Слова ударили по моим ушам, когда паника растеклась по моим венам, а страх пополз по моему позвоночнику.

— Возможно, сотрясение мозга.

— Также могут быть внутренние повреждения.

— Скорая помощь сказала, что она беременна тройней.

Было проклятие, а затем еще несколько слов, которые не имели для меня смысла.

Ее отвезли в отделение неотложной помощи и отвезли в комнату, куда меня не пускали. Я прошелся за дверь, когда ко мне присоединились Гидеон и Сэмюэл. Медсестры входили и выходили из комнаты, и каждый раз, когда я пытался войти внутрь, они преграждали мне путь.

— Она в порядке? Моя жена в порядке? Она должна быть в порядке, верно? — Я продолжал повторять никому в частности. — Она должна быть в порядке. Она должна быть в порядке. Она будет в порядке.

Наконец, по прошествии нескольких часов, вышел врач. Я бросился вперед, почти в отчаянии. 

— Что происходит? Почему мне никто ничего не говорит? Она поправится?

— У Миссис Спенсер было два припадка подряд и отслойка плаценты. Мы должны немедленно подготовиться к кесареву сечению, — натянуто объявил он. — Ваша жена в крайнем бедственном положении, как и дети.

Его слова наполнили меня ужасом, и я не знаю, отразилось ли это на моем лице, потому что он сочувственно посмотрел на меня. 

— Значит ли это, что Джулианне, моей жене – что-то может грозить? Всего двадцать девять недель. Не слишком ли это рано?

Доктор кивнул. 

— Тройняшки будут недоношенными, и их нужно будет поместить в отделение интенсивной терапии новорожденных. Наша цель — благополучно родить всех троих без каких-либо необратимых повреждений.

— А моя жена? Что с ней? — Я даже не мог скрыть страх и боль в голосе.

— Уверяю вас, и мать, и дети — наши приоритеты.

Потом он ушел, и мне оставалось только цепляться за его слова; надеяться.

Я прошелся по комнате ожидания. Гидеон и Самуэль молчали, но я ценил тот факт, что я был здесь не один. Я не знал, сколько времени прошло. Долгие секунды превратились в мучительные минуты. Может, это был час? Может больше?

Это было похоже на вечность.

Я не знал, сколько еще смогу продержаться, потому что сходил с ума. Я провел дрожащей рукой по лицу, а затем мой взгляд метнулся к Гидеону. 

— Можешь позвонить Селене? Она наблюдает за Кэмероном.

Мой тесть кивнул. 

— Я уже сделал это до того, как попал в больницу, — серьезно ответил он. — Она позаботится о Кэмероне. Ты сосредоточься на Джулс и тройняшках.

Я подошел к окну, оцепенело глядя наружу. Сэмюэл предложил мне кофе, но я покачал головой. Я попытался сесть, но меня это беспокоило, поэтому я вернулся к расхаживанию. Взад и вперед; сжимая кулаки, молча молясь и с сердцем в горле.

Звук открываемой двери заставил меня повернуться, и доктор вышел с нейтральным лицом.

— Моя жена, — выдохнул я. — Она в порядке? Что происходит? Дети?

— Ваша жена все еще без сознания, но скоро должна прийти в себя. Миссис Спенсер потеряла немного крови, так что несколько дней она будет слаба. Хотя роды были тяжелыми для ее тела, она вне непосредственной опасности и выздоравливает.

Облегчение наступило мгновенно, и мои ноги ослабели. 

— О, слава богу. Слава богу, — выдохнул я. — Спасибо. А как же тройняшки?

Доктор вздохнул. 

— Мистер Спенсер, я хочу, чтобы вы знали, что мы сделали все возможное…

Мое сердце сжалось. 

— Что вы пытаетесь сказать?

— Мне очень жаль, — прошептал он, его глаза стали стеклянными. 

— Одна из девочек не пережила роды. Она была самой маленькой из тройняшек, весила всего три фунта, и мы сделали все возможное, чтобы вернуть ее, но… мне очень жаль.

Я отшатнулся назад, дрожа от силы едва сдерживаемых эмоций. Боль была резкой и жестокой.

 — Вы говорите, что одна из моих дочерей… моя дочь, она не…

Доктор уныло покачал головой. Мои колени подогнулись, и я рухнул на стул позади себя. Я моргнул, а затем началась дрожь; мое сердце бешено колотилось, и кровь, струящаяся по венам, стыла.

Моя грудь содрогнулась, когда меня пронзили грубые звуки боли, и мое сердце облилось кровью.

Я слышал, как Гидеон разговаривает с доктором, но я не слушал. Шок прошел через меня, и я пытался разобраться во всем этом.

Одна из девочек не пережила роды.

Это не может быть… настоящим.

Но это так. Как бы меня ни тошнило в животе, это было правдой. Я проглотил кислую желчь во рту прежде, чем успел подавиться ею.

В конце концов меня перестало трясти. Сэмюэл сжал мои плечи. 

— Они перевели Джулианну в отдельную комнату. Ты должен быть с ней.

Я последовал за Гидеоном наверх, слегка пошатываясь на ногах. В ту минуту, когда я вошел в комнату Джулианны, мое сердце сжалось при виде ее. Такая маленькая и хрупкая на больничной койке. Слезы затуманили мое зрение, когда я подошел ближе. Выражение ее прекрасного лица было спокойным, и это разбило мне сердце, потому что надолго ли?

Как мне сказать жене, что мы потеряли одного из наших детей?

Я провел костяшкой пальца по ее теплой щеке. 

— Я держу тебя, принцесса.

Я сел на стул рядом с ее кроватью и взял ее руку в свою, ожидая, пока она проснется. Это казалось вечностью, и я прислонился лбом к нашим переплетенным пальцам. Я ждал и ждал еще немного.

Дверь за моей спиной открылась, и в комнату вошел отец Джулианны. Он обошел кровать и встал с противоположной стороны от ее головы, нависая над своей дочерью, пристально наблюдая за ней с разбитым сердцем, написанным на его лице.

Мои глаза встретились с Гидеоном. Он уставился на меня; суда не было. Он просто ждал.

И я точно знал, что мне нужно делать.

Мой покойный отец, вероятно, разочаровался бы во мне.

Но я должен был сделать выбор.

ГЛАВА 8

Джулианна

Я проснулась, чувствуя легкое онемение, и моя голова была вся в тумане, запутанная. Мои глаза метались по больничной палате, прежде чем остановились на моем муже, который сидел рядом с моей кроватью, а моя рука была в его руке. Я помнила, что произошло за пределами здания Спенсера, но все, что было дальше, было пустым пятном в моей памяти.

— Что…— В горле так пересохло, что я едва могла говорить. Я несколько раз сглотнула, прежде чем снова попытаться заговорить. — Что случилось?

У меня болело все тело, а в нижней части живота чувствовался дискомфорт. Я посмотрела вниз, ожидая увидеть свой тяжелый беременный живот, и пока мой живот все еще был вздут, но он был намного меньше, чем я помнила.

— Киллиан, — выдохнула я в тревоге, пытаясь сесть, но потом захныкала, когда агония пронзила мое тело. — Мои малыши, где они?

Он соскочил со стула, когда я закричала, и наклонился над кроватью, пытаясь заставить меня лечь обратно.

— Что случилось? — резко потребовала я. — Киллиан!

Он тяжело сглотнул, его взгляд скользнул по комнате, прежде чем вернуться ко мне. 

— Ты была в бедственном положении, как и тройняшки, поэтому им пришлось сделать экстренное кесарево сечение, — медленно объяснил он. — Дети недоношенные, но с ними все будет в порядке.

— О, слава богу. Слава богу, — вздохнула я, откидываясь на подушку. — Где они? Могу ли я их увидеть?

Его убитое горем выражение лица смутило меня. Киллиан только что сказал, что с детьми все в порядке. Почему он выглядел таким… убитым горем?

— В чем дело? — спросила я, мой голос дрогнул. Паника поднялась во мне, и страх скользнул по моим венам. — Ты что-то мне не говоришь. Скажи мне!

Мой муж прижал свой дрожащий кулак ко рту, и я смотрела, как он подавил крик. 

— Один из младенцев… она… не выжила. Она не…

Мое сердце замерло, когда Киллиан упал на колени, словно больше не мог держать себя в руках. 

— Ты… — выдавила я. — Ч-что ты только что сказал? Нет, нет, нет!