– Да, с ними все в порядке. Его сыну Груффиду исполнилось этой весной три года. Появление сына еще более усилило желание дяди установить мир в Кимре.

– О, это хорошие новости. Очень хорошие новости.

Вильгельм поднял бокал, предлагая всем за это выпить. Гарет улыбнулся и сложил руки за спиной.

– Я рад, что вы тоже все еще хотите мира, ваше величество.

– Конечно. Большой урон несут обе стороны.

– Мои люди выступают против того, чтобы ими правили ваши лорды, сир, – ответил Гарет, не сдавая своих позиций.

В его голосе не было угрозы, но Роджер все равно вышел вперед. Вильгельм поднял руку и жестом отправил его на место.

– У меня нет намерения завоевывать Уэльс, Гарет.

– Но тем не менее, ваши благородные бароны возвели замки вдоль наших границ…

– Чтобы защитить Англию от набегов валлийцев, – беззлобно сказал Вильгельм.

Он не испытывал ярости по отношению к тем людям, у которых хватало храбрости ему прекословить.

– С каждым месяцем они все глубже вторгаются в Кимр и забирают наши земли, а вы не возражаете против этого.

После таких слов взгляд Вильгельма наконец стал жестче.

– А что предпринимает твой дядя по отношению к таким людям, как Веферн, который нападает на английских вассалов по всему Уэльсу и режет их на южных и северных границах наших земель?

– Змеиный Дракон неуловим даже для нас, – ответил ему Гарет. – Но зачем моему дяде охотиться за человеком, который защищает свою страну, ведь ваши бароны сжигают наши деревни и бесчестят наших женщин?

Король свирепо наклонился вперед.

– Ты хочешь сказать, что те люди, которых убил Веферн, творили недостойные дела?

– Да, ваше величество, – спокойным тоном подтвердил Гарет.

Вильгельм переглянулся с Брандом и провел рукой по подбородку.

– Я не знал об этом.

– Со всем моим уважением к вам, – Гарет слегка поклонился, – я должен сказать, что этому существует объяснение. Вы дали земли вашим вассалам, а также полную свободу управлять ими и перестали обращать внимание на то, что они творят.

– Ты ошибаешься, Гарет. Три года назад я ездил к твоему дяде, чтобы установить мир между нашими народами.

– Тогда, милорд, я прошу вас – давайте поговорим об этом снова, – произнес Гарет. – Ибо я прибыл сюда, чтобы попросить у вас то, что по праву принадлежит мне. То, что поможет восстановить добрые отношения между норманнами и валлийцами.

Взгляд короля, пронзил его насквозь, но Гарет не вздрогнул, не отвел глаз.

Мать Танон, стоявшая позади своего супруга, ударила ладонью о стол.

– Ты сошел с ума, если думаешь…

– Госпожа! Я пришел сюда не для того, чтобы сражаться или спорить. – Голос Гарета был спокойным, почти мягким. Но от его тела исходили волны такой свирепой мощи, что Танон задрожала. Он опять повернулся к королю и продолжил: – Я появился в вашем замке, чтобы скрепить договор, который вы заключили двенадцать лет назад, когда поставили свою подпись на пергаменте и поклялись вместе с моим дядей на святых мощах. Это было сделано, чтобы между нашими народами наступил мир. Но, – честно добавил он, – боюсь, что мир становится все менее достижимой мечтой. В некоторых частях моего государства люди уже голодают. Я хочу положить конец этим бедствиям раз и навсегда.

– Вильгельм… – начал Бранд, но король поднял руку, приказывая замолчать.

Его восхищало горячее желание юного принца спасти своих подданных от ужасов войны и храбрость, с которой он стоял перед ним, английским королем, и открыто заявлял ему об этом.

– Вы были рядом с королем Вильгельмом, когда он встречался с моим дядей, – обратился к Бранду Гарет. – Вы согласились, что это был единственный путь прекратить кровопролитие. Я прошу вас не отказываться от него сейчас.

Он говорил таким властным тоном, что Танон не сомневалась – на свете мало людей, которые смеют ослушаться его.

– Он не откажется, – неумолимо-твердым голосом, в котором звучали нотки сожаления, ответил за Бранда король Вильгельм. – Я и король Риз желаем мира. И если бы я знал, что ты жив, то исполнил бы наш уговор раньше.

Гарет перевел дух и поклонился, а потом выпрямился и откинул назад голову, убирая с плеч темно-золотые пряди волос.

– Через несколько недель я отправлюсь в Лландейло, крепость моего дяди. Я передам ваши слова королю южных земель Уэльса. Он заверит свой народ в постоянстве вашего благожелательного отношения.

– Да будет так. – Вильгельм облокотился о спинку кресла. Его глаза зажглись смертоносным огнем. – Но запомни одно. Если ей причинят вред, то ты лишишься головы. И пусть мир катится к черту.

Гарет улыбнулся:

– Мы видим, как вы дорожите ею, сир.

Вильгельм вздохнул и потер пальцем переносицу.

– Enfer,[7] но она уже обещана другому.

– Да, я узнал об этом. – Гарет обернулся через плечо на Роджера, тот смотрел на него ненавидящим взглядом. Потом Гарет криво усмехнулся и повернул голову к Танон. Их глаза встретились. – Видимо, я прибыл как раз вовремя.

Танон сидела на резном кресле в личных покоях короля Ее руки были аккуратно сложены на коленях, а подбородок опущен к груди. Она слышала, как тихо плакала мама, но не поднимала голову, потому что боялась, что не сможет больше сдерживаться и тоже разрыдается, если увидит ее слезы. Позади ее кресла метался по комнате отец. Танон слышала, как от злобы и отчаяния скрипели его зубы, пока король Вильгельм говорил с его дочерью.

– Ma precieuse, ты же понимаешь, что это необходимо.

– Конечно, – спокойно ответила Танон.

Ее глаза, спрятанные под чернильно-черными ресницами, увлажнились.

– Нет более великой клятвы, чем та, которую люди произнесли во имя мира.

Танон кивнула, но ничего не сказала. Она не смела облечь в слова то, что нашептывал ей коварный внутренний голос каждый день с тех пор, как она узнала, что должна выйти замуж за Седрика, а после его изгнания – за Роджера.

А как же любовь?

Бринна приглушенно всхлипнула, и Бранд кинулся к жене. Танон на мгновение подняла взгляд на родителей.

Она смирилась с тем, что ее ожидает брак без любви. Уже дважды! Ей потребовалось отбросить прочь надежды о том, что какой-нибудь мужчина полюбит ее так же сильно, как отец любит ее мать.

– Ничего не изменилось, – ласковым тоном напомнил ей и родителям Вильгельм. – Этот путь был избран много лет назад.

Oui, думала Танон. Она совсем не обрадовалась, когда ей сказали, что у нее уже есть жених по имени Седрик. А это произошло еще до того, как Танон узнала о варварской стране Уэльсе. Танон посмотрела на Гарета, который опирался о стену возле широкого окна. Его ноги в сапогах были скрещены, а руки сложены на груди. Однажды он стал ее другом. Он заботился о ней. В течение нескольких лет она думала о том, как было бы хорошо выйти замуж за Гарета, а не за его брата. Но это было давным-давно, еще до того, как разорение и смерть разделили их народы. Сейчас Танон знала о Гарете так же мало, как и о той дикой стране, откуда он пришел.

– Мы думали, – сказала Бринна, вытирая с глаз слезы, – что после изгнания Седрика Танон сможет оставаться в Англии. Вильгельм, ведь Уэльс так далеко.

Танон зажмурилась. Боже правый, он был очень далеко. И где находится это проклятый Истред-Тови? В Дехубаре, без сомнения, но для нее это звучало так, словно это было на другом конце земли. Если впереди ее ожидает брак без любви, то пусть лучше ее мужем будет Роджер. Его замок в Блэкберне находился всего в дне езды от Аварлоха.

– А как же Роджер? – мягким голосом спросила короля Танон.

– А что с ним такое? – поинтересовался Гарет.

Танон повернула голову в его сторону. И сразу же пожалела об этом. Больше не было того Гарета, каким она его помнила. Вместо мальчишки Танон видела мужчину, чей пристальный взгляд требовал от нее полного внимания.