Они сразу же обменялись телефонами и стали созваниваться почти каждый день и видеться, как только у Инги находилось свободное время.
Что могло быть общего у занятой двадцать четыре часа в сутки журналистки с «рублевской» домохозяйкой? Но бывает же, что между совсем разными людьми возникает какое-то странное притяжение, глубинное и необъяснимое. Видимо, это и был их случай.
Когда-то восторженная студентка филфака Инуся Николаева верила, что все в жизни случается не просто так, что каждое событие – звено какой-то цепи. Просто мы не всегда и не сразу можем увидеть эту цепь, эту причинно-следственную связь.
Инга Вольская уже давно ни во что не верила, и задумываться над такой бессмыслицей, как «зачем в ее жизни появилась Лана Гургенян», она точно не собиралась. Просто ей было с приятельницей весело и комфортно. Инге, человеку почти без привязанностей, этого было вполне достаточно. Если бы она могла, хотя бы на минуту, остановиться и задуматься… Тогда, возможно, все было бы по-другому, все… Но… все случилось так, как случилось…
В то время, когда Артем и Инга выбирали «дом своей мечты», в жизни Ланы происходили весьма неприятные события. Вечно занятый и спокойный, как скала, несмотря на свою южную фамилию, Рауль пришел домой раньше обычного (Лана потом, смеясь сквозь слезы, говорила Инге: «Как в анекдоте, ну, прямо, как в анекдоте») и … нет, он не застал любовника, но услышал обрывки телефонного разговора.
После весьма напряженной ночной беседы на кухне Лана торжественно обещала мужу: «Никогда! Больше никогда!».
– Вот и не вздумай! – увещевала подругу Инга, – тебе еще повезло, что он не знает всех подробностей. На этот раз тебе удалось его уболтать – сделай выводы и ни-ког-да! Ты даже скрыть ничего толком не смогла! Говорят, не умеешь – не берись. Подумай, с чем ты останешься, если он, не дай Бог, решит с тобой развестись.
– Ой, никуда он не денется, – Лана изящным жестом вытащила двумя длинными ноготками из пачки сигаретку, – он меня любит, понимаешь, лю-бит! И еще он порядочный. Двоих детей не бросит. Ну, разве что, сцену мне устроит со смертоубийством, – Лана сделала страшные глаза.
– Твой муж, подруга, не из тех, кто стреляет в неверных жен и стреляется сам. Он просто лишит тебя всего. Ты на пятьдесят процентов после развода не рассчитывай. Наймет целую армию адвокатов, и останешься ты в двухкомнатной квартире с детьми и родителями, а не в этих хоромах – для большей наглядности Инга указала пальцем поочередно на каждое экзотическое растение в зимнем саду, где сидели женщины, – или сам уйдет, а тебе и детям оставит все это. Все это, – Инга сделала многозначительную паузу, – только совсем без средств, к которым ты привыкла. Ты и содержать-то это не сможешь! В общем, мое дело предупредить, решать тебе. Хотя бы осторожность какую-никакую соблюдала!
Конечно, Лана, в принципе, согласилась с Ингой, конечно, обещала, что впредь будет более осмотрительной, и, конечно, обещания своего не сдержала.
Развязка с последующим уходом Рауля из дома, о которой предупреждала приятельницу Инга, и, которую даже в страшном сне не могла себе представить Лана, все-таки, наступила. И именно так, как предсказывала Инга. Рауль ушел. Лане и детям он оставил дом на Рублевке, но почти лишил материальной поддержки. Вся его забота теперь выражалась в пакетах с продуктами, которые раз в неделю привозил шофер и минимальных алиментах, которые поддерживали существование бывшей семьи, но никак не давали Лане возможности жить на широкую ногу.
– Главное, знаешь, что обидно? – Лана вытирала салфеткой опухший нос и красные от слез глаза, – было бы, за что! Из-за какой-то идиотской истории с мальчишкой, который на десять лет меня моложе. Это случайность, чистая случайность! Можно сказать, разовая акция! Ведь все, что было серьезного, я правда завязала. Напрочь. В крепкий узел. А тут ерунда полная, – всхлипывала Лана.
«Серьезным» роковая красавица называла двухлетнюю связь с женатым мужчиной, с которым она встречалась раза два в месяц, как говорила, «для здоровья». Инга никак не могла взять толк, как можно, вообще, связаться с женатым, да еще, когда у тебя такой славный муж, каким был ее (Ингин) друг. Не то, чтобы она считала связь с чужим мужем аморальной, просто – это так хлопотно. Во-первых, надо все время подстраиваться под его обстоятельства, что совсем не удобно. Во-вторых, надо все время придумывать дома какие-то правдоподобные предлоги для своих отлучек, а это напрягает. В-третьих, и это самое главное, надо смириться с тем, что ты – номер два и всегда будешь номером два, а это для самолюбивой и гордой Инги, вообще, неприемлемо. Но Лана относилась ко всему на удивление легко: Рауль всегда был очень занят и часто отсутствовал, любовник, наоборот, был человеком какой-то свободной профессии, и сам распоряжался своим временем, наличие жены ей вообще не мешало – особых чувств к этому парню у нее не было. Видимо, поэтому она легко прекратила все отношения с ним, и на некоторое время успокоилась. Если не считать кратковременного романа с каким-то ни то философом, ни то сектантом – Лана не любила грузить себя лишними подробностями.
– Ничего себе разница, – смеялась Инга, – так он, все-таки, философ или сектант? Ты понимаешь разницу?
– Он тихий такой, правильный весь. О дружбе говорит, о высоких отношениях, а сам смотрит на меня глазами побитой собаки и облизывается, как кот.
– Так собака или кот? Ты уж разберись, – Инга не уставала от такого легкого трепа, наоборот, эта незатейливая словесная эквилибристика давала ей возможность внутренне отдышаться. В такие моменты глубоко спрятанное в лабиринтах ее темной натуры напряжение, которое почти всегда ее мучило, отпускало. Может быть, поэтому она и любила свою подругу – легкая и забавная.
Лана, между тем, продолжала:
– Он говорит, что спать с замужней женщиной – грех. Дружить, представь, – Лана захлебывалась от смеха, – дружить! В общем, дружеские отношения иметь можно, а спать – грех. Чужого, мол, не пожелай. Зачем мне его дружба? У него такие мускулы, несмотря на всю его философию! Та-а-акие плечи! Ваще, такая фигура! А он – дружить. Ха-ха! Ну я, конечно, слушаю, глазки опускаю, а сама двигаюсь к нему ближе, ближе. А он от меня, от меня. Чуть с дивана в баре не упал.
– Ну, принципы у человека, понимаешь, принципы! А тебе обязательно надо развратить. Клеопатра ты моя, – Инга уже тоже смеялась, – чем кончилось-то? Уломала?
– А то ты меня не знаешь! Ни один живым не уйдет! Подумаешь, принципы! Фигня все, полная фигня.
– Не знаю, – Инга вдруг стала серьезной, – а вдруг у него и, в, самом деле, были принципы, а ты…
– Ну, допустим. Но мне-то хочется!
– Чудовище ты, животное, – полушутя, полусерьезно сказала Инга, – успокойся уже, плохо кончится.
И Лана действительно успокоилась. Получив свое, она без сожаления рассталась с «сектантом», несмотря на его бесконечные разговоры по душам, которые она называла нытьем, и уговоры «не принимать решений сгоряча», раз у них случилось такая неземная любовь.
Но кипучая натура не давала женщине покоя. К тому же, очень хотелось мужского внимания, восхищения, обожания. Все это она нашла в молодом даровании с длинными волосами и мощным торсом, которое приглашало ее, то весело провести время на дискотеке, то на катке, то, вообще, переночевать в городском парке.
– С ума ты сошла? – Инга ошалело смотрела на подругу, когда ты рассказала ей об очередном молодежном приключении – катании с горки на ледянке.
– Ты не понимаешь! Только подумай, молодой, красивый, сильный! Это тебе не твой друг после очередных тяжелых переговоров.
«Другом» Инги она называла своего мужа Рауля.
– В общем, – Инга подвела итог, – с каждым разом опускаешься все ниже: женатый, принципиальный, теперь до малолеток докатилась. Допрыгаешься подруга!
И подруга допрыгалась. Рауль никогда не проверял телефон жены, но в этот раз она, как будто специально, оставила его на кухонном столе. Пока Лана плескалась в душе, Рауль насчитал шесть эсэмэсок за две минуты! В конце концов, он не выдержал и прочитал последнюю. «Все время думаю о твоей родинке на плече. Совсем сошел с ума. Не могу больше ждать. Когда встретимся?», – писало молодое дарование.
