Позволили мне жить.
― Ты в порядке? ― спрашивает Макс. ― Рубс?
В ответ я отталкиваюсь от машины и ложусь на мокрый асфальт. Я раскидываю руки. Камешек впивается мне в плечо, а майский дождь просачивается сквозь платье, пробирая до костей.
Я прикладываю два пальца к шее. Я живу с СВТ1 достаточно долго, чтобы понимать свое сердцебиение. И мой учащенный пульс звучит как…
Время еще есть. Время еще есть. У меня еще есть время.
― Черт. ― Макс нависает надо мной, запустив руки в свои лохматые светлые волосы, словно готов вырвать их все. Я вижу яркую голубизну его глаз, таких же, как у меня, таких же, как у нашей матери. ― Где болит?
Я смотрю на белку, сидящую на дереве надо мной. Солнце светит ярче. Интенсивнее. В моей голове звучит панический голос брата. Краем глаза я вижу, как мои волосы цвета яркого клубничного блонда смешиваются с дождевой водой и медленно становятся грязно-рыже-коричневыми.
Мое сердце ускоряет свой ритм.
Я прижимаю ладонь к груди и вздыхаю.
― Везде.
Глава 1
Руби
МЕСЯЦ СПУСТЯ
Пора позвонить брату и подтвердить, что я жива.
Я паркую свой новый Бьюик Скайларк у бензоколонки и пересекаю пыльную парковку «Gas ‘N Go», чтобы добраться до единственного телефона-автомата, который сохранился в округе с семидесятых годов прошлого века. Хотя у меня есть мобильный телефон, использование телефона-автомата придает реальности моему путешествию.
Я отработала свою последнюю смену в «У Риты», сонном мексиканском ресторанчике в центре Уинслоу, штат Аризона. Это была банальная работа официантки, но чаевые были хорошими, а нагрузка минимальной. Я сохранила свою удаленную работу в туристическом агентстве, управляя их аккаунтом в социальных сетях, но мне нравится работать в таких местах. Всем нужна рука помощи, и если я могу стать этим человеком, я сделаю это. Забегаловки и бары ― это легкая подработка, которая позволяет мне двигаться дальше, когда я этого захочу.
И поверьте мне, я двигаюсь дальше.
Через неделю после моего происшествия с белкой, я в последний раз посетила своего кардиолога, а затем покинула Индиану. За последний месяц я видела и делала то, чего никогда не пробовала раньше. В Чарльстоне я сделала крошечную татуировку в виде линии ЭКГ на внутренней стороне безымянного пальца. Танцевала во второй линии в Новом Орлеане. Я видела дома на сваях в Галвестоне и ела лучший пирог в своей жизни в Ки-Уэсте.
Впервые за двадцать шесть лет жизни на этой земле я чувствую себя живой.
Как будто я заделала дыру внутри себя, о существовании которой и не подозревала.
Я жадная, безумная и влюбленная в эту жизнь. И я хочу увидеть больше. Увидеть все. Хочу рисковать.
Иногда ― и я ни за что не скажу об этом Максу ― мне не хочется возвращаться домой.
Я хочу бежать дальше и никогда не останавливаться.
Когда я опускаю монету в автомат, мужчина в потрепанных джинсах «Wrangler» приподнимает свою пыльную ковбойскую шляпу, проходя мимо меня. Его загорелое лицо изборождено морщинами, придающими ему мудрость и магнетическую привлекательность.
Очарованная, я улыбаюсь ему и машу рукой. Затем я зажимаю под мышкой купленную на заправке карту, беру телефонную трубку и набираю номер, который знаю наизусть.
Макс отвечает с укоризной:
― Возвращайся.
Я вздыхаю, улыбаясь тому, как он чертовски старается меня очаровать.
― Никогда.
― Где ты?
― Ты же знаешь, я не могу тебе этого сказать. Суперсекретное дело сестры.
Не то чтобы у моего отца или брата были какие-то юридические полномочия, если они меня разыщут. Я взрослый человек в здравом уме и твердой памяти, но у них есть удивительная способность заставлять меня чувствовать себя виноватой за то, что я не возвращаюсь домой, поэтому я буду держать свое местонахождение в секрете.
Пока меня нет, мои отец и брат могут вернуться к своей жизни. Им больше не нужно беспокоиться обо мне, не нужно парить надо мной со своей заботой. Они руководствуются благими намерениями и хотят защитить меня, но, оказавшись вдали от них, я словно сбросила с себя тяжелый груз. Я могу жить.
И они тоже.
Макс испускает многострадальный вздох. Я закрываю глаза и упираюсь лбом в стекло.
Я не могу победить. В любом случае, я не могу победить. Я причиняю им боль, когда я рядом, и я причиняю им боль, когда меня нет.
Тень беспокойства появляется в его голосе.
― Я переживаю за тебя.
Мои глаза распахиваются, и я спешу успокоить его.
― Не надо. У меня есть перцовый баллончик. И у меня не было приступов с января, ты же знаешь. Я принимаю все лекарства, и еженедельно связываюсь со своим врачом. Видишь? Я в полном порядке. ― Я смотрю, как по парковке проезжает великолепный черный Кадиллак. ― Я не планирую пускаться во все тяжкие. Я просто хочу жить, Макс.
И будь прокляты последствия.
― А если ты будешь одна и что-то случится?
― Я найду горячего ковбоя, который сделает мне искусственное дыхание.
― Совершенно не смешно.
Я представляю, как Макс угрюмо хмурится. Он волнуется, но ему не следует. Я уже знаю, какие сигналы подает мне мое тело, когда оно близко к отключению. Я сильно потею. Учащенное сердцебиение и одышка сопровождаются пульсирующими ощущениями в шее и груди. Чтобы не упасть в обморок, мне приходится соблюдать правила. Легкий алкоголь, легкий кофеин, легкие физические нагрузки.
Сильный стресс, переутомление, физическая нагрузка ― в лучшем случае я упаду в обморок.
В худшем случае у меня остановится сердце.
― Кем ты работаешь?
― Официанткой.
― Хорошо, но не перетруждайся, чтобы твое сердце не отказало.
Я закатываю глаза. Смерть не пугает меня так, как моего отца и брата. Злость на свое сердце и состояние никогда не помогала мне в жизни.
С тех пор как мне поставили диагноз, мне говорили, что я не могу делать то или это. Нельзя кататься на велосипедах с соседскими детьми. Мне пришлось отказаться от занятий танцами, которые я так любила. А все потому, что мои папа и брат беспокоились о том, что может произойти. Неважно, что они не знали, повлияет ли это на меня. Они просто предполагали, что это может случиться, и ради моего здоровья оберегали меня. Я провела свою жизнь, не зная, на что способна. Не зная, кто я такая.
Но теперь моя судьба в моих руках. Мой выбор. Мои «что-если».
На самом деле, я скорее сама разорву свою жизнь на части, чем буду жить в страхе, что кто-то или что-то отнимет ее у меня.
Так же как у меня есть правила для моего сердца, у меня есть правила для моей новой жизни. Список дел, записанный в моем дневнике, который я постоянно пополняю. Пока Макс перечисляет все негативные моменты моей поездки, я записываю на пыльном стекле телефонной будки каждое счастливое событие, которое я планирую пережить во время своего путешествия по стране.
Список дел Руби Блум (сделай это!):
1. Сделать татуировку.
2. Заняться сексом. Хорошим сексом.
3. Не спать всю ночь и встретить рассвет.
4. Увидеть калифорнийский закат.
5. Искупаться в Тихом океане.
Скажи «да».
Скажите «да» всему, потому что так долго другие говорили тебе «нет».
Кроме любви.
Я временная. Я не могу позволить кому-то любить меня. Я видела, к чему это привело моих отца и мать.
Я осторожно провожу пальцем по изящному браслету-манжете из серебра и опалов на моем запястье ― самой дорогой вещи, которая досталась мне от моей матери. Она сделала его сама, украсив опалами, которые выглядят как небо, океан и песок на концах. Серебро обработала молотком так, чтобы оно приобрело состаренный вид. Это было в те времена, когда она была красивой голодающей художницей в Малибу, за лето до того, как она встретила моего отца и влюбилась в него и его пурпурные розы.
Рычание Макса прерывает мои грезы наяву.
― Я хочу, чтобы ты вернулась домой.
Я показываю язык своему отражению.
