Элоди кивает.

— Конечно.

— А как насчет тебя, лорд Ловетт? Ты идешь? — обращается Пакс к остальным.

Дэш и Кэрри возились с электрическим чайником. Они нашли несколько чайных пакетиков и, судя по всему, приготовили пару кружек горячего чая.

— Конечно, — говорит Дэш, даже не представляя, на что он соглашается.

Вот за что я люблю Дэша. Ему никогда не нужно ничего объяснять. Если скажешь, что тебе нужна его помощь, он ее окажет, несмотря ни на что. В прошлом году Дэш не задал ни единого вопроса о том, почему я хочу, чтобы он приехал в Тель-Авив на мой день рождения. Он просто собрал сумку и запрыгнул на заднее сиденье машины, готовый сделать все, что потребуется.

— Я скоро вернусь, — говорю я Элоди, целуя ее в висок.

— Пожалуйста быстрее. Эта буря меня пугает. Лес выглядит жутко.

— Не волнуйся. Не успеешь оглянуться, как я вернусь.

***

— Клянусь богом, я никогда не пойму женщин. Если она чувствовала себя плохо, то почему бы ей не остаться дома и не отдохнуть, как я ей велел? — ворчит Пакс, с удвоенной скоростью взбираясь по травянистому склону, ведущему в Вульф-Холл.

— Рискну предположить, это потому, что ты велел ей что-то сделать, а не попросил, — предлагает Дэш. — Если ты не заметил, женщины не очень любят, когда им указывают, что делать. Разве что в спальне. В этом случае…

— Я, пожалуй, остановлю тебя прямо сейчас, лорд Ловетт, — говорит Пакс. — Последнее, что мне нужно, это рассказ о динамике власти между тобой и твоей девушки. Сейчас не могу придумать ничего хуже.

— О, я могу придумать много вещей, которые гораздо хуже. Как насчет того, чтобы продираться сквозь ледяной дождь в поисках пачки «Читос»? — выпаливает в ответ Дэш.

— Я дам тебе чертов «Читос».

— Не надо. Я больше люблю «Фритос». Все, что я пытаюсь сказать, это то, что ты как бы сам напросился на это. Если бы ты не потребовал, чтобы Пресли осталась в доме, она, возможно, сказала бы, что неважно себя чувствует, и решила бы остаться по собственной воле. Вместо этого ты ее разозлил и…

— Какого черта, Ловетт. Это был риторический вопрос. Я не хотел, чтобы ты отвечал мне, как раздраженный психолог…

О, как мне этого не хватало. Прошло несколько месяцев, с тех пор как мы были втроем. Я и не подозревал, насколько привык к тому, что эти двое осыпают друг друга упреками, и их привычные препирательства вызывают во мне сентиментальность. Тем не менее, лучше сейчас пресечь это в зародыше, пока они не начали драться.

— К черту торговый автомат. Флигель слишком далеко. Предлагаю выбить окно и отправиться прямиком на кухню, — говорю я, меняя тему. — А если твоя подружка будет жаловаться, можешь винить во всем меня. Я не собираюсь оставаться здесь дольше, чем нужно.

— Я и так собирался это сделать и обвинить тебя, — бесстрастно говорит Пакс. — Но думаю, нам не придется выбивать окно. Какова ставка на то, что вентиляция возле прачечной все еще открыта, Ловетт?

— Высокая, я уверен. Теперь, когда тебя здесь больше нет, преподавателям, вероятно, больше не нужно беспокоиться о том, что ученики могут сбежать из академии в середине ночи. Эти ребята, наверное, ведут себя прилично.

Оказывается, решетка вентиляции у прачечной все еще открыта. Пакс отодвигает сетчатое ограждение от стены, вытаскивает его и прислоняет к стене, а затем ползет вперед на животе, протискиваясь через щель внутрь здания.

— Погоди, а разве не здесь он подцепил сыпь от ядовитого плюща? — спрашиваю я, оглядываясь в поисках подозрительно выглядящих растений.

— Да. Он так разозлился из-за этого, что вернулся сюда и вырвал все в прошлом году. К счастью, вроде бы ничего не выросло, — говорит Дэш.

Он идет следующим, проскальзывает через вентиляционное отверстие и спускается в прачечную. Я следую за ним по пятам.

Внутри мы втроем бродим по прачечной, удивленно переглядываясь, ожидая, когда где-нибудь зазвенит оглушительный сигнал тревоги. Но вокруг тишина.

— Может быть, это бесшумная сигнализация, — предполагает Пакс.

— А может, сигнализации нет, потому что нет электричества, — предполагаю я.

— Это была бы очень хреновая система безопасности, если бы она перестала работать в тот момент, когда отключилось электричество. Как, черт возьми, она оповестит копов о взломе, если все, что им нужно сделать, это отключить электропитание в здании? — Дэш открывает дверь в прачечную и высовывает голову в коридор. Сигнала тревоги по-прежнему нет. Он смотрит налево, потом направо. — Ночной охраны нет, — подтверждает он.

Мы знали, что ее не будет. Если бы здесь была охрана на каникулах, они бы увидели нас у ворот, и обошли бы здание по периметру, ища повреждения от молнии. Значит… мы сами по себе, и никакой тревоги нет. Отлично.

— Хорошо. Давайте зайдем и выйдем. Я хочу как можно скорее отвезти Чейз в отделение неотложной помощи.

— Не могу не согласиться. Возвращение в это место вызывает у меня воспоминания. И не самые веселые. — Я торопливо иду впереди в сторону кухни, мальчики следуют за мной; звук наших подошв по камню разносится эхом по жутко пустым коридорам, хотя наши шаги немного приглушены грязью, налипшей на наши ботинки. Кто-то будет очень озадачен, когда на следующей неделе снова откроет это место и обнаружит грязные следы, оставленные нами.

Мы спешим мимо научных кабинетов, кабинетов технологии, истории…

Никто из нас не проронил ни слова, когда мы проходили мимо двери нашей старой комнаты английской литературы. Комнаты Фитца. Он обставил ее как читательский клуб, пространство было заполнено стеллажами с книгами и причудливыми табуретами, креслами, кушетками и старым потрепанным диваном из коричневой кожи под окном, выходящим на север, который я присвоил себе как личную собственность. У каждого из нас есть своя история в этой комнате. Мысль об этом иногда преследует меня…

Мы идем все быстрее и быстрее, пока не достигаем места назначения. Дэш освещает путь фонариком на своем мобильнике. Пакс подходит к кладовке у холодильника и тут же начинает хватать с полок продукты. Батончики гранолы. Картонные упаковки сока. Находит огромный пакет «Читос», который бросает Дэшу в голову и высовывает язык, когда Дэш отмахивается от него.

Я стою в дверях, проверяю телефон, пытаясь выудить из него хоть одну полоску приема…

Тук.

Тук.

Тук.

— Что это было, черт возьми?

Я кручусь на месте, осматривая кухню в поисках источника странного постукивающего звука. Дэш скрылся в холодильнике, поэтому даже не услышал моего вопроса. Зато Пакс меня прекрасно услышал.

— Судя по всему, просто дождь. У меня есть все необходимое, так что мы…

— Ветчина! Деревенская ветчина! — восклицает Дэш, появляясь из холодильника с огромным куском мяса, поднятым над головой. — Нет ничего, что не мог бы исправить сэндвич с ветчиной.

Тук.

Тук.

Тук.

Я поворачиваюсь, и на этот раз улавливаю движение.

У окна сидит птица, ее маленькая темная фигура — не более чем тень, сидящая на подоконнике по ту сторону стекла. Птица насквозь промокла, хотя его полуночные перья гладкие, как нефтяное пятно. Они вспыхивают металлическим сине-фиолетовым светом, когда это странно смелое существо постукивает клювом по окну.

— Какого хрена делает эта ворона? — шепчет Пакс.

— Это не ворона. Это ворон, — говорю я, все еще неподвижно глядя на птицу. — Он прекрасен.

— Надеюсь, у него хватит здравого смысла не летать в такую бурю, — говорит Дэш, запихивая ветчину в пакет Пакса с угощениями. — Будет обидно, если он угодит под удар молнии.

Ворон, словно понимая каждое слово, издает возмущенное: «Кар!» и пускается в полет, улетая в ночь.

— Возвращаемся тем же путем, что и пришли, — говорит Пакс, выбегая из кухни в порыве бешеной энергии. — Мы и так уже слишком долго ходим.

Мне так же не терпится вернуться к Элоди, как и им к своим подружкам, но вид ворона, сидящего на подоконнике, сотворил с моим мозгом нечто странное. Какого хрена он стучал? Я долго смотрю ему вслед; Дэшу приходится взять меня за плечо и физически развернуть, чтобы вывести из кухни.