюром, это не значит, что у меня нет мозгов! Это всего лишь значит, что я много времени уделяю внешнему виду! Но это лично мое, не касающееся вас дело. А вас должно касаться только то, что я хочу вам сказать!

– И что же вы хотите сказать, мисс Габруа? – таким холодным ироничным тоном.

И снова этот пронизывающий взгляд серых глаз с вертикальным зрачком. Но я заставила себя смотреть прямо, не мигая.

– Я точно знаю, отчего умер Кейдж, – сказала твердо. – И, видимо, все предыдущие жертвы, если их смерти выглядели точно так же.

– Оу, да ладно? – насмешливым тоном спросил Морис. – Генеральный Штаб стоит на ушах несколько недель, задействованы все поисковые отряды, никто ничего пока понять не может. Я лично занимаюсь проблемой с особым упорством, посвящая этому львиную долю времени, и все без толку. А вы вот так приходите и сходу заявляете, что все поняли? Смело, что тут скажешь.

– Ну, видимо, во всем Генеральном Штабе нет ни одного теневика, – хмыкнула я.

– Кого?

– Вы бы всё-таки почитали мою ведомость, чтобы ознакомиться с комментариями приемной комиссии, – издевательским тоном протянула я. – А то негоже как-то куратору не знать о сильных сторонах своих же стажеров. Непрофессионально как-то.

Со всех сторон послышались сдержанные смешки, а Морис явственно скрипнул зубами, яростно сощурившись.

– Вы забываетесь, мисс Габруа. Следите за своим языком. Так что случилось с Сивронским? Я не вижу на нем никаких следов нападения или чего-либо еще, за что можно было бы зацепиться.

Вместо ответа я сняла свои очки и протянула их куратору. Он изящно изогнул бровь.

– У меня нет проблем со зрением, мисс Габруа.

– У меня тоже, – хмыкнула я. – Очки не зрение исправляют.

– А что тогда?

– Очки многофункциональны, но сейчас для вас важен тот факт, что они позволяют увидеть некоторые вещи, принадлежащие изнанке мира.

– Чего?..

– Просто сами посмотрите, и все поймете.

Морис скептично скривился, но очки все же взял, нацепил на себя и уставился на Кейджа.

Куратор ужасно нелепо смотрелся в моих круглых очках на пол лица, на дужках которых были изображены бабочки. Кажется, это не только меня рассмешило, но и других инквизиторов, судя по их сдержанным улыбкам.

А вот Морис больше не улыбался. Он вообще был хмурый и крайне сосредоточенный. Присел на корточки рядом с Кейджем и задумчиво прочертил пальцем по его шее. Недоверчиво снял очки, посмотрел на шею без них, потом снова нацепил на себя очки.

Я понимала его недоумение. Я-то и без очков все распрекрасно видела, так как я теневик, а вот Морис только в них мог увидеть светящиеся ярким фиолетовым цветом круги и точки с зазубренными краями на шее и затылке Кейджа. Как будто кто-то или что-то совсем недавно в эту шею впивалось острыми зубами.

– Что это? – недоуменно спросил Морис. – Впервые такое вижу.

– О, господин куратор чего-то изволит не знать? – не удержалась я от насмешки.

Морис глянул на меня исподлобья таким тяжёлым взглядом, что шутить разом перехотелось.

– Вы не выпендривайтесь, мисс Габруа, а выкладывайте как есть, дело-то общее. Что с Кейджем произошло?

– У него украли Тень, – пожала я плечами.

– Чего украли?..

– Тень, – повторила я. – Так теневики называют способность мага удерживать в себе магическую Искру. Искра без Тени исчезает моментально, а вместе с ней уходит и телесность.

У Мориса было такое выражение лица, будто он имеет дело с сумасшедшим, который внезапно заговорил на другом, неизвестном ему языке.

– Какие еще теневики?

– Жители города Теней и их потомки. Вроде меня, – развела я руками.

– Почему я никогда об этом не слышал?

– Потому что ты не можешь знать все на свете, Морис, – лениво протянул чей-то холодный голос.

Я обернулась и увидела, как инквизиторы спешно расступаются перед высоким мужчиной с короткими светлыми волосами и очень светлыми серыми глазами. Лицо худое, черты лица острые, а аура верховного мага такая давящая, что от него невольно хотелось отойти в сторонку.

Вспомнила, что этот мужчина был вчера в приемной комиссии. Он был немногословен, больше слушал, но долго буравил меня странным остекленевшим взглядом.

– Город Теней – это малоизученное нами измерение различных духов, – сказал мужчина, присев около Кейджа на корточки. – Малоизученное, потому что человеку туда не попасть никаким образом. Точнее, попасть можно – но только в специальном волшебном сновидении или посмертно. Если Тень туда утащат. Я правильно говорю, мисс Габруа?