Её дыхание вырывается изо рта прерывистой волной.

— Дженезис администратор, Дэш. Она не… флиртовала со мной. А просто… делала свою работу.

— О, она, блядь, флиртовала с тобой. Ты знаешь, что флиртовала. И она не администратор, милая. Она менеджер по работе с гостями, а это совсем… — я кусаю ее за шею, надавливая ровно настолько, чтобы заставить ее вскрикнуть, — совсем другое дело. Это ее работа — флиртовать с нами.

— Ты говоришь о ней, как о проститутке, — ворчит Кэрри.

Я пожимаю плечами, проводя языком по чувствительной коже чуть ниже мочки ее уха.

— Она не стала бы спорить с такой оценкой. Хотя ей может не понравиться этот термин. Дженезис — наш личный консьерж. Секс-работа может быть частью этого. В этом нет ничего постыдного. Если мы захотим кофе, она нам его принесет. Если захотим поехать в Канаду, она найдет и арендует для нас подходящую машину. Если мне понадобится костюм, она мне его достанет. Если захочешь мороженое в четыре часа утра, она тебе его купит. А если мы позвоним вниз и скажем ей, что хотели бы, чтобы она присоединилась к нам в спальне… чтобы ласкала твою маленькую киску, пока ты не кончишь, то она будет у двери меньше чем через пять минут, готовая заставить тебя мурлыкать.

— Ты не можешь быть серьезным! — Голос Кэрри срывается, он переходит в пронзительный писк. — Я не хочу секса втроем с этой женщиной!

— Кто говорил о сексе втроем? Я не хочу к ней прикасаться. Но смотреть, как она вылизывает твою киску, пока ты не закричишь, может быть достаточно горячо, чтобы у меня случился сердечный приступ.

— Господи, Дэш. Я не… не хочу, чтобы она это делала!

— Ладно. Как скажешь.

— Я серьезно!

Девушка вздрагивает, прислоняясь всем весом к моей груди, пока я ласкаю ее сосок через свитер, грубо щипаю его, все еще облизывая, посасывая и целуя ее шею, дразня такими легкими прикосновениями, что она продолжает издавать эти восхитительные хныкающие звуки. Я мрачно усмехаюсь.

— Хорошо. Она тебя совсем не возбудила. Ни капельки. И ты не хочешь с ней развлекаться. Круто. Если тебя совершенно не тронула Дженезис, тогда ты не будешь возражать, если я просто разыграю тебе на ушко небольшую фантазию, не так ли?

— Мне все равно, что ты будешь делать. Я в порядке. Я не… БЛЯДЬ! — Ее голова снова прижимается к моей груди, когда я снова кусаю ее за шею. — О, боже! Дэш!

Эта девушка никогда не умела скрывать свои эмоции. Я знаю ее тело вдоль и поперек. И точно знаю, как к ней прикасаться, как ласкать, целовать и как говорить с ней, чтобы она кончила.

— На тебе то зеленое шелковое платье, которое я тебе купил, — шепчу я ей на ухо. — На улице чертовски холодно. На тебе нет лифчика. Ты ведь знаешь, что с этим платьем нельзя носить лифчик, правда, Кэрри?

Она кивает, прерывисто выдыхая.

— Да, знаю.

— Твои соски такие твердые. Они трутся о материал шелка при каждом твоем движении, и это так приятно. Они такие чувствительные… — Устав прикасаться к ней поверх свитера, я грубо хватаю за край ткани и просовываю руку внутрь, под футболку, которая на ней надета. Через две секунды я опускаю чашечку ее лифчика, обнажая грудь под свитером. Обхватываю ладонью теплую, полную выпуклость ее груди, поглаживая и перекатывая сосок между пальцами.

— Я просил тебя не надевать трусики на ужин. И ты такая хорошая девочка для меня, правда, Кэрри? Ты такая хорошая девочка. Всегда была хорошей девочкой. Ты хотела сделать меня счастливым, и сделала то, что я просил. На тебе нет нижнего белья. — Я стону при одной мысли об этом. В зеленом шелковом платье, которое я купил моей Стеллалуне, она выглядит чертовски красивой. Мне снятся сны, как она надевает это платье. Мой член сразу же твердеет, когда представляю, как она надевает его для меня, зная, что ее киска обнажена под переливающимся, облегающим материалом.

— Дэш, — шепчет Кэрри.

— Мы спускаемся вниз. На улице идет дождь. Там Дженезис, в черном платье и с ярко-красной помадой на губах. Она никогда не смогла бы выглядеть так же хорошо, как ты, но это не имеет значения. Видя ее, ты что-то чувствуешь — жар, нарастающий у тебя между ног. Она прекрасна. Ты думаешь, что та, возможно, самая красивая женщина, которую ты когда-либо видела. То, как Дженезис смотрит на тебя, приводит тебя в замешательство. Ты так сильно меня любишь. Ты бы никогда не хотела причинить мне боль. Изменять мне. Обманывать меня. Но то, как Дженезис смотрит на тебя сейчас, заставляет тебя хотеть того, чего ты никогда не хотела раньше.

Я перевожу дыхание.

— На улице ужасная погода. Идет проливной дождь. Бушует гроза, и чертовски холодно. Дженезис предлагает устроить для нас романтический ужин в частной столовой, чтобы мы не пытались найти такси под дождем. Мы соглашаемся. И приглашаю ее присоединиться к нам, потому что вижу, как ты на нее смотришь. Я чувствую, как сильно она тебя возбуждает, так же, как чувствую это сейчас.

Кэрри резко распахивает глаза. Выгибает спину, пытаясь отстраниться от меня, но я беззлобно смеюсь, обхватывая рукой ее горло. Сначала оказываю минимальное давление, оценивая, насколько сильно она будет сопротивляться. Как только рукой обхватываю ее горло, девушка замирает.

— Мы садимся вместе в столовой. Там тихо и уединенно. Дженезис открывает для нас бутылку вина, пока мы ждем еду. С ней так легко общаться. В тусклом свете свечей вы обе выглядите просто потрясающе. Она дразнит тебя за то, что ты очень медленно пьешь вино, и ты залпом осушаешь свой бокал. Девушка спрашивает нас, как мы познакомились и как давно мы вместе. Мы рассказываем ей историю о Вульф-Холле, но только хорошие, счастливые моменты. Она говорит нам, как хорошо мы выглядим вместе. Как сексуальны вместе. Как думаешь, Кэрри, мы сексуальны вместе?

— Боже. Да! Мы чертовски сексуальны вместе.

— М-м-м. Хорошая девочка. Я счастлив, что ты так думаешь. — Я делаю паузу, ослабляя хватку на ее горле, и осторожно провожу рукой вниз, по изгибам ее тела. И даже не колеблюсь, когда добираюсь до пояса ее штанов. Скольжу внутрь, отодвигаю ее трусики в сторону и поглаживаю ее пальцами.

Я уже знал, какой мокрой она будет. Как охренительно будет течь для меня, но это знание не подготавливает меня к ревущей потребности, которая разрывает меня, когда провожу пальцами между ее половых губ и нахожу ее скользкий жар.

Она чертовски великолепна.

Давайте посмотрим правде в глаза: сдержанность, которую я проявляю ежедневно, феноменальна. Я видел эту девушку обнаженной. Знаю, насколько она ослепительно красива без одежды. И знаю, какова на вкус. Точно знаю, какого оттенка розового ее соски. Я знаю, каково это — чувствовать ее киску, жадно сжимающую и пульсирующую вокруг меня. Кэрри — ходячая богиня, подобных которой я никогда не встречал, и все же каким-то образом умудряюсь каждый день тащить свою задницу в университет. Я сочиняю музыку на профессиональном уровне. Готовлю для нас еду, читаю книги, выхожу на улицу и взрослею в этом мире, зная, что ждет меня ночью в постели. Обычно я не из тех, кто похлопывает себя по спине, но тот факт, что я вообще могу функционировать, зная, что Кэрри Мендоса моя, и могу поглощать ее киску в любое время суток, граничит с чудом. Я заслуживаю гребаной медали.

Она издает тихий хныкающий звук — звук, который однажды убьет меня, — и в моем горле нарастает низкий рык.

— Ты чувствуешь руку на своем бедре под столом. Предполагаешь, что это я, но не сразу понимаешь, что это Дженезис. Ее прикосновение легкое. Неуверенное. Дразнящее. — Я тяжело дышу в ее волосы. — И это действительно тебя заводит.

— Дэш, это… это просто смешно. Я не… я не… — заикается Кэрри. Однако выгибает спину, прижимаясь задницей к моему члену. Ее тело выдает ее. Она может попытаться сказать мне, что невосприимчива к сцене, которую я для нее рисую, но ее отрицание будет бесполезным: девушка так возбуждена, что вот-вот выскочит из собственной кожи.

Я ухмыляюсь, покрывая ее затылок легкими, как перышко, поцелуями, чертовски довольный, когда чувствую, как ее кожа реагирует, покрываясь мурашками от моего внимания.