Но ты вдруг, к величайшему сожалению, также неожиданно вышла из игры, оставив свой фирменный знак – маленький рубец, на трепетно- юном  лошадином сердце.

Помню, как ты вошла такая красивая и затаившаяся Венера. Я присматривался осторожно, помня, что в природе ты – хищная птица.  Смотрел сквозь колючие ветви, не моргая. Твое лицо  напоминало маску прекрасной изменщицы испанки, только не Кармен просил я.

И стряхнув налет усталости,  аккуратно отрезал от тебя спящей кусочек волоса, зачерпывал блеска глаз, еще раз слушал вибрации и еще несколько сот разных частичек включая слюну и сделав анализ, понял, что все твое не испанское, а  почти чисто славянское, просто загорелое и им можно не только любоваться, но и пить как воду. И так меня это обрадовало, что, увидев тебя, отплывающую в лодке, я, нагоняя волну, ринулся за тобой, уверенный, что после совместной ночи ты обрадуешься моему появлению!

Легко догнав, несколькими сильными гребками, схватился за борт и сделал вид, что не услышал недовольства в твоем голосе. Но позволь, хотел возразить я, между нами же была ночь, когда мы друг друга понимали и спали при свете ночника. Тем более что сейчас, когда ты всего лишь в купальнике.

Радуясь, что ты рядом, такая прекрасная, пышущая здоровьем, великолепная девушка, в которой есть сверхсекретная и к тому же совершенно внятная пусть даже и дерзкая, сила обаяния. Сделал вид, что не заметил  недовольства и тем более пронизанного ознобом вскрика. «До свидания, я сказала!» повторила ты.

Так и не понял, что это совсем не из-за отношений между тобой и одиночеством. И это без пошлых намеков. Прости что повторяюсь, но от охватившего меня счастья почти ничего не видел и не слышал, поэтому, вежливо просил тебя пересесть на корму, чтобы взяться за весла. Ты онемела, но подчинилась. Еле справляясь с нахлынувшим счастьем, я замер, как будто Солнце –  всего  сто ваттная лампочка рядом с тобой.

Так неспешно греб с закрытыми, а на самом деле открытыми газами, вдыхая сухой аромат  редкого в наших широтах южного ветра, от чего то дующего все чаще в январе. Такая парадигма? Где то в стороне остались берег, и  рыбак с удочкой. Незаметно мы  все дальше и дальше уплывали от полоски песчаного берега. Смущенно молча и на огорчение, ты все больше зажималась.

Иногда на твоем лице повисала тень проплвающего облака. Мне же хотелось надеяться, что, отплыв, между нами произойдет что-то волшебное, ну хотя бы  поцелуй, но вместо этого твоя  раковина закрылась, словно лето, молодость, и купание, не производили на тебя никакого впечатления, как и мое, по мнению окружающих,  неплохо скроенное тело.

« Не понравилось» – думал я, все больше смущаясь. Глядя на нее, можно было подумать, что она совсем не интересуется из-за привязанности к другому человеку. Но как же ночь? Ты так задумчиво смотрела в серую воду, взрезаемую веслами, будто хотела в подробностях рассмотреть небесную рябь, в противовес мне. Но я не отчаивался, стараясь что то расслышать через  дыхание.

Неровные гребки закручивали лодку, против часовой. Хотелось говорить, но не знал о чем. Молчание тянулось веками. И поймав пик смущения,  я сделал  шаг. Выпрыгнул за борт и поплыл.

До берега целое море, глубина двадцать метров, но я хорошо плавал. Теплая вода вдобавок к безветрию успокаивали, давая уверенность и силы. И рядом бок о бок   прекрасная дама, на которую хотелось не только смотреть.

«О, если б ты снова разделила мой порыв, то не было бы счастливей нас» – думал я, плавая и ныряя и еще питая слабую надежду.  Ты сидела, чем-то похожая на ель в глубине лиственного леса. А я все дальше уплывал, словно давая  понять, что не боюсь ничего, а поэтому и ты можешь не бояться. И напоследок припустил ходу.

Затем собрался уже  плыть назад.  Еще не зная, что утром ты была сбита с толку встречей с Гамлетом, и тем самым произошло досадное недоразумение. Чувство мести захватило тебя. И вынырнув, я увидел то, что увидел. Лодка, ведомая тобой, стремительно уплывала.

Решил, что  розыгрыш, и ты так шутишь, проверяя мою выдержку. Захотел догнать, надеясь на взаимность, но, как не упорствовал, как не старался, ничего не получалось. Ты работала веслами, как настоящая спортсменка.

Расстояние увеличилось. До берега далеко.  Начал экономней расходовать силы, тем более, что  и раньше, случалось что ноги  сводила судорога.

А ты все, уменьшалась в размерах,  подтверждая мои худшие опасения. Ты была красива и стремительна как судно на подводных крыльях, и непреклонна, как проплаченная конкурентами  чиновница из отдела торговли, составившая очередной протокол.

Можно было подумать, что ты устанавливаешь мировой рекорд. И еше даже в шутку меня не посетила мысль, что ты просто решила меня утопить. «А если утону!?»– кричал я, но поднявшаяся волна и ветер заглушали мой крик.

 Все чаще переворачивался на спину чтоб отдохнуть, глядя в небо  на пролетающих птиц, представляя, как из глубины, пуская пузыри, сквозь мутную толщу, так же смотрит серебристая рыба.

Когда отдыхал на спине, небольшие волны несколько раз перехлестывали через лицо, и  захлебываясь,  резко переворачивался на живот и не отдохнув плыл дальше.

Прошло прилично времени. Уже начинало смеркаться, а я все плыл. А к вечеру поднялся ветер и стало неспокойно. В ответ я представлял себя спортсменом после изнурительной тренировки. Тело налилось тяжестью, незаметно сокращая мои шансы. Лодка уже давно качалась у берега. В этот момент хотелось жить только ради того, чтобы рассказать, как ты ошиблась в отношении меня,  трусиха такая. Хотелось, чтобы  рассмеялась, вместе со мной.

Уже подплывая к берегу,  показалось, что  на берегу горит костерок, и до него совсем ничего, как в тот же момент снова накрыло волной. Силы  оставили и, барахтаясь,  пошел ко дну. Оказалось неглубоко. Но оттолкнулся от дна ногами и  всплыл. Потом только спустя время понял, что если б попал в свал, то уже ни за что бы не выбрался из непроглядного водного шатра.

А тогда опустившись на дно, начал судорожно цепляться за ил, и водоросли. Подобно раку, полз и пускал пузыри, не видя ничего кроме серебристых блесток своих же пузырей, бликующих словно перископы инопланетян, которые , наблюдали за происходящим.

Сделав еще несколько решительных усилий, выполз на мель. И, встал в полный рост. И почти сразу под тихим натиском новой волны  упал в мягкую влажную тьму ночи.  Уже ничего не понимая скребся, резался ракушками, рыхлил прибрежный песок, густо перемешанный с донным камнем. Сил не осталось. Выбравшись на две трети, через секунду, вдруг снова провалился в шуршащие  о берег волны.

Проснулся ночью от нереальной тишины. Под прохладным лунным светом, ведомый звездами и плеском рыбешки, и заилиный как какое то дьявольское отродье побрел в направлении турбазы, спрашивая себя: «О, Боже, как же я мог полюбить такую бессердечную ! Как?»

Старался разозлиться, но не мог. Начало следующего дня ходил по берегу, устраивал засаду в кустах, искал меж деревьев глазами. Нет, не мстить. Объясниться!? Но  понял, что уехала, не попрощавшись. И уже точно зная, что бесполезно бороться с силой, с которой ни в какое сравнение не идет даже двухметровая волна, а тем более, усилия обычного человека и  даже сотни и тысячи вместе взятых – с силой любви. Все равно что Божья сила грома рядом с человеческим голосом!

4

Ангел

Телефонные трели накатывали как, холодные волны на одинокого купальщика,  мечтающего найти янтарь с доисторическим насекомым. Ждал что Ленка поднимет трубку. Вспомнил. Хорошо,  было тогда в Светлогорске,но холодно.

Услышал звук воды. Она в  ванной. Откинул одеяло, тапки где то и пошел. Трели кончились. Зашел в ванну, сухими, еще сонными губами прикоснулся к распаренной, чистой, растянутой,как чемодан с долгожданной посылкой,коже живота.

Вспомнил о сохранении, токсикозе,отечности, (пичкали сильнодействующими), жуть нагоняли, и от того  нормально не кушала,  нервничала, и плохо спала.

Жаловалась, что боится. Что потеряет свободу. «Ну, ну.– успокаивая, шептал на ухо. – Ты смелая, сильная! Преодолеешь, все сможешь!»