– Имеют, если они сражаются так, как я, – ответил Хереворд с высокомерием, достойным валлийского короля. Сейчас он действительно походил на предводителя какого-нибудь варварского племени – грива волос насыщенного темно-рыжего цвета, накидка из волчьей шкуры, наброшенная поверх широких плеч. – Мы теперь находимся за стенами замка, леди. Так что твои милые голубые глаза должны смотреть на некоторые вещи по-другому.

Хереворд многозначительно уставился на Ребекку, но она отвернулась и достала из следующего мешка фрукты, хлеб и вяленое мясо.

– Он очень даже привлекательный мужчина, – шепнула ей Танон.

– Тише. Меня совсем не интересует этот сакс.

– Кстати, твои родители тоже были саксами, – напомнила ей Танон, сооружая на траве сиденья вокруг места, которое будет служить им большим столом. – Должна сказать, что он часто на тебя смотрит. – Танон проигнорировала несколько неприличные слова, что сорвались с губ няни, и попросила Клана разложить еду на салфетки. – Если нам придется есть с земли, то мы хотя бы придадим этому приятный вид.

Опустившись на колени, Киан посмотрел на волосы Танон, освещенные огнем костра.

– Да, вид действительно приятный, – проговорил он более низким и немного хрипловатым голосом.

Танон обернулась. Пламя осветило ее лицо, а глаза засияли, словно две зеленые звезды. Киан вздохнул, и вдруг со всего размаха упал на левый бок. Оказалось, что его сильно пихнул подошедший к ним Гарет. Он сел рядом с женой, скрестив ноги, а Мэдок засмеялся.

– Ты очень плохо обошелся с бедным Кианом, – сделала она замечание супругу, а потом повернулась к Мэдоку, который занимал свое место на одеяле. Если что-то и возмущало ее, так это смех над попавшим в неприятное положение человеком. – Я впервые слышу, чтобы вы смеялись, – сказала она валлийцу.

Мэдок взглянул на нее, а потом опустил глаза на лежащую перед ним еду. Хлеб и сыр были аккуратно положены между двумя кусками вяленого мяса. Он посмотрел на остальные салфетки. Там все было сделано таким же образом.

– Я не хочу быть дерзкой, Мэдок, ведь я совсем вас не знаю. – В ее глазах зажегся сердитый огонь, когда он взял кусок мяса и засунул его в рот. – Но не кажется ли вам, что невежливо смеяться над унижением брата?

Мэдок медленно поднял голову и посмотрел на нее. Танон не могла определить, что было мрачнее – его взгляд или выражение лица.

– Не знаю. Меня воспитывали иначе, чем вас.

– О, тогда простите меня, пожалуйста, – ответила Танон, искренне раскаиваясь в своих словах. – Значит, мне не вас следует винить?

Мэдок покачал головой и посмотрел на Гарета, ожидая от него помощи. Но Гарет хмуро рассматривал бабочек на салфетках.

– Тем не менее вам стоит попросить у Киана прощения, – продолжала выговаривать Мэдоку Танон, разумеется, очень мягко. В конце концов, она немного побаивалась этого крепкого воина.

– Танон… – попытался сказать ей что-то Гарет.

Но тут Девушка перевела взгляд еще на одного рыцаря, который топтался в нерешительности, пытаясь найти место. Она улыбнулась ему и спросила:

– А как ваше имя, сэр? – Ее дружелюбная улыбка стала еще шире, на щеках появились ямочки.

Если отныне она будет жить среди этих людей, то следует хотя бы познакомиться с ними.

– Бледдейн, – ответил тот, бросив на Гарета нерешительный взгляд.

– Можешь сесть прямо здесь. – Она указала на свободное пространство рядом с Мэдоком. – И пожалуйста, возьми себе мяса. Ты очень симпатичный, только ужасно худой.

– Танон! – Повелительный окрик Гарета испугал ее.

– Что? – Танон уставилась на него широко открытыми от изумления и гнева глазами.

– Что, черт побери, ты творишь с моими людьми? – Он не кричал, но выглядел настолько пораженным, что Танон не могла не обидеться на него.

– Я пытаюсь быть вежливой! – Она выпрямилась и стряхнула пыль с платья. – На самом деле, Гарет, было бы лучше, если бы ты последовал моему примеру. Ты до смерти испугал меня своим воплем.

– Было бы лучше, если бы я… – Его охватило такое сильное чувство гнева, что он не смог закончить. На щеке от злости забился мускул.

Танон упрямо вздернула подбородок.

– Я буду вести себя так, как сочту нужным, – наконец проговорил Гарет сквозь сжатые губы. – А ты оставишь попытки превратить моих людей в норманнских павлинов с изящными манерами. И больше никогда не смей говорить другому мужчине, что он симпатичный.

Нет, ей… Он был… Да как он смеет… Норманнские павлины? Танон сложила губы в кривую улыбку, но даже это ей удалось сделать с огромным усилием. Она не должна ругаться с ним на виду у его свиты. Но, Боже, как только они останутся наедине, Гарет в подробностях услышит от нее, какой он на самом деле грубиян. А сейчас лучше сосредоточиться на еде.

Гарет увидел, что его жена принялась отщипывать кусочки хлеба и отправлять их в рот. Порадовавшись тому, что все опять вернулось в спокойное русло, он тоже начал есть.

– Если бы я знала, что ты окажешься таким невероятным хамом, – еле слышно пробормотала себе под нос Танон, – то ни за что не вышла бы за тебя замуж.

Ребекка прокашлялась и заявила:

– Сыр очень вкусный. – Так она пыталась выиграть время, чтобы вспышка огня, только что мелькнувшая во взгляде Гарета, погасла сама собой.

– И запятнать безупречную репутацию воспитанной дамы? – спросил он Танон обманчиво спокойным голосом. Его губы изогнулись в ухмылке. – Думаю, что нет.

Танон подняла глаза наверх, как будто заметила среди ветвей деревьев чирикающую птицу.

Гарет не знал, что ему делать, – рассмеяться или потрясти ее за эти прекрасные плечи, – когда Танон притворилась, что не обращает на него внимания. Никогда раньше к нему не относились подобным образом. Никто не смел не замечать его.

С другой стороны, так даже лучше, чем ругаться с Танон на каждом шагу. К тому же ему доставляло удовольствие наблюдать за борьбой, которую жена вела сама с собой, пытаясь и дальше сохранять образ спокойной, благовоспитанной Дамы.

– Да, молчание тебе к лицу.

Танон тут же развернулась и вскочила. Ярость вскипела в ней, но Танон постаралась сдержаться и прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего. С тех пор как Гарет вошел в ее Жизнь, ей становилось все труднее держать себя в руках. ЕЕ не должно волновать, что он думает о ней. Но, Господи помоги, ее это волновало. Слова Гарета причиняли ей боль, и она устала от этого.

– Теперь понятно, почему твои люди ведут себя столь невоспитанно. Конечно, ведь ими руководит такой высокомерный, подлый… – Остальные оскорбительные слова застряли в горле у Танон, когда Гарет поднялся и встал перед ней. Его ярко-голубые глаза устремились прямо на нее. Пристальный взгляд как будто спрашивал ее, осмелится ли она продолжить дальше.

Ноги Танон согнулись сами по себе, готовые спасаться бегством. Нет, она ни за что не побежит! Она ни в коем случае не позволит мужу запугать ее. Танон набралась храбрости и посмотрела ему в глаза.

– Очень хорошо, – произнесла она спокойнее, беря себя в руки. – Если тебе нужно, чтобы я молчала… – Ее темные брови взметнулись вверх.

Танон развернулась и пошла прочь, не сказав больше ни слова.

Гарет тут же бросился вслед.

– Тебе не удастся убежать от меня, – предупредил он, хватая ее за запястье и разворачивая к себе лицом.

Танон с вызовом посмотрела на него, дерзко подняв подбородок.

– Отпусти меня.

Боже, но ему вдруг захотелось поцеловать этот упрямый рот.

– Нет. Танон, я не потерплю, чтобы жена оскорбляла меня в присутствии моих вассалов, – сказал Гарет, пытаясь не забывать о главном – о том, что он сердится на Танон.

– А я не потерплю того же от моего мужа.

К такому повороту разговора Гарет оказался не готов. Он мысленно обозвал эту пылкую, бесстрашную воительницу, в которую на мгновение превратилась воспитанная норманнка, маленькой хулиганкой. Во всяком случае, сейчас она очень походила на нечто подобное: ее упругие локоны выбились из-под вуали, а зеленые глаза пылали огнем.