Словно в подтверждение его слов, с высоты упало на ладонь монаха пуховое перышко, мягкое, тонкое и шелковистое,

– Как перо жар-птицы блестит! – обрадовался монах.

– В какой келье обитает Полонея? – измученный бессонной ночью, спросил боярин.

– Ты её не увидишь. Здесь запрещено общение. Впрочем, пленница стала заговариваться. Не понять её речи. Кто знает, может, её слова – бесконечная молитва. Но нам вскоре нужно будет удалиться из обители, чтобы не смущать монахинь.

Кельи стояли в ряд. В маленькое окошко можно было увидеть только одну келью. Уединение, тишина и покой исцеляли от суетной жизни.

Монахини встречались лишь дважды в неделю на всенощной, в пустыне и мрачности в борьбе со страстями готовили себя для подвига духа.

Полонее послышался звон колокольчика или сердце так стучит? Она подошла к окну. Щебетание птиц манило выйти на крыльцо.

Глаза её видели совсем другой мир из прошлой жизни.

– Зайга, милая, сообщи Яну. Пошли ему голубку с письмом, что я нахожусь в высокой каменной башне на берегу моря, – кричала она со ступенек в небо.

– Кажется это голос Полонеи, – сказал Зеленя и побежал к кельям, втаптывая траву червлеными сафьяновыми сапогами.

– Нельзя туда, боярин! – закричал монах и понёсся вслед чёрным облаком.

Но Зеленя его не слушал.

Ветром раздувало взлохмаченные светлые волосы девушки. Она была в красном сарафане. На ногах лазоревые башмаки, расшитые золотом и унизанные жемчугом.

Зеленя приблизился к ней, упал на колени. Смотрел в красивое замутненное печалью лицо.

Но девушка его не замечала. Устремляя взгляд вдаль, молила непрерывно о помощи.

– О чём она говорит? Я не понимаю ни слова! Так её не постригли в монахини?

– Я тебе говорил, боярин, что она блаженная.

– Я её заберу с собой.

– Нельзя, боярин. Она ничего не ест. Ослабла. Надо тайно найти ворожею, чтобы игуменья не знала. Вот тогда и увози.

– Но как её оставить в таком состоянии!

– Спасётся, если уверует в Исуса Христа. Давно не подходит к иконам. Может, в неё вселился бес?

– Наверное, над ней надругались татары. Боится греха.

– Я не видел, чтобы она крестилась. Выглядит как еретичка либо колдунья. Держись от неё подальше, боярин.

– Если бы я знал, чья она дочь.

– А зачем же ты её привёз сюда?

– Услышал стон в повозке. Ехали мы в Тулу с отрядом, сопровождая торговцев. Приказал открыть покрывало татарину. Под ним Полонея лежала.

– Авось, у неё другое имя? Она сейчас на своё имя не откликается.

– Нет, она была во здравии. Говорила, что её выкрали. Били сильно, издевались. Не могла только вспомнить, где живут её родители.

– По правде говоря, боярин, зря ты связался с Анастасией. Не будет тебе добра.

– А как мне быть? Если я не убью Ивана Васильевича, она изведет Полонею муками.

– Думай, боярин. Ради спасения одной души ты готов стать предателем и казнить другую. Князь Иван для нас посланец бога, он собирает русские земли, чтобы не отдать Литве Новгород. А ты коварным убийством поможешь недругам и Золотой Орде.

– Помоги мне Пепелюга.

– Хорошо, зайти, друже, в недостроенную келью. Жди меня.

Зеленя, нагнул голову, вошёл в проём невысокой двери, сел на лавку. Задумался. Слегка задремал. Мгновенно проснулся от резкого колющего удара. Открыл глаза. Сабля упиралась ему в живот. Перед ним стояли стражники, игуменья и Пепелюга.

– Не выдержал моего испытания, – произнесла хмуро Анастасия, – оказался не твёрд в мыслях. Не оправдал доверия. О твоих сомнениях мне поведал монах. Готов ли ты принять смерть?

Зеленя глянул на Пепелюгу. Монах смотрел мимо стеклянными отчуждёнными глазами, лениво почёсывал бороду.

– Выведите за ворота и повесьте как собаку, – приказала игуменья.

Боярина со связанными руками два стражника, злорадствуя, привязали к дереву.

– Глупец, дождался мучительной смерти! – сейчас твоё тело разорвём на части двумя берёзами!

В овраге бил родник. Один из чёрных стражников наклонился, чтобы утолить жажду. В спину ему ударила стрела, пригвоздила к земле. Вторая стрела пронзила шею второму.

Микула развязал боярина.

– Кто ты? – спросил Зеленя, пожав руку своему избавителю.

– Слуга воеводы.

– Почему ты спас меня от смерти?

– Хотел узнать, что привело тебя в этот скит?

– Я заблудился.

– Говоришь неправду. Я всё видел в щель ограды. Кто та девушка, с которой ты разговаривал?

– Полонея.

– Как она здесь оказалась?

– Разве я должен это говорить?

– Да. От этого зависит твоя жизнь.

– Ты что меня убьёшь?

– Говори. Не испытывай моё терпение.

– В этот скит я привёз девушку, чтобы она поправилась. Отбил её от похитителей.

– Хорошо. Теперь скажи, за что хотели тебя повесить?

– Этого я сказать не могу. За простосердечное откровение уже раз чуть не лишился жизни. В этом ты свидетель.

– Да я видел. Как ты вошёл в келью. Как тебя оттуда вывели. И при чём здесь Полонея?

– Ради её спасения меня толкали на подлое дело. А теперь я не знаю, как ей помочь. Ей грозит смерть.

Микула сжал кулаки. Впервые он приветливо взглянул на боярина.

– Полонея, дочь воеводы. Через тын нам не перелезть. Да вскоре в монастыре кинутся искать стражников. Надо что-то придумать.

Снаружи постучали в ворота.

– Это ты, Красун! – спросили изнутри.

– Открывай, бездельник, а то твоя никчемная душа тоже улетит к берёзам!

Скрипнули ворота. Ударом ножа Микула опрокинул монаха. Тело Пепелюги обмякло. Спрятав труп в траве, Зеленя и Микула, направились к часовне.

Издалека увидели скорбную фигуру в чёрном одеянии. Микула удержал за руку Зеленю.

– Пусть спокойно помолится.

Анастасия усердно била земные поклоны.

– Матерь Божья, прижми меня к своему сердцу, покрой, очисти, и не отпускай вовек. Запрети лукавому всякую власть над сердцем, духом, сознанием, душой, разумом, плотью и жизнью моей. Отсеки корень греха и введи в Небесный город Иерусалим. Аминь.

Поднявшись, монахиня, увидела своих убийц. Лицо её не дрогнуло.

– Я знала, Зеленя, что ты спасёшься.

– Ты желала моей смерти. Притворялась всю жизнь доброй! А я так тянулся к тебе.

Игуменья протянула к нему руки

– Ведь я твоя мать. Как же я могу лишить жизни своё дитяти?

Услышав эти слова, боярин побледнел:

– Врёшь! Моя мать умерла давно.

– Нет, ты моя кровинка. Посмотри на крестик, он у тебя такой же, как у меня. Твой отец заказал три таких крестика: себе, мне и первенцу, который родится.

– Отца нет в живых. А крестик моей матери ты украла!

– Сынок! Я твоя мать!

– Я тебе не верю. В детстве я любил тебя. Разве может мать желать, чтобы её сын стал князеубийцей!

– Выслушай меня, Зеленя.

– Пепелюга и ты притворщики.

Игуменья упала на колени, зарыдала. Накидка слетела с головы, обнажив седые волосы. Пытаясь дотянуться до сапог боярина, монахиня, рвала судорожно пальцами траву.

– Убей меня. Но сначала выслушай. Пепелюга казнил твоего отца Зареслава, моего мужа, по приказу твоего дяди Всеволода.

– Лжёшь!

– Твой дядя перед смертью написал духовное завещание и передал мне.

– Где эта бумага?

– За чудотворной иконой Божьей Матери.

– Я хочу на неё взглянуть.

– Возьми, сынок, сам. У меня нет сил, подняться с земли.

Зеленя развернул свиток.

“Я, Всеволод, перед смертью, прошу Бога облегчить мои мучения. Тягчайший грех не даёт мне упокоиться в родной земле. Я повинен в кончине моего брата Зареслава. Зареслава убил по моему наущению Пепелюга. Пусть простит меня племянник Зеленя. До конца своей жизни усердствовал, чтобы загладить вину, любил его.

Написано 10 генваря 1471 года”.

Зеленя молчал несколько минут, затем разорвал письмо, сказал: