— Ладно, — Илина приподнимает подбородок, — что у тебя в коробке.

— Пирожные.

— Дай посмотреть.

— Нет.

Вскидывает бровь.

— Они страшные, — шепчу я. — У меня не только с волками дела не ахти, но и с пирожными.

— Я сама решу, страшные они или нет.

— Сами напросились, — протягиваю коробку.

Илина развязывает бантик и заглядывает в коробку. Лицо ее удивленно вытягивается, и она поднимает растерянный взор на меня.

— Я старалась. Честно, — это все, что я могу ответить.

— Можно, я ничего не буду говорить? — закрывает коробку и завязывает ленты. — С такими успехами ты нескоро вернешься к маме и папе.

— На мне проклятье, — забираю коробку, тоскливо вздохнув, и кладу ее рядом.

— Возможно, ты хитришь, Тина? — Илина подозрительно щурится. — Заключила сделку и не торопишься ее закрывать из-за личных интересов?

— Это каких же?

— Поближе подобраться к моим сыновьям?

— Я не желаю иметь с вашими сыновьями никаких дел, — тихо и возмущенно шепчу я. — Я просто криворукая дура. Вот и все.

— Прости, — Илина отводит взгляд и вздыхает, — я не хотела тебя обидеть. Я очень боюсь и не знаю, что ждет моих сыновей, — вновь смотрит на меня. — Мне остается только попросить тебя постараться… Очаруй, успокой, Тинара. Дай им все, что они потребуют, утоли их голод и прогони тоску. Наша семья не останется в долгу.

Глава 23. Вы потеряли лес

— Да это даже свинья жрать не будут, — говорит Анрей и передает коробку Эрвину.

Сидим в библиотеке у низенького столика, который завален книгами.

— Это обидно, — отвечаю я.

Плакать готова. Мог же быть повежливее, а он сразу о свиньях.

— У нас нет свиней, — отвечает Эрвин, заглянув в коробку.

Медленно моргает, вздыхает и поднимает разочарованный взор на меня:

— Это мало похоже на пирожные, Тина.

Я больше не Сладкая Ягодка, и в братьях нет игривой заинтересованности во мне. Они мрачные и злые. И я их раздражаю своим присутствием.

— Я старалась.

— Серьезно? — Эрвин наклоняет раскрытую коробку, а там просто каша из крема, джема и бисквита. — Старалась? Ты издеваешься?

— Нет, — сердито забираю коробку.

В библиотеку заходит испуганная служанка с подносом в руках. На нем — фарфоровый чайник и чашечки. Мнется у столика, и Анрей одним движением сбрасывает книги со столика.

Служанка ставит поднос, и Анрей вздыхает:

— Можешь идти.

Я невозмутимо разливаю чай, расставляю чашечки и подхватываю ложку. Я сама съем свои пирожные. Побуду свиньей.

— Мы тебя не звали, Тина, — Анрей щурится, когда я погружаю ложку в сладкое месиво. — Почему ты здесь?

— Как интересно, — подношу ложку ко рту, — не звали?

— Нет, — глухо отвечает Эрвин.

— Это все ваша мама, — пожимаю плечами и отправляю в рот пропитанные кремом и джемом кусочки бисквита.

А на вкус реально неплохо. Сладенько, нежно и немного кисленько. Откладываю коробку на колени и тянусь к чашке с чаем под цепкими взглядами братьев. Чувствую себя очень неловко. Во-первых, меня не звали, во-вторых, меня обидели нелестными отзывами о моем “прекрасном” десерте, но они не дождутся от меня слез.

— Мама, значит, влезла? — Эрвин недобро щурится. — Отлично.

— Переживает о своих волчатах, — мило улыбаюсь я и делаю глоток травяного чая.

— Дерзишь? — Анрей усмехается.

— Разве я могу? — отправляю очередную порцию малинового десерта.

Эрвин и Анрей переглядываются, откидываются назад и вытягивают ноги, наблюдая за мной.

— Если вы меня не ждали, то я могу уйти? — облизываю ложку и перевожу взгляд с одного брата на другого.

— Нет.

— Это совершенно нелогично.

— Мы должны были найти смерть в Лесу, Тина, — Анрей постукивает пальцами по подлокотнику.

— Значит, мне не ждать благодарностей?

— Ты ведь совершенно не понимаешь, что натворила, — Эрвин разминает шею с тихим хрустом позвонков.

— Я лишь не хотела, чтобы вы умерли, — цежу я сквозь зубы.

— Лучше бы мы тебя сожрали, — Анрей усмехается. — Толку было бы больше.

— А это уже к вам вопрос, почему вы этого не сделали, — тоже щурюсь в ответ. — Это вы пошли против Зверя, который хотел мяса и крови. Почему?

— Опять дерзишь, — усмехается Эрвин, и его глаза темнеют.

— Желание порезвиться с Ягодкой перевесило голод и кровавый раж, — Анрей задумчиво поглаживает кадык. — Песенки пела, телом голым дразнила… На это ведь был расчет? И он сработал.

Опускают взгляд на мою грудь, которую сдавил узкий корсет. Нервно сую ложку с малиновой кашицей в рот.

— Раздевайся, Ягодка, — Анрей поднимает взгляд. — Мы же все знаем, зачем ты тут.

— Из-за пирожных…

— Пирожных мы так и не увидели, — Эрвин со лживой печалью вздыхает. — Ты можешь сама раздеться, либо мы тебе поможем. Второй вариант мне больше по душе, но разве можно лишать гостью права выбора?

— С другой стороны, гостья должна принять во внимание желание хозяев, — Анрей высокомерно улыбается.

— А у меня тут… вопрос… — откладываю ложку.

— Какой?

Я знаю, что мне сейчас не стоит выеживаться и хамить, но обида берет вверх.

— Вы все еще Альфы Северных Лесов? — отставляю коробку на столик. — Без Зверя в крови?

— Какова мерзавка, — в гневе шипит Эрвин.

— Если нет, — тихо продолжаю я, — то мы можем ожидать нового Альфу?

Гранатовая подвеска нагревается, и я чувствую теплую вибрацию, которая вплетается в мои слова жестокой издевкой и надменными провокациями. Гранат зачарован не для обольщения.

И я чувствую в нем что-то нечеловеческое. Своими словами я заигрываю с Эрвином и Анреем, не как милая девушка, которая хочет очаровать собеседников, а как волчица, которая проверяет границы дозволенного на чужой территории. В подвеске — кровь мамы. Кровь ее волчицы.

— И как скоро появится новый Альфа? — вытираю пальцами уголки рта. — Может, мне для него готовит пирожные?

Я не могу заткнуться. Из меня прет агрессия. Никакого стыда, смущения, лишь желание подергать Эрвина и Анрея за их волчьи усы.

— Для нового Альфы я, может, лучше постараюсь с пирожными?

Хочу сорвать с себя подвеску, но вместо этого ехидно улыбаюсь побледневшим братьям. Зубы сцепили, на висках венки гнева пульсируют и кулаки сжали на подлокотниках.

— Вот же дрянь, — рычит Анрей.

На мгновение в их глазах проскальзывает желтая искра. На долю секунды, но я ее замечаю, пусть и мои собеседники сейчас поглощены яростью. Их волки живы.

И я этим мохнатым мерзавцам не нравлюсь. Я же не их Истинная булочка, которую они так ждали.

Принимаю безрассудное решение. Я предпочту, чтобы меня сейчас сожрали, чем сорвали платье под истошные крики.

— Вы не Альфы, — ухмыляюсь. — И Северные Леса больше вам не принадлежат. Вы их потеряли. Ваша семья их потеряла.

Глава 24. Белое безумие

И надо зафиналить свои оскорбления в сторону Анрея и Эрвина, чтобы точно они меня порешили. Поддаюсь к ним с улыбкой и шепчу:

— Да будет у Северных лесов достойный Альфа.

Я, правда, тихая и скромная девица, которая всегда боялась слова лишнего сказать, чтобы не навлечь на себя беду. И в моих провокациях виноват амулет. Он вытягивает из меня какую-то черную ехидну.

Анрей и Эрвин не замечают, как в порыве ярости обрастают шерстью и как клокочущими волками кидаются в мою сторону. Я швыряю в них коробку с пирожными:

— Подавитесь, уроды!

Сладкая масса разлетается по их мордам, и я, перевернув кресло, бросаюсь к двери, подхватив юбки. Они путаются в одежде, падают и с рыком вновь вскакивают на лапы. От их ярости вибрируют стены и пол, а подвеска на груди раскаляется и гранат идет трещинами.

— Какие альфы, такие и пирожные! — рявкаю я.

В глаза рябит от рева Эрвина и Анрея. Они захлебываются в ненависти, и гранат на моей груди потрескивает.

— Пошли вы!