Она по-прежнему сидит на краю кровати, подтянув ноги к груди. Густые темные волосы беспорядочными волнами рассыпаются по плечам, выбившиеся пряди обрамляют ее красивое эльфийское лицо. Моя кровь бурлит при виде нее.

— Это о тебе, а не для тебя.

Она дуется.

— Ты самый жестокий.

— Я знаю.

Девушка сползает с кровати и пересекает комнату, длинная футболка, которую она украла у меня, чтобы надеть в постель, плохо прикрывает верхнюю часть ее голых бедер. Я пожираю глазами просторы гладкой кожи и стону, мой член становится все тверже, когда она забирается ко мне на колени и усаживается на меня сверху. Маленькая злая ведьмочка точно знает, что делает, когда крутит бедрами, «пытаясь устроиться поудобнее». Я закрываю блокнот с набросками и кладу его рядом с собой.

— Я бы никогда не написала о тебе, а потом отказалась бы дать тебе это прочитать. — Она притворяется обиженной.

— Ты все время пишешь обо мне в своем дневнике…

— Это мой дневник! — Она пытается ущипнуть меня за сосок, но у нее ужасный прицел. Я защищаюсь, прикрывая ладонями грудные мышцы, прежде чем она успевает сделать еще одну попытку.

— И? — спрашиваю я.

— А дневники — это личное.

— Как и то, что я иногда рисую, — парирую я. — Если уж на то пошло, то этот блокнот — мой дневник.

Элоди довольно очаровательно выпячивает нижнюю губу.

— Тогда, может быть, однажды ты нарисуешь что-нибудь для меня. Специально. Чтобы сделать меня счастливой.

— Сделать тебя счастливой — моя вечная задача.

Обнимая ее, я обхватываю ее попку обеими руками и целую в кончик носа. В ответ девушка проводит пальцами по моим волосам, голубыми глазами всматривается в мое лицо. Пробегает взглядом по моим чертам, как будто пытаясь запомнить линии моего лица. На мгновение ее брови сходятся вместе, задумчивое выражение появляется на секунду и исчезает в следующий момент. Она хотела что-то сказать. Может быть, что-то спросить.

Осыпав ее челюсть серией легких поцелуев, я поддаюсь своему любопытству и спрашиваю:

— Что?

— Хм?

— Скажи, что ты собиралась сказать.

— О, ничего. Я просто… ну… Пакс и Пресли. Вся их ситуация. Это такое безумие, правда? Я имею в виду… Пресли беременна. Думаешь, Пакс сейчас там, просит ее выйти за него замуж. Черт возьми. Это все так напряженно.

— Да. — Я осторожно соглашаюсь, удивляясь странной нотке в ее голосе.

— Это просто заставило меня задуматься.

— Это заставило тебя задуматься, что бы произошло, если бы на их месте были мы?

Она кивает.

— Я бы женился на тебе хоть завтра, Элоди Стиллуотер, с ребенком или без него.

— Ты сумасшедший. — Но она краснеет, и застенчивый оттенок ее щек прекрасен.

Я хочу укусить ее. Хочу, блядь, съесть ее. Поглотить целиком, пока не присвою ее всю себе, и мы оба не перестанем существовать. Тишина была бы прекрасна. Только я и Элоди, души, сплетенные воедино, плывущие по черному морю.

— Лично я думаю, что нам стоит подождать, — говорю ей, заправляя за ухо прядь ее волос. — Я не хочу ничего, кроме жизни с тобой. И хочу наслаждаться каждым аспектом этой жизни. Это значит — проживать все это. Встречаться. Влюбляться. Мы наслаждались этими моментами. Теперь мы можем наслаждаться совместной жизнью в нашем собственном доме. Нам предстоит учиться в колледже, отправиться в путешествие и пройти через миллион других приключений, прежде чем мы с головой окунемся в брак. Мы подобны бабочкам, — говорю я ей, еще раз сжимая ее попку. — Наша жизнь ужасно коротка. Мы рождаемся, голые и кричащие, и не успеваем оглянуться, как уже уходим в бездну. Я хочу смаковать каждый опыт, который мне доведется разделить с тобой на этой земле. Хочу прожить с тобой каждый день по кусочкам. В хорошем и плохом. Важном и бессмысленном. Я планирую смаковать тебя, как темный шоколад. Каждая микросекунда этой жизни с тобой будет неизгладимо вписана в мою душу перед смертью. Если буду торопить события, это не принесет нам пользы…

Элоди прерывает меня поцелуем. Глубоким. Мощным. Захватывающим. Она на вкус как мед, и весна, и солнечный свет, и все то хорошее, о чем я никогда не думал. Закончив со мной, она задевает кончик моего носа своим, а затем прижимается лбом к моему, мурлыча себе под нос.

— Тебе нравится, когда люди думают, что ты какой-то угрюмый, депрессивный художник…

— Я и есть угрюмый, депрессивный художник.

Она качает головой, смеясь.

— Не хочу тебя расстраивать, но на самом деле ты один из самых милых и романтичных людей, которых я когда-либо встречала. И можешь забыть о том, чтобы делать такое лицо, Рэн Джейкоби. Никакие гримасы не изменят этой правды.

— Если не прекратишь нести чушь, я брошу твою задницу на эту кровать, а затем стяну с тебя трусики, обхвачу руками твое горло и жестко трахну.

Глаза моей Малышки Эль становятся круглыми, брови подняты вверх к линии роста волос. Однако ее зрачки расширены. Она может быть притворно обеспокоена моей угрозой, но на самом деле мысль об этом ее заводит. Элоди милая. Такая чертовски добрая и заботливая, что у меня от нее зубы болят в самом лучшем смысле этого слова. Но это не значит, что она кроткая. В ее животе пылает огонь, который горит жарче, чем в аду. Ее темная сторона гораздо более захватывающая, потому что она неожиданная. Ей нравится, когда я бываю груб с ней. Нравится подчиняться мне. Нравится давать мне то, что я хочу. Даже сейчас я чувствую, как ее прелестная маленькая киска мокнет в трусиках, прижимаясь к моим бедрам.

— Ты не посмеешь, — говорит она с уверенностью, которая противоречит ее нервам. Я не слепой. И вижу, как пульс трепещет у основания ее горла.

Медленно я провожу правой рукой по ее спине, поднимаясь вверх, к волосам. Быстро, как молния, хватаю ее за горло так, чтобы почувствовать, как учащается ее дыхание под моей ладонью, когда пальцами сжимаю ее горло. На этот раз глаза Элоди расширяются по-настоящему.

— Ты сама в это не веришь, — рычу я, наклоняясь к ней и сильно прикусывая ее нижнюю губу.

Девушка издает сдавленный задыхающийся звук, от которого мой член мгновенно начинает пульсировать в штанах. Я живу ради этих гребаных вздохов, хныканья, резких вдохов — всех этих уязвимых звуков, которые она издает только для меня. Они такие невинные, музыка для моих злых, порочных ушей. Левой рукой я беру ее за челюсть, вдавливаю пальцы в щеки, заставляя открыть рот.

— Ты же знаешь, что лучше не противоречить мне, когда я говорю тебе, что собираюсь что-то сделать, не так ли? — шепчу я в ее открытый рот.

Она пытается заговорить, но я слегка качаю головой и неодобрительно смотрю на нее.

— Я так не думаю, — выдыхаю я. — Не думаю, что тебе следует говорить после этого возмутительного комментария. Думаю, тебе нужно время, чтобы переосмыслить, имею ли я что-то в виду, когда говорю это, Элоди Стиллуотер.

Ее веки трепещут — она бы закрыла их и спряталась в темноте, подальше от моего пристального взгляда, но так легко она не отделается; я еще раз коротко встряхиваю ее голову левой рукой, правой сильнее давлю на горло, точно контролируя, сколько воздуха она может втянуть в легкие.

— О, нет, ты этого не сделаешь, — выговариваю я. — Ты не спрячешься. Думаешь, я такой милый, романтичный парень, да?

Ее веки снова трепещут, краска приливает к щекам, ноздри раздуваются, когда она пытается втянуть больше кислорода через нос. Руки при этом остаются свободными. Это не то, на что похож страх. Это возбуждение, и мы оба это знаем.

— Я был слишком нежен с тобой, Малышка Эль? — Я снова прикусываю ее губу, и на этот раз чувствую слабый привкус меди. Я заставил ее истекать кровью. — Может, напомнить тебе, какой я на самом деле жестокий?

Девушка дрожит, выгибая спину, прижимаясь к моим коленям, и могу сказать, что это движение непроизвольное. Она пытается смерить меня вызывающим взглядом, но ее тело работает против нее, говоря мне именно то, чего оно хочет. Ее горло вздрагивает под моей ладонью, и я немного ослабляю хватку, позволяя ей говорить.