— И ты не можешь его выселить?

— Я могу. Я уже должен был это сделать. Но я ждал слишком долго. В Монтане есть довольно строгие правила о выселении кого-либо зимой. Поскольку он платит за квартиру, я сомневаюсь, что смогу вытащить его отсюда до весны. И мне нужны деньги. Я не могу допустить, чтобы дом пустовал всю зиму, потому что никто не хочет двигаться по снегу.

— Извини. — Быть домовладельцем звучало, ну, в общем, ужасно. Если только у вас не было только хороших арендаторов.

— Урок усвоен.

— Какова история Артура? — спросила я.

— Он отличный парень. У него нет близких родственников, поэтому я прихожу примерно каждую неделю или каждые десять дней и приношу ему нездоровую пищу с тех пор, как он не может выйти из дома.

— Почему он не может вернуться?

— Он слепой.

У меня отвисла челюсть.

— Что? Ты шутишь.

Артур передвигался по своему дому без помощи трости. Он не прикасался к стенам, чтобы сориентироваться. Он подошел прямо к своему стулу и сел, сначала не нащупав его. Хотя это действительно объясняло солнечные очки.

Дакота кивнул.

— Он слеп со времен Вьетнама.

— Ух ты. Очень любезно с твоей стороны привозить ему продукты.

— Как я уже сказал, он отличный парень. Вырос в Калиспелле. Его дети давным-давно уехали, чтобы жить своей жизнью. Он просто не хочет уезжать. Один из них увидел мое объявление о продаже жилья и ухватился за него. К нему приходит служба уборки и помощи ему в приготовлении пищи. Но повар готовит только здоровую пищу. Я приношу Артуру все самое лучшее.

Я хихикнула, вспомнив печенье, попкорн и картофельные чипсы, которые мы купили ранее.

— Где находятся другие твои владения?

— Все здесь, в этом же районе. — Дакота свернул налево в другой переулок. Примерно через полквартала он указал на зеленый дом. — Вон тот.

— Он милый.

— Я не собираюсь говорить культуристу, который снимает у меня квартиру, что ты назвала его дом милым.

Я улыбнулась.

— А ещё один? У тебя их три, верно?

— Ага. — Он проехал оставшуюся часть квартала и переехал на следующий. На этот раз дом, на который он указал, был на моей стороне и выкрашен в нежно-бежевый цвет с шоколадной отделкой. — Этот был моим первым. Это тот, который приносит мне наименьшую сумму денег.

— Почему это?

— из-за бывшего арендатора. Она мать-одиночка с двумя мальчиками-подростками. Банк собирался наложить на нее взыскание, поэтому она выставил его на продажу раньше, чем они успели это сделать. Я купил его, сдал ей обратно со скидкой, и она работает на двух работах, чтобы оплачивать свои счета. Она никогда не пропускала арендной платы. Она не хотела терять дом, в котором выросли ее дети.

— Это удивительно.

Он пожал плечами.

— Она просто разочаровалась в своей жизни. Такое случается.

— Спасибо, — сказала я ему.

— За что?

— За то, что привел меня сюда сегодня. И за то, что показал мне свои дома. Это был более глубокий взгляд на человека за рулем, подтверждающий то, что я уже знала.

Дакота Мэги не был просто человеком. Он был человеком с большой буквы. Я сомневалась, что когда-нибудь найду другого, который соответствовал бы его стандартам.

— Я знаю, что делаю не так уж много. Но я горжусь этим.

— Так и должно быть. Ты совершишь великие дела.

— Я не знаю насчет» великие». Но у меня есть свои цели.

Я тоже хотела иметь цели.

Мне не нужно было завоевывать мир — я бы оставилп это Обри. Я просто хотела больше волнения в своей жизни, больше счастья и самореализации. Больше гордости.

Я хочу быть похожей на Дакоту.

Он был единственным в своем роде, человеком, который до мозга костей знал разницу между добром и злом. Человек, который сам вершил свою судьбу.

Мужчина, по которому я буду ужасно скучать, когда наш роман закончится.

***

— Сегодня твой последний день? — Спросил меня Уэйн с другого конца бара.

Я грустно улыбнулась ему.

— Да, Тея и Логан должны вернуться сегодня вечером. — И я уеду завтра утром.

— Только не говори мне, что будешь скучать по подметанию полов и вытиранию пролитого пива.

Я улыбнулась.

— Может быть, совсем чуть-чуть.

Музыкальный автомат переключился на более быструю песню в стиле кантри, и Уэйн встал со своего стула.

— Я не слышал ее целую вечность. Как насчет прощального джиттербага?

— А?

— Джиттербаг. Хочешь потанцевать?

Дакота засмеялся из-за кассы, где он делал подсчет бутылок со спиртным в блокноте.

— Смотри под ноги. В последний раз, когда женщина танцевала с Уэйном, она чуть не лишилась пальца на ноге.

— Честно говоря, эта женщина была пьяна, и она первая наступила на меня. — Уэйн встал со своего стула, жестом приглашая меня обойти бар.

Я поставила стакан, который мыла, и поспешила к нему.

Уэйн схватил меня за руки, держа их по бокам. Затем он притянул нас друг к другу, я подошла к одной стороне его тела, прежде чем отступить назад. Затем он сделал это снова, поворачивая нас по кругу.

Я выучила джиттербаг в детстве, когда моя учительница балета была в декретном отпуске, а ее заместитель хотела научить нас другим основам, таким как вальс, мамбо и степ. Эта замена была уволена вскоре после того, как закончился декретный отпуск ведущего инструктора.

И хотя эти уроки были давным-давно, было нетрудно следовать за Уэйном, когда он развернул меня и закружил в нескольких легких поворотах. К тому времени, как песня закончилась, мы смеялись и улыбались, оба запыхавшиеся.

— Спасибо, — выдохнула я.

— Спасибо тебе. — Уэйн поцеловал тыльную сторону моей руки, поклонился и отпустил меня. — Я лучше пойду домой. Было чудесно провести время с тобой, София. Не будь чужаком, когда в следующий раз будешь в городе.

— Мне тоже было приятно провести время с тобой.

— Я надеюсь, мы сможем потанцевать в другой раз. — Уэйн подошел к своему табурету, чтобы взять пальто и шляпу. Затем, в последний раз помахав Дакоте, он вышел за дверь.

Мои глаза наполнились слезами, когда он исчез за дверью. Я вытерла слезы, прежде чем они успели пролиться, решив не позволять себе плакать из-за чего-то настолько глупого. Это не было похоже на то, что я никогда больше не увижу Уэйна. Я приехала в Ларк-Коув в гости.

Но он был так добр ко мне в тот первый день, когда я разбила все эти стаканы. Он был первым за долгое, долгое время, кто увидел во мне что-то другое.

Как и Дакота.

— Знаешь, что мне кажется интересным? — спросил он.

Я проглотила комок в горле и сморгнула слезы, прежде чем обернуться.

— Что?

— Из всех уроков, о которых ты мне рассказывал за последние десять дней, танцы — это единственное, чем ты ещё занимаешься.

Было ли это правдой? Моя мать настояла на том, чтобы все мы были вовлечены и заняты. Мои внеклассные занятия всегда состояли из искусства. Язык. Музыка. Танцы.

Танцы были действительно единственным, что меня все ещё интересовало.

Что бы это значило?

Прежде чем я успела спросить, дверь в бар снова открылась, и внутрь ворвались трое детей, а за ними и их родители.

Родители, которые вернулись из своей поездки в Париж.

***

— Так где же твои чемоданы? — Спросила Тея.

Я покраснела, когда она протянула мне бокал вина.

После того, как они пришли в бар этим вечером, это был настоящий ураган. Детям не терпелось вернуться домой вместе с родителями. Тея и Логан были рады побыть с детьми. Прежде чем я даже успела как следует попрощаться с Дакотой, они увели меня с собой.

Он был в баре, заканчивал вечер в одиночестве.

Во всей этой суматохе я даже не подумала о своих чемоданах. Они все еще лежали в углу его спальни.

Мы с Дакотой оба знали, что сегодня мой последний день в Ларк-Коув, но ни один из нас не подумал собрать мои вещи. Мы оба знали, что сегодня ночью я буду в его постели.

Одна последняя ночь.

— Они в доме Дакоты.

Она поперхнулась вином и закашлялась.