Я вырываюсь из ее рук, хватаю то, что осталось от подола футболки, и тяну лезвие вверх, разрывая рваный материал на две части. В мгновение ока футболка содрана с ее потрясающего тела, а ее лоскуты отброшены на кровать. Элоди лежит передо мной в одних бирюзовых трусиках… и то недолго.

Девушка смотрит на меня, на ее прекрасном лице написана нужда, и я вижу это в ее глазах: она знает, что будет дальше.

— Я собираюсь овладеть каждым сантиметром твоего тела, — говорю ей. — Твоей задницей. Твоим ртом. Я заставлю тебя кончить так сильно, что ты даже не вспомнишь своего имени. Снова… и снова… и снова…

— Черт. — Элоди произносит это слово, и от того, как оно звучит на ее губах, у меня кружится голова.

— Раздвинь ноги.

Элоди делает это, раздвигая ноги так, что ее колени широко разведены в стороны. Как только она отклоняется назад, я занимаю свое законное место между ее бедер и начинаю работать лезвием. На этот раз я просовываю пальцы под кружево и приподнимаю его, с шипением вдыхая сквозь зубы, когда обнаруживаю, насколько она мокрая.

— Посмотри, что ты наделала, — рычу я себе под нос. — Ты промочила трусики, Элоди. Разве я не говорил тебе, что так и будет? А?

Я слышу, как у нее перехватывает дыхание, но девушка не произносит ни слова. Ее очаровательные тихие всхлипы раздаются с каждой секундой, звуча все более и более жалобно, пока я очень осторожно разрезаю тончайшую ткань ее трусиков.

— О, мой гребаный бог. — Я прикусываю нижнюю губу зубами, сдерживая поток слов, которые заставили бы покраснеть даже самый извращенный кусок дерьма. Ее киска… Боже, ее киска чертовски идеальна.

Лезвие.

Чертово лезвие.

Мне нужно избавиться от него, пока я не поддался всем тем грязным вещам, которые хочу с ней сделать. Диван слишком далеко. Я быстро перегибаюсь через кровать и кладу его на тумбочку. Через мгновение я снова оказываюсь между бедер Элоди. Зарываюсь лицом между ними, и влага ее киски покрывает мой нос, рот и лицо… это больше, чем я, блядь, могу вынести.

Я лижу ее. Вдыхаю ее. Вжимаюсь в нее лицом, желая получить все это, нуждаясь в этом больше, чем в воздухе в моих гребаных легких. С остервенением провожу языком по ее разорванным трусикам и стону, ощущая сладостный вкус влажного материала. Такими темпами я воспламенюсь и уничтожу половину Фэрбенкса. Там не останется ни одного человека. Покусывая клитор Элоди сквозь бирюзовое кружево, я чувствую, как набухший, тугой бутон скользит по моим зубам, и почти рычу. Я, блядь, не могу с этим справиться. Не. Могу.

Я чертовски возбужден.

Лицо Элоди пунцовое, оттенок желания, стыда и отчаяния. Тот вид голода, который бродит во мне, убивал людей и раньше. Он развязывал войны. Свергал правительства и проливал реки крови. Я должен обладать этой девушкой прямо сейчас, иначе совершу какую-нибудь чертову глупость.

Ее нижнее белье открывает мне самый скандальный доступ к ее киске, но этого недостаточно. Я хочу большего.

— Сними трусики.

Элоди подтягивает колени к подбородку, гладкие, бледные икры вытягиваются вверх, когда она тянет обрывок кружева по бедрам и полностью снимает его.

— Ложись на живот, — приказываю я.

Моя хорошая девочка делает, что ей говорят. Впиваюсь пальцами в плоть ее задницы. Боже мой, ее попка само совершенство. Я провожу языком по линии перехода ягодицы к бедру, издавая горловой рык, одержимый ощущением.

— Приподними бедра для меня. Да, вот так. Вот так.

Она выгибает спину, поднимая задницу вверх, ее бедра прижимаются друг к другу, и кровь шумит у меня в ушах. Никогда еще я не видел ничего настолько сексуального, как сейчас: идеальная, тугая, влажная маленькая киска Элоди, обнаженная и выставленная мне на обозрение. Мои руки дрожат, когда я протягиваю руку и раздвигаю ее складочки. Шипение вырывается сквозь стиснутые зубы.

— Блядь. — Это слово обжигает мне горло. — Твои прелестные маленькие дырочки. Я вижу, как сильно ты хочешь меня. Ты пульсируешь для меня, не так ли, детка? Я, блядь, вижу, как сильно тебе нужен мой член.

— Да! Да, ты… ты мне очень нужен!

Как раз в этот момент она сжимается.

— Иисус. Я собираюсь отыметь твою хорошенькую маленькую киску, Элоди Стиллуотер. Я залью своей спермой твою задницу и буду смотреть, как твоя киска пульсирует, пока я это делаю. Ты слышишь меня?

— О, боже. Пожалуйста. Пожалуйста! — Она говорит как в бреду. — Трахни меня. Пожалуйста. Просто трахни меня. Ты нужен мне.

Я готов дразнить ее до смерти, но кто я такой, чтобы отказывать ей, когда она так сладко умоляет об освобождении? Ее мольбы — музыка для моих ушей. Осторожно я погружаю указательный палец в ее киску, проникая внутрь до первой костяшки, смачивая его. Девушка задыхается, и рычание, вырывающееся из моего горла, звучит угрожающе даже для моих ушей. Быстро вытаскиваю палец, потирая и обводя кругами ее анус, убеждаясь, что там она тоже мокрая.

Элоди замирает, затаив дыхание, что только подчеркивает, как сильно она дрожит. Я обхватываю свой член ладонью, растирая ее влагу и по его головке, и в моих ушах раздается ритмичный бой барабана. Когда вонзаюсь в нее, комната раскачивается, свет вспыхивает, на секунду все расплывается.

— Ты такая чертовски тугая. — Изогнувшись над ней, я хватаю ее за горло и притягиваю к себе так, что девушка оказывается на коленях. Теперь я могу кусать ее за шею. Могу контролировать количество воздуха, которое она получает. Могу шептать ей на ухо, что именно собираюсь с ней сделать. И могу дотянуться вниз… и раздвинуть пальцами складочки ее киски… и погладить клитор, пока снова и снова вгоняю себя в нее…..

— БОЖЕ МОЙ! Рэн! О… мой… бог. — Она выдыхает сдавленное слово при каждом толчке. Ее сиськи подпрыгивают, когда я врезаюсь в нее сзади.

— Тебе повезло, что у меня нет веревки, — рычу ей на ухо. — А то бы я уже связал тебя по рукам и ногам, а твою киску выставил напоказ. Я бы сидел между твоих ног и часами пробовал эту сладость. Ты бы дрожала…

Я вгоняю себя в неё, работая над ее клитором.

— Умоляю…

Я усиливаю давление на ее горле.

— Умоляю…

Элоди цепляется за мое предплечье, держится за него изо всех сил, но не пытается отдернуть руку. Она отпускает меня, наваливаясь всем весом, прижимаясь спиной к моей груди, позволяя мне держать ее, пока я насаживаю ее на свой член.

Снова.

Снова.

Снова.

Элоди кончает, дергаясь в моих руках, ее тело обмякает, и я держу ее, двигая бедрами вперед, вгоняя себя в нее, пока она кричит и содрогается. Я намерен наблюдать за тем, как моя сперма стекает по ее заднице и внутренней поверхности бедер, но когда наступает момент, я не могу заставить себя вырваться. Она слишком охуенно хороша, и это кажется правильным. Мои яйца напрягаются, тяжелеют, член пульсирует внутри нее, когда я опустошаюсь, молниеносная буря удовольствия лишает меня чувств…

Святые угодники… что… за… хрень?

Кончать с Эль — это ни с чем не сравнимо.

Некоторые мужчины зависимы от кокаина. Другие — от героина или выпивки. Многие люди зависимы от секса, но это совсем другое. Секс с этой девушкой — это схождение звезд. Это идеальная песня, прекрасный летний день, лучший стейк, который вы когда-либо пробовали, и рождественское утро, когда вы были ребенком, и все хорошее, и все удивительное собранное в один ослепительно прекрасный момент, который я даже не в состоянии описать.

Это все самое лучшее из возможного, и когда все заканчивается, я обнаруживаю, что держу в объятиях самую прекрасную девушку в мире.

Это не передать словами.

ГЛАВА 13

ДЭШ

— Эй, придурок. Ты пускаешь слюни на диван.

Я резко просыпаюсь.

Майкл нависает надо мной, как неряшливый страж. Под его глазами залегли тени, нижняя губа рассечена. Самое тревожное, что спереди на его рубашке виден кровавый след, а красивый костюм от «Тома Форда» заметно помят.

— Что с тобой случилось? — Я стону, пытаясь принять вертикальное положение; мне это удается с третьей попытки, и я морщусь, когда понимаю, что теперь у меня болит шея, а плечо просто убивает меня. Не зря я не сплю на диванах, даже если они такие красивые, удобные и дорогие, как этот.