Мое усилие в том, чтобы создать бунтарей, а начало бунта – это доверие к себе. Если я могу вам помочь доверять себе, – я вам помог. Ничего больше не нужно, все остальное последует само собой.

Потому что в мире миллионы людей, которые совершенно слепы к своим обусловленностям, к уродливому бремени, которое им передало старшее поколение. Это так болезненно, что лучше совсем об этом забыть. Но, забыв об этом, ты не сможешь этого удалить.

Забыв о раке, ты не сможешь его оперировать. Не признавая его, удерживая его в темноте, ты подвергаешь себя величайшему и напрасному риску. Опухоль будет продолжать расти. Ей нужна темнота; ей нужно, чтобы ты о ней не знал. Рано или поздно она покроет все твое существо. И за это не будет ответственным никто, кроме тебя самого.

Поэтому, если ты чувствуешь, что только испытываешь проблески, это значит, что в тебе открываются некоторые окна.

«Восприимчивость ощущается как смерть». Вы никогда об этом не думали? Восприимчивость ощущается как смерть – это правда. Восприимчивость ощущается как умирание, потому что восприимчивость выглядит как унижение. Если ты что-то принимаешь, особенно любовь, это значит, что ты нищий. Никто не хочет быть на воспринимающей стороне, потому что это делает тебя низшим по отношению к дающему. «Восприимчивость ощущается как смерть, и внутри автоматически начинает мигать сигнал тревоги».

Этот «сигнал тревоги» имплантирован в тебя обществом, которое ты всегда чтила, теми самыми людьми, которые желали тебе добра. И я не говорю, что они преднамеренно пытались тебе повредить. Им причинили вред другие, и они просто передают все то, что получили от своих родителей, от своих учителей, от старшего поколения.

Каждое поколение передает свои болезни новому поколению, и естественно, новое поколение чувствует себя более и более обремененным. Ты наследуешь все суеверные, подавляющие концепции всей истории. Этот «сигнал тревоги» – не что-то тебе принадлежащее. Это твоя обусловленность заставляет мигать «сигнал тревоги». И твое последнее предложение – это только попытка найти рационализацию. Это одна из величайших опасностей, которые каждый должен осознавать.

Не рационализируйте.

Идите к корням каждой проблемы.

Но не находите предлогов, потому что, находя предлоги, вы не сможете удалить корней.

Последнее предложение этого вопроса – рационализация. Может быть, она не смогла увидеть его внутреннего качества. Она говорит: «Помоги! Существование кажется таким громадным».

Теперь она думает, что боится принимать, потому что существование такое громадное, что она боится давать, потому что существование такое громадное. Какой смысл давать океану маленькую, подобную капле любовь? Океан никогда не узнает об этом; поэтому нет смысла давать и нет смысла принимать. Поскольку океан такой громадный, ты в нем утонешь. Поэтому это выглядит как смерть. Но это твоя рационализация.

Ты ничего не знаешь о существовании; ты ничего не знаешь о себе – а это ближайшая к тебе точка существования. И пока ты не начнешь со своего собственного существа, ты никогда не узнаешь существования. Это начальная точка, и все должно начинаться с начала.

Зная себя, ты узнаешь свое существование. Но вкус и аромат твоего существования придадут тебе храбрости, чтобы идти немного глубже в существование других. Если твое собственное существование сделало тебя такой блаженной… естественно стремление войти в другие тайны, которые тебя окружают: тайны человеческих существ, тайны животных, тайны деревьев, тайны звезд.

И как только ты узнала свое существование, ты больше не боишься смерти.

Смерть это вымысел; она не происходит, она только кажется… Кажется снаружи. Видела ли ты когда-нибудь свою собственную смерть? Ты всегда видела, что умирает кто-то другой. Но видела ли ты, как умираешь ты сама? Никто не видел; иначе даже этот минимум жизни был бы невозможен. Ты видишь, что каждый день кто-то умирает, но это всегда кто-то другой; это никогда не ты.

Поэт, который написал: «Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол; он звонит по тебе», обладает более глубоким пониманием. Наверное, он был христианином, потому что, когда кто-то умирает в христианской деревне, звонит колокол, чтобы сообщить всем – людям, которые пришли в свои дома, в свои сады, людям, которые ушли работать. Колокол звонит, чтобы им напомнить: кто-то умер. И они все возвращаются, чтобы проститься в последний раз.

Этот поэт обладает безмерным прозрением, когда говорит: «Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол; он звонит по тебе».

Но в твоей реальной жизни он никогда не звонит по тебе. Однажды он зазвонит, но тогда тебя больше не будет, чтобы его услышать. Ты никогда не думаешь о себе на пороге смерти – а каждый стоит на пороге. Ты всегда видишь, как умирает кто-то другой – поэтому этот опыт объективен, не субъективен.

Другой на самом деле не умирает, но только меняет дом. Его жизненная сила движется в новую форму, в новый план. Только тело лишается жизненной энергии – но у тела ее никогда и не было.

Это точно так, словно в темном доме горит свеча, и весь дом освещен. Снаружи ты видишь свет из дверей и окон, но свет не свойствен неотъемлемо самому дому. В то мгновение, как свеча догорает в доме, в нем становится темно. Фактически, в нем всегда было темно; светом была именно свеча.

Твое тело уже мертво. То, что дает ощущение, что оно живо – это твоя жизненная сила, твое существо, излучающееся из тела, наполняющее тело жизнью. Все, что ты видишь, когда люди умирают – это что что-то исчезло. Ты не знаешь, куда оно ушло – ушло ли куда-нибудь, или просто прекратилось. Снаружи создается вымысел смерти.

Те, кто узнал себя, знают без всякого сомнения, что они вечные существа. Они умирали много раз, но все же они живы.

Смерть и рождение – это лишь небольшие эпизоды в великом паломничестве души. Твой страх смерти исчезает тотчас же, в то мгновение, когда ты приходишь в контакт с собой. И это открывает совершенно новое небо, которое можно исследовать. Как только ты знаешь, что смерти нет, весь страх исчезает. Страх – страх неизвестного, страх темного… в какой бы то ни было форме, страх исчезает. Впервые ты становишься настоящим искателем приключений. Ты начинаешь двигаться в окружающие тебя тайны.

Существование впервые становится твоим домом.

Бояться нечего: это твоя мать, ты его часть. Оно не может тебя утопить, оно не может тебя разрушить.

Чем более ты его знаешь, тем более чувствуешь, что оно тебя питает; чем более ты его знаешь, тем более чувствуешь себя блаженным; чем более ты его знаешь, тем более есть. И тогда ты можешь отдавать любовь, потому что она у тебя есть. И тогда ты можешь принимать любовь, потому что нет речи о боязни быть отвергнутым.

Твой вопрос будет полезен для каждого. Я благодарю тебя за твой вопрос и за храбрость обнажить себя. Эта храбрость нужна каждому из вас, потому что без храбрости вы не можете надеяться ни на какую возможность трансформации – в новый мир, в новое сознание, в ваше подлинное существо, которое становится дверью к предельной реальности и предельному благословению.

Каков настоящий ответ, как жить в близости?

Чтобы знать существование, тебе нужно быть в существе. Ты не в существе, ты живешь в мыслях. Ты живешь в прошлом, в будущем, но никогда не здесь и сейчас. А существование прямо здесь и сейчас. Ты не здесь, поэтому возникает вопрос. Вопрос возникает, потому что ты не встречаешься с существованием. Ты думаешь, что живешь, но не живешь. Ты думаешь, что любишь, но не любишь. Ты только думаешь о любви, думаешь о жизни, думаешь о существовании, и само это думание – вопрос, само это думание – преграда. Отбрось все мысли и будь. Ты не найдешь ни одного вопроса; существует только ответ.

Именно поэтому я снова и снова настаиваю, что поиск – на самом деле не поиск ответа, поиск – это на самом деле не стремление к тому, чтобы получить ответы на вопросы. Нет, поиск только в том, как отбросить вопросы, как увидеть жизнь и существование не задающим вопросов умом. В этом значение шраддхи, доверия. Это глубочайшее измерение шраддхи, или доверия – смотреть на существование с не задающим вопросов умом.