Масса черных волн спадает на лицо Рэна, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на нее. Он небрежно откидывает волосы назад, и Элоди Стиллуотер опускает голову, отводя глаза, словно от этого действия у нее только что подогнулись пальцы ног в туфлях.
— Мерси, нет. Не может быть. — Если я не ошибаюсь, сейчас на лице Джейкоби написано неподдельное потрясение. — Ты не могла все потратить.
— Я не виновата!
— Миллионы. Одиннадцать миллионов! Как?!
Мерси фыркает.
— Ну, я инвестировала. И удвоила свои деньги за три месяца.
Мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не поморщиться. Рэн не скрывает своей реакции так же хорошо, как я.
— Это еще хуже!
— Возможно, я вложила свои средства во что-то… нестабильное, — бодро говорит Мерси. — Но я их верну. Это может занять всего пару месяцев. А пока я вынуждена полагаться на пособие отца. Ты же знаешь, он сделает все, чтобы манипулировать нами…
— Что ты сделала? — Рэн возвращается к своей задаче, наливая биттер в стакан для смешивания. Должно быть, он планировал это раньше, потому что серебряное ведерко для льда справа от него уже заполнено; он высыпает кучу кубиков в стакан для смешивания, затем наливает бурбон поверх льда, биттера и сахара.
— Я… возможно… не… э-э-э…
— Проклятье, Мерси. Выкладывай уже, — огрызаюсь я. Эти двое препираются с самого рассвета, и это уже выходит из-под контроля.
Я зарабатываю себе злобный взгляд от Джейкоби женского пола.
— Я не закончила школу, — огрызается она. — Ясно. Вот. Теперь ты доволен?
Рэн с грохотом роняет барную ложку, которую держал в руках. Сначала он ничего не говорит. Подняв плечи к ушам, он наливает золотистую жидкость в пять стаканов, которые расставил на барной тележке. Закончив, накалывает на зубочистку пару вишенок и опускает их в два бокала. Он берет эти «Олд фешен» и передает один Элоди, другой Кэрри. Протягивает один мне, а затем и Паксу, который с ворчанием принимает его и выпивает за один раз.
— Какого черта они все получили выпивку, а я нет? — ворчит Мерси.
— Я влюблен в Элоди. Кэрри и Дэш хозяева дома. А Пакс не стал бить тебя кулаком в лицо, хотя ты этого заслуживала. Из-за отсутствия медалей, валяющихся по всему дому, я награждаю его сдержанность алкоголем. Объясни мне, пожалуйста. Как, черт возьми, ты не закончила школу?
— О, я не знаю. Может быть, это как-то связано с тем, что пропала моя лучшая подруга. А потом мой брат трахался с нашим профессором английского языка и оказался втянут в скандал с убийством той самой подруги!
— Лучшая подруга? Я тебя умоляю. Тебе было наплевать на Мару. Ты столько раз бросала Вульф-Холл до всего этого, что все диву давались. Ты входила и выходила оттуда, как шлюха из венерологической клиники…
— Секс-работница, — терпеливо поправляет его Мерси. — Мы больше не называем людей шлюхами. И мы не стыдим людей за то, что они работают в секс-индустрии.
— Я никого не стыдил за то, что они работники секс-индустрии! Я стыдил их за то, что они настолько глупы, что продолжают заражаться венерическими заболе… ух, блядь, не бери в голову! Что, черт возьми, с тобой такое?
— Слушай. У меня не будет доступа к своим деньгам до тех пор, пока определенные активы не будут проданы лицами, находящимися вне моего контроля. Я не смогу получать свое пособие от нашего отца, пока не закончу школу. Это означает, что мне нужно тридцать тысяч долларов, чтобы поступить в отвратительную, низкопробную школу в штате Вашингтон…
— Почему ты должна платить им тридцать тысяч? Я думала, что государственные школы бесплатны, — спрашивает Элоди.
— Фу! Я сказала «низкопробная», а не «государственная». Она все равно частная.
Я наблюдаю за этой перепалкой с легким весельем, а в голове крутятся мысли. Так часто бывало, когда мы втроем жили в Бунт-хаусе. Мир был чужим понятием. Если Рэн не ссорился с Мерси, то мы с Паксом дрались из-за какой-нибудь глупости. Или Пакс и Рэн ссорились. Мы с Рэном никогда не ссорились, но бывали моменты, когда мне хотелось придушить этого ублюдка. Уверен, были моменты, когда он хотел сделать то же самое со мной. Но несмотря ни на что, Бунт-хаус был домом. Только теперь, когда мы здесь, в Великобритании, я понял, что дом это не место. Дом — это люди.
— Я дам тебе тридцать тысяч, если вернешь этот браслет, Мерс, — тихо говорю я.
Все замолкают. Мои друзья в ужасе смотрят на то, что я уступаю ей, но от одной мысли о том, что она будет расхаживать с браслетом моей бабушки на запястье, меня передергивает. Если кто и должен носить этот браслет, так это Кэрри. И чем быстрее Мерси оплатит свой взнос и вернется в Вашингтон, тем лучше для всех.
— Но мне он нравится. — Мерси дует губы. — Он такой блестящий.
— Тебе решать. Как хочешь. — Потягивая коктейль, я притворяюсь бесстрастным… и это всегда действует на Мерси.
— Хорошо. Переведи деньги, и я его верну.
Я протягиваю руку.
— Сначала деньги, лорд Ловетт.
Я приподнимаю бровь.
— Ладно, хорошо. — Она расстегивает браслет и кладет его мне на ладонь.
Мерси наблюдает за мной, как ястреб, пока я инициирую перевод со своего телефона, а затем взвизгивает, когда проверяет свое банковское приложение и видит, что деньги поступили на ее счет.
— Сколько же все-таки стоит эта штука? — спрашивает она.
— Двести пятьдесят тысяч.
У нее открывается рот.
— В фунтах, — добавляю я.
Возмущенная, Мерси сжимает кулак и бьет им по столу. Однако она не в том положении, чтобы жаловаться. Я уже собираюсь сказать ей, что она может использовать часть денег, которые я ей только что послал, чтобы снять себе номер на ночь в ближайшем отеле «Холидей Инн», но тут мой телефон начинает разрываться. Кэрри чувствует, как он вибрирует у нее на ноге, и игриво покусывает мочку моего уха.
— Пару сантиметров выше, и я, возможно, почувствую, что начинаю немного возбуждаться, — шепчет она.
— Если вы двое собираетесь трахаться, то хотя бы имейте приличие пойти и найти себе комнату, как это сделали Пакс и рыжая, — ворчит Мерси.
— Разве ты не должна уже уходить? — требует Пакс.
— А разве ты не должен быть в Японии? — отвечает она.
— Я не собираюсь возвращаться. Они не большие поклонники тату.
— Уф. Пойду спрошу у Прес, что она хочет на ужин, — говорит Кэрри себе под нос. — Вернусь через секунду. И тебе стоит ответить. Кажется, это важно.
Мой телефон снова жужжит, приходит еще одна череда текстовых сообщений. Я отгораживаюсь от шума перебранки вокруг меня, когда Кэрри выходит из комнаты, и проверяю телефон, благодарный за то, что меня отвлекли.
Фермерская кухня Одетты: Поздравляем! Вы выиграли в нашем летнем тотализаторе!
Фермерская кухня Одетты: Мы обновили информацию о победителе местного розыгрыша призов!
Фермерская кухня Одетты: Потребовался всего один палец.
Всего один палец?
Что за хрень? Да, черт возьми, я в замешательстве. Скорее, в недоумении. «Фермерская кухня Одетты» — это не закусочная на глубоком юге, хотя может показаться, что это именно так. Это имя, под которым Майкл иногда пишет мне сообщения, а название компании — псевдоним, созданный, как он выразился, «из соображений безопасности». Обычно он пишет мне о Кэрри, содержание сообщения всегда завуалировано, но достаточно очевидно, чтобы я понял общую суть того, что он пытается сказать. Но в этот раз его сообщение слишком запутанное, чтобы я мог его понять.
Я: «Поподробнее».
Фермерская кухня Одетты: Вы получили работу! Дата начала вашей новой работы — 15 июля. Мы с нетерпением ждем встречи с вами.
Я: Какая работа???
Фермерская кухня Одетты: (ссылка) https:/musiciansdigest.com/piotrrichec-6507783
ПИАНИСТ МИРОВОГО КЛАССА ПЕТР РИЧЕК ПОТЕРЯЛ ПАЛЕЦ В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ НА ЭСКАЛАТОРЕ.
Мое сердце вырывается из груди. Петр Ричек потерял палец? Какого черта? Я нажимаю на ссылку и чувствую, как желчь поднимается к горлу. Хорошо, что я уже сижу.
