– Ничего я с неё не взял! – признал безутешный юрист, – Я решил проявить благородство – и сам же от этого пострадал… И вот остался я без денег – а вскоре пришёл срок возвращать банку этот дурацкий кредит. Для меня наступили тяжёлые времена. (Я до того испереживался, что окончательно поседел.) Чтобы расплатиться по кредиту, мне пришлось продать квартиру, дачу и машину… В итоге я остался без денег, без всего движимого и недвижимого имущества – да ещё и без «любимой» (в кавычках) жены. (Она сама подала на развод, услышав, как я отзываюсь о её «любимом» (в кавычках) племяннике.) Чтобы хоть немного поправить свои дела, я попробовал совершить наезд на этого Флоппа и выбить из него хотя бы часть этих семидесяти четырёх тысяч… Действовать законными методами я не мог, поскольку не имел на руках расписки с его подписью. Мне оставалось лишь одно – обратиться за помощью к бандитам… Я пообещал им тридцать процентов от всей суммы. На этом мы и договорились… (Обычно они в таких случаях берут не тридцать, а пятьдесят процентов – но мне по хорошему знакомству была предоставлена скидка.) И вот бандиты занялись этим Флоппом. Для начала они закинули ему в квартиру взрывное устройство, потом несколько раз выстрелили в окно из винтовки. (К счастью, он жил невысоко – всего лишь на втором этаже.) В конце концов они сломили его упорство, и он пошёл на попятный. Он признался, что уже куда-то истратил все семьдесят четыре тысячи – но пообещал, что продаст свою квартиру (ту самую, на втором этаже) и полностью со мной расплатится. Мне пришлось снова поверить ему на слово… Флопп действительно продал свою квартиру и получил за неё кучу денег – но после этого он бесследно исчез со всеми деньгами, не заплатив мне ни ломаного пенса. И остался я опять у разбитого корыта… А ведь во всём виноват этот толстомордый крокодил с куриными мозгами! – вскричал Кэттл в порыве нахлынувших чувств, – Вы понимаете, о ком я говорю? Да, о своей «любимой» (в кавычках) второй жене! – (детективы понимающе закивали головами), – Нет, больше я вам про неё ни слова не скажу! Я хорошо знаю закон об ответственности за публичные словесные оскорбления; да и не в моих правилах дурно отзываться о женщинах… Об этой безмозглой мартышке я лучше промолчу, – Кэттл мужественно сдержал свой эмоциональный порыв, – Мне всё равно не хватит никакого словарного запаса…
– И всё-таки вам не стоит терять оптимизма, – дал ему дружеский совет Доддс, – Дачи, жёны, квартиры и машины – далеко не самое важное в жизни! Главное – что вы в конечном итоге остались живы… Вы пребываете в самом расцвете физических сил и интеллектуальных способностей. Вы ещё успеете заработать на новую квартиру и на новую жену. Ваша работа на фирме «Лондон-Риэлт» наверняка приносит вам неплохой доход…
– Если бы неплохой! – усмехнулся Кэттл, – На один оклад в наше время не проживёшь… Разумеется, мне приходится крутиться и подрабатывать налево. Иногда я в этом же самом кабинете даю частные консультации собственным клиентам… Да, кстати! – он с интересом посмотрел на собеседников, словно только сейчас разглядев в них своих потенциальных клиентов, – А вам случайно не требуется проконсультироваться по какому-нибудь щекотливому юридическому вопросу? А исковое заявление в суд вам составить не нужно? Если что, имейте в виду – я всегда к вашим услугам! Приходите в любое время, приводите с собой друзей и знакомых, рекомендуйте меня всем желающим – я буду рад помочь! (За свои услуги я беру весьма умеренную плату.) Лишние деньги никогда не помешают – особенно мне… Впрочем, деньги для меня – не самоцель! – спохватился он, – Главное для меня – благополучие клиента… Итак, вы поняли: Я сижу в этом кабинете с раннего утра до позднего вечера, если только не мотаюсь туда-сюда по делам фирмы. Вы можете застать меня здесь в любое удобное для вас время… Но лучше всё-таки приходить в выходные где-нибудь после обеда – тогда у нас в офисе гораздо спокойнее. В будние дни тут порой вообще невозможно протолкнуться – по коридору так и шастают всякие гаврики! – Кэттл поморщился от раздражения, – К нам то и дело заглядывают какие-то охранники и сменные дежурные с других этажей. Всем интересно узнать, не пришёл ли ко мне очередной клиент… Только посетитель зайдёт в мой кабинет, как в коридоре уже выстраивается почётный караул. Стоит клиенту уйти – и все эти бездельники тут же берут меня в оборот: «Кэттл, он вам наверняка что-то заплатил! А ну-ка поделитесь с нами!» И ведь не отстанут, пока не сунешь каждому по бумажке! Так что лучше всего приходить ко мне в субботу или воскресенье, во второй половине дня…
– Мы обязательно учтём ваши рекомендации! – заверил Маклуски, – Доддс, ну-ка взгляните: Сколько там натикало на вашем секундомере?
– Пятнадцать минут уже истекли! – доложил Доддс, поглядев на свой верный циферблат со стрелками.
Покинув юриста с его многочисленными проблемами, два прославленных детектива поспешили в комнату риэлторов, расположенную наискосок по коридору. Они застали Уэйва и Кристи в ещё более неоднозначном умонастроении, чем четверть часа назад: Теперь те уже вдвоём бродили по комнате с чрезвычайно озабоченными выражениями на задумчивых лицах…
– Ну как, поговорили с диспансером? – полюбопытствовал Маклуски.
– Да, разговор состоялся, – кивнул головой Уэйв, – Миссис Спелбос сообщила, что Причард вернётся на рабочее место лишь в десять часов вечера.
– В десять вечера? – переспросил Доддс, – Ничего удивительного: Из бани принято возвращаться без особой спешки… Стало быть, побеседовать с Причардом вы теперь сможете лишь завтра утром?
– Нет, не завтра, – опроверг Уэйв, – К сожалению, время нас поджимает: Мне придётся отправиться в диспансер прямо сегодня, ровно к двадцати двум ноль-ноль. Дело тут вот в чём: После диспансера мы заодно позвонили Рифкину домой. Я поставил его в известность, что мы по ряду причин ещё не готовы подписать с ним окончательный договор. Якобы нам сперва требуется навести кое-какие справки в кое-каком архиве… Конечно, я не стал уточнять, что речь идёт о городском психдиспансере – но этот тип, похоже, сам обо всём догадался. Он опять ударился в истерику; он кричал, что мы специально тянем время и водим его за нос; он требовал, чтобы подписание договора состоялось немедленно, безо всяких затяжек и проволочек. (Возможно, он всерьёз опасается, как бы мы не наткнулись в архиве психдиспансера на кое-какие интересные материалы про него самого.) Короче говоря, я велел ему приходить к нам в офис на подписание договора сегодня ровно к двадцати трём ноль-ноль! – сообщил Уэйв с видом полководца, принявшего важное стратегическое решение, – Кристи тоже придёт сюда в это же время, – добавил он; следователь УБОПЭПа, храня сосредоточенное молчание, согласно кивнул головой.
– На наш взгляд, время выбрано не самое удачное, – высказал опасение Маклуски, – Не слишком ли это поздний час для подписания такого важного документа?
– К сожалению, другого выбора у нас не остаётся, – объяснил Уэйв, – Прежде, чем подписывать договор с Рифкином, мы должны точно выяснить, состоит ли этот идиот на учёте в психдиспансере – а из диспансера я смогу вернуться никак не раньше одиннадцати вечера. С другой стороны, откладывать подписание договора на завтра тоже нельзя… На то имеются причины бюрократического характера: Предварительный договор о намерениях мы заключили с Рифкином в прошлую среду; срок его действия составляет ровно неделю – то есть, по сегодняшний день включительно. Если мы не успеем подписать окончательный договор до завтрашнего дня, мы будем вынуждены продлевать предварительный договор. Эта процедура отнимет у нас ещё полчаса времени и потребует заполнения ещё двух больших листов. (И ещё неизвестно, с какой попытки Рифкин сумеет правильно заполнить оба этих листа! В прошлый раз он испортил нам листов пять, если не шесть…) Вот потому-то я и пригласил этого типа к нам в одиннадцать часов вечера… К тому моменту мы уже успеем навести справки в психдиспансере. Если окажется, что Рифкин не состоит там на учёте, мы со спокойной душой подпишем с ним окончательный договор; если же выяснится, что он там состоит, мы документально уличим его во лжи и разорвём наш договор на совершенно законных основаниях… Вот таким образом на данный момент обстоят наши дела! – подытожил он.
