Так что прибыл в Баку в самое время. Поселили меня на десятом этаже огромного здания. Пожалуй, самого высокого здания в Баку того времени. Уже не был в Баку лет семь.

Последний раз был в Баку в конце службы в Армии и то всего один день по служебным делам. Баку сильно изменился. Построили много новых домов. В том числе и эту новую гостиницу «Бакы», в которую поселился.

Остались неизменными только часть старого города возле «Девичьей башни» и улица «Советская», на которой живут одни алкоголики, наркоманы и планокеши.

Это знаю давно, когда ещё до службы в Армии приезжал в Баку к своему другу детства, который жил на этой улице «Советской». Сейчас он уже не живёт в этом городе.

Когда во время службы в Армии приезжал в Баку и хотел тут встретиться со своим другом, то никто толком не мог сказать мне, куда делся мой друг Рамзан Турбаев. Кто говорил, что его зарезали.

Другие сказали, что он вообще уехал из города. Родственников его, маму и папа, похоронили. Больше родственников у Рамзана Турбаева не было.

Семьи Рамзан Турбаев не имел. Утром в понедельник, первым автобусом поехал далеко за аэропорт в посёлок Мардакяны, там, возле «Северной» ГРЭС, находится место моей командировки Бакинский алюминиевый завод, где мне надо взять пятьсот килограмм проволоки ЦАМ, сплав цинка с алюминием и магнием.

Эта проволока нужна нам для сварочных работ деталей из ЦАМ. Никакая другая проволока не пригодна для этих сварочных работ. Такую проволоку выпускают только здесь и больше нигде на огромном пространстве Советского Союза.

Мне предстоит эту проволоку добыть и отправить ближайшим рейсом грузового самолёта из Боку в Пермь. Из рассказов сотрудников, готовивших меня к этой командировки, узнал, что в первую командировку ездил мужчина, который вернулся из Баку без проволоки, но зато в гипсе.

Следом поехала молоденькая женщина, которую изнасиловали ещё до того, как она успела узнать место нахождения своей командировки. Вернулась женщина без проволоки в нервном шоке.

Теперь мне предстояло пройти опасный путь испытания и вернуться на завод с проволокой. Поэтому решил осторожно осмотреться с этой командировкой. Автобус до посёлка Мардакяны полностью набит пассажирами.

Возле зеркала водителя автобуса висит табличка с надписью: «Заплати за проезд и оторви билет. Уважай честь водителя.». Пассажиры перед выходом из автобуса демонстративно кладут в коробку с деньгами оплату за проезд и не отрывают билеты, которые беспомощно болтаются над коробкой с деньгами за проезд.

Чтобы действия пассажиров не позорили честь водителя, он отвернулся в противоположную сторону от денег с билетами и в наружное зеркало наблюдает, когда пассажиры удалятся от автобуса.

Автобус едет дальше и останавливается всюду, где это нужно пассажирам, войти в автобус или выйти из него. Так продолжается путь до посёлка Мардакяны около полутора часов.

С остановками возле каждого столба и буквально на каждой остановке. Пассажиры терпеливо ждут своей остановки. Каждый выходит там, где именно ему нужно. Но не на обозначенной остановке.

Вот и конечная остановка за посёлком Мардакяны. Дальше только пустыня с трубами «Северной» ГРЭС и небольшие постройки. Эти домики оказываются сверх секретным Бакинским алюминиевым заводом.

Перед выходом из автобуса демонстративно ложу три рубля и говорю, что командировочный. Мне нужно сдачи и билет за проезд к отчёту о проделанной командировке. В противном случае мне могу не оплатить проезд.

– Ты думаешь, что мне твои билеты или деньги нужны! – кричит на меня водитель автобуса. – На! Забери свои деньги! Билеты тоже сколько тебе угодно забери! Бакинцы ни такие, как ты думаешь! Чужое, не берём!

Водитель автобуса бросает на меня мои три рубля и огромными лентами билетов с рулона закидывает меня. Смотрю на прейскурант возле билетов за проезд на каждую остановку от Баку до посёлка Мардакяны.

Последняя цена конечной остановки один рубль тридцать копеек. Сам демонстративно возвращаю в коробку с деньгами свои три рубля. Демонстративно отсчитываю себе сдачи в один рубль семьдесят копеек.

Затем беру демонстративно билет за проезд в размере одного рубля и тридцати копеек. Благодарю водителя за проезд и выхожу из автобуса на край пустыни.

Дальше остановки нет ни одного жилого дома. Автобус уезжает обратно в Баку совершенно пустым, чтобы оттуда вернуться полным пассажирами.

Остаюсь один на краю дороги и пустыни засыпанной лентами билетов за проезд на автобусе. Видимо перед пустыней водитель там проводит отчёт за свою чистую совесть, а лишние деньги кладёт себе в карман.

На часах ещё только семь часов утра. По информации с моего завода. Бакинский алюминиевый завод начинает работу в восемь часов местного времени.

У меня есть время на завтрак. В Баку завтракать ни стал. Все блоки общественного питания были рано утром закрыты и кроме того, в Баку все очень дорого.

Это всё знаю ещё с прошлых своих поездок в этот прекрасный Баку, столица Азербайджана. Сейчас конец зимы. Пермь на Урале в снегу. Мардакяны, это посёлок, утопающий в зелени.

Он словно оазис в близи миллионного города и огромной пустыни по берегу Каспийского моря. Сам хожу по чистым переулкам посёлка Мардакяны, который больше напоминает курортное место, чем населённый пункт пригорода Баку.

Улицы и переулки безлюдны. Но всюду открыты пункты общепита – столовые, чайхана, кафе и закусочные. Есть место, где покушать приезжему.

– Сколько стоит питти, кружка пива и котлета с гарниром? – спрашиваю у продавца в ближайшей закусочной.

– Сколько ты хочешь, столько и будет. – пережёвывая во рту остаток своей пищи, отвечает продавец, жирный, как баран.

Начинаю по монетке выгребать из кармана сдачи, которые взял в автобусе за проезд сюда.

– Достаточно! – сказал продавец закусочной, когда у него лопнуло терпение в ожидании денег от меня. – Иди! Кушай. Там всё готово. Лаваш можешь кушать сколько угодно и бесплатно для гостя.

Продавец сгребает мои монеты в выдвинутый ящик, не считая и лениво глазами показывает мне на столик, который уже обслуживает пацан. Очевидно, это его сын, такой же жирный и ленивый, как его папа.

Сажусь за стол, в середине которого на медном подносе горкой нарезанный лаваш. Деньги за лаваш в пунктах общепита азербайджанцев действительно не берут.

Азербайджанцы считают, что грех продавать хлеб гостям. Поэтому стараюсь больше съесть лаваша. Надо мне на халяву хорошо заправиться, чтобы сэкономить деньги, которые могут мне пригодиться для других целей в Баку. Ведь никто мне не скажет, сколько ещё дней здесь буду.

Удивительно как вкусно готовят азербайджанцы свой суп питти. Вроде там ничего нет такого, что можно назвать экзотическим блюдом, всего лишь бульон с мясом и зелень.

А как вкусно! Ну, прямо тут язык можно проглотить от удовольствия. Чего нельзя сказать о котлете с гарниром, которые не первой молодости. Даже не хочется давать ей характеристику.

Хорошо ещё, что котлету с гарниром посыпали зеленью, это перебивает запах гарнира с котлетой и таким образом меняет вкус второго блюда, которое запиваю пивом на половину разбавленным водой. Зато это всё почти даром обошлось.

Так тут экономлю много денег на пище. С раздутым от продуктов животом словно пингвин выхожу из закусочной и медленно направляюсь в сторону Бакинского алюминиевого завода, который вблизи оказывается всего лишь небольшой территорией с цехами барачного типа.

Всюду валяются бухты с алюминиевой проволокой. Удивительно! Почему, это нельзя было взять без скандалов? Тут, возможно, в не рабочее время и сторожа нет?

Кому нужна такая проволока? Заплати любому человеку сто рублей, он тебе отсюда вывезет столько проволоки, что ты её никогда не сможешь увести до своего предприятия ни каким земным, воздушным или морским грузовым транспортом.

– Вчера поездом приехал в Баку. – говорю, в отделе кадров, куда предъявляю свой командировочный лист.

Парень с недовольным лицом читает мой командировочный лист и ставит два штампа, на моё прибытие и убытие. Расписывается под каждым штампом и тут же небрежно подвигает мне обратно мой командировочный лист, в котором нет даты моего прибытия и убытия из этого завода. Словно не прибывал на завод.