Это толчок в моем нутре, решение набраться смелости и рассказать братьям правду. Оправдать их ожидания за последние десять лет.

― Итак, слушайте, ― говорю я, наклоняясь вперед в своем кресле и сцепляя пальцы под подбородком. ― Я давно собирался поговорить с вами кое о чем.

― Флеш-рояль, ― с ухмылкой говорит Форд, показывая карты.

Дэвис хмурится.

― Член.

Я закатываю глаза.

― Речь идет о ранчо «Беглец», ― говорю я, и все прекращают свои занятия. ― Уже несколько месяцев у нас все хорошо. С тех пор как…

― Появилась принцесса, ― вмешивается Уайетт.

Я киваю.

― С тех пор как Руби нам помогла. ― Глубоко вздохнув, я сжимаю пальцы в кулак и продолжаю. ― Вы бросили все, чтобы помочь мне. И я хочу, чтобы вы знали, что теперь со мной все будет в порядке. И с ранчо все будет хорошо. Так что, если вы хотите уйти, я вас не держу. Сейчас самое время. Живите своими собственными жизнями.

Дэвис и Форд обмениваются удивленными взглядами. Уайетт уставился в окно.

Узел в моей груди ослабевает.

― У вас была жизнь до этого. Я ценю то, что вы сделали, приехали сюда и собрали меня обратно, но пришло время, ― ворчу я. ― Вы заслуживаете того, чтобы выбраться из Воскрешения. ― Я оглядываю своих братьев, стараясь, чтобы у меня не перехватило горло. ― Дэвис, ты злишься с тех пор, как приехал сюда. Уай, ты можешь заниматься родео на полную катушку, если тебе хочется. Сломай еще несколько чертовых костей. Форд, я понятия не имею, что, черт возьми, ты будешь делать, но ты можешь сам решить.

После долгого молчания Дэвис некоторое время изучает меня. Затем он усмехается и говорит:

― Ты мудак.

― Чувства взаимны, ― заверяю я его.

Форд с сомнением хмыкает.

― Я больше не могу играть в бейсбол. Слишком стар, черт возьми. ― Он кивает мне. ― Кроме того, я бы никуда не уехал, даже если бы мог, Чарли. Рыбалка и верховая езда каждый день ― это то, что мне нужно.

― Я хочу остаться здесь, ― добавляет Уайетт, и мой взгляд устремляется к нему. У него на сжатой челюсти пульсирует мускул. Он обижен, что я не поговорил с ним об этом. ― Это мой город. Мы, блядь, семья, чувак. Ты не избавишься от нас теперь, когда завел себе девчонку.

Я слышу уверенность в голосе брата, и меня охватывает облегчение.

Мои братья хотят остаться здесь.

Чувство вины, засевшее у меня в животе, наконец-то исчезло.

Черт возьми, как приятно вернуться.

― Я был в бешенстве, ― медленно признает Дэвис, качая головой. ― Но это не из-за тебя, Чарли. ― Он замолкает, и мне кажется, будто он хочет забрать свои слова обратно. ― Но Уай прав, а ты ошибаешься. Как обычно.

Уайетт и Форд поворачивают головы в мою сторону и смеются.

― Да пошли вы все, ― говорю я, показывая средний палец, но в этом нет никакой злости.

Форд тянется через стол, чтобы взъерошить мои волосы.

― Да, да, мы тоже тебя любим, идиот.

Редкая ухмылка кривит губы Дэвиса.

― Мы хотим остаться здесь. И я чертовски рад, что эта девочка помогла тебе вытащить голову из упрямой задницы.

Я фыркаю.

― Она останется? ― спрашивает Дэвис, все еще ухмыляясь.

― Да, ― говорю я. ― Да.

― И надолго?

― Думаю, да, ― говорю я. ― Когда ты знаешь, ты знаешь.

― Да. ― Одобрительно кивнув, Дэвис опускает глаза на мои сапоги, где на подошве я нацарапал имя Руби. Он поднимает на меня глаза. ― Не отпускай ее, слышишь? ― Дэвис прочищает горло и роется в ящиках стола, делая вид, что ищет там что-то.

Странно. Мы с Фордом обмениваемся взглядами. Если Форд выглядит слегка озадаченным заявлением своего близнеца, то я ― более чем. В голосе Дэвиса прозвучала какая-то застарелая боль. Только направлено это не на нас. Как бы мы ни были близки, кирпичная стена скажет нам больше, чем Дэвис.

― Итак, что дальше? ― Уайетт хлопает ладонями по столу. ― Отвезем ее домой к маме?

Я фыркаю.

― Если я отвезу ее домой, мы сначала обсудим правила.

Я ни за что на свете не отдам самую милую девочку на растерзание острой на язык маме.

Уайетт улыбается.

― Не знаю, что за чары наложила на тебя эта девушка, Чарли, но, черт возьми… ― Мышцы на его челюсти и шее напрягаются. ― Я рад это видеть.

― Рад, что ты заметил, ― ворчливо отвечаю я.

Ничто и никогда не было таким правильным. Руби. Мои братья. Мое ранчо.

― Черт, ― рычит Дэвис, нажимая на клавиатуру. В его руках появляется рация.

Я вскидываю голову и бросаюсь к первому монитору системы безопасности. Длинный черный кадиллак ползет к моему домику.

Холод сковывает мое сердце.

Руби.

Я вскакиваю с кресла, руки сжимаются в кулаки.

― Встретимся у дома, ― говорю я и бросаюсь бежать.

К тому времени, как я добираюсь до дома, Руби стоит у входной двери, уперев руки в бока, и вежливо улыбается мужчине в черном костюме, стоящему перед ней.

Я… я не настолько мил.

Моя рука сжимается в кулак.

― Ты нарушаешь границы, ― рявкаю я. Поднявшись по ступенькам крыльца, я делаю шаг навстречу ублюдку и загораживаю Руби своим телом. ― Садись в свою машину и уезжай.

Мужчина не реагирует. Он смотрит на меня с невозмутимым выражением лица.

― В свое время, ― говорит он. ― Я как раз разговаривал с твоей симпатичной подружкой… ― Его взгляд переходит с меня на Руби.

― Руби, ― щебечет она, и я делаю мысленную заметку, чтобы позже сказать ей, что не стоит быть такой милой со всеми. Это одна из черт, которую я люблю в ней ― ее невинная доброжелательность, но это также пугает меня до смерти.

― Руби, ― повторяет мужчина, устремляя на нее пристальный взгляд, как на мишень.

Расправив плечи, я заслоняю ее от него.

― Мистер Монтгомери. Нам давно пора встретиться. ― Он протягивает руку в мою сторону. ― Деклан Валиант.

У Руби вырывается вздох.

Черт. Это он. Человек с этих предвыборных плакатов. Я узнаю серебристые волосы и его жесткое, безэмоциональное лицо. Глаза с золотыми крапинками, как у рептилии.

Я отказываюсь пожать ему руку.

― У тебя здесь нет никаких дел.

― О, но у меня есть. ― Он поправляет рукав своего костюма. ― Как я понимаю, ты знаком с моей женой. И с моим сыном, Колтоном.

Руби бледнеет.

― Да, ― говорю я ему, придвигаясь ближе к Руби. ― И они создали достаточно неприятностей нашему ранчо. ― Я усмехаюсь. ― Теперь прибыл босс. Должно быть, дела идут плохо.

Лицо Деклана остается спокойным.

― Я признаю, что был неправ, ― говорит он. ― Я должен был предложить тебе столько, сколько стоит эта земля. Я должен был попробовать другую тактику ведения переговоров. Я пришел, чтобы загладить свою вину. У вас лояльное сообщество. У вас честный город, что заставляет меня… скажем так, быть щедрым.

― Переговоры? ― Я делаю шаг вперед. Руби кладет руку мне на плечо, ее прикосновение спокойное и ободряющее. ― Наверное, ты имеешь в виду саботаж? Я знаю, что ты пытался сделать.

― Называй это как хочешь, но ударить моего сына было не самым разумным решением, мистер Монтгомери.

Я стискиваю зубы так сильно, что у меня болит челюсть.

― Я сделаю это с любым, кто тронет мою семью. Твоему сыну повезло.

Долгий вздох, затем маска сползает с лица Валианта.

― Я был вежлив, мистер Монтгомери. Я послал своих людей поговорить. Я предлагал деньги. Я настаивал. Но теперь… ― Деклан расстегивает пиджак, демонстрируя пистолет в кобуре на поясе.

Волна ярости прокатывается по мне.

Этот ублюдок действительно угрожает мне?

― Руби, ― говорю я, медленно прижимая ее к себе. ― Иди в дом. Сейчас же.

Она не двигается.

Я смотрю на нее сверху вниз. Она уставилась на Деклана прищуренными глазами.

― Иди, малышка. ― Я похлопываю ее по заднице, и она хмурится, но позволяет мне проводить ее внутрь. Меня охватывает облегчение.

Я хочу, чтобы она была подальше от этой конфронтации, потому что Деклан в двух секундах от того, чтобы ему оторвали голову.