Примерно за год до той памятной передачи Инга решилась.

Казалось, все их друзья и знакомые уже имели квартиры или даже виллы на теплых морях: большинство в Болгарии и Черногории, некоторые в Испании и Греции, а кое-кто в Таиланде и на Гоа. Ее ближайшей подруге Юле новый муж Микеле в качестве свадебного подарка преподнес дом на Неаполитанском заливе, больше похожий на скромненький дворец.

Юля познакомилась с ним случайно. После развода с нудным, вечно ноющим, всем недовольным неудачником Игорем, за которого она вышла замуж сразу после университета, «по случаю», как, смеясь, говорила сама Юля, она решила, что замуж больше не выйдет никогда.

Но на концерте камерной музыки в посольстве Италии, куда ее пригласила знакомая виолончелистка, Юля увидела симпатичного итальянца, который трогательно прикладывал белоснежный платок к влажным глазам каждый раз, когда музыкальный пассаж казался ему особенно удачным. После концерта они оказались рядом на фуршете. Общая любовь к музыке сделал свое дело, и уже через месяц Юля в подвенечном платье стояла в соборе Святого Януария на Виа Дуомо в Неаполе.

На свадьбу Инга вырвалась, но на следующий же день, по причине своей вечно занятости, заторопилась в Москву, и посетить новые Юлькины хоромы не смогла.

Новоиспеченная синьора Да Камино настойчиво звала подругу в гости. Инге, конечно, хотелось посмотреть, как живут итальянские аристократы, и за подругу она была рада, но что-то все мешало, и долететь до Юлькиного дворца никак не получалось.

В общем, пора было реализовывать свою мечту.

И она решилась.

Сначала они с Артемом долго выбирали страну, потом место, потом долго решали, что лучше: дом на самом берегу, чтобы можно было рано утром схватить полотенце и выбежать прямо на пляж или высоко на горе, чтобы можно было потягивать на террасе апельсиновый сок и видеть внизу огромное море до самого горизонта.

– Решай сама, все равно у меня работа. Мне и жить-то там будет некогда, – в конце концов, сказал муж, который привык считаться с творческой Ингиной натурой – лишь бы тебе было хорошо! «Ну вот, ему опять все равно. И что у него на уме?», – с обидой подумала Инга, – «да ладно, в конце концов, это моя мечта, а не его».

За двадцать лет вполне счастливого брака Инга, кажется, до конца так и не узнала своего почти всегда спокойного, вальяжного и чуть-чуть медлительного мужа.

«Просто я мудрый», – говорил он в ответ на все ее нетерпеливые вопросы и упреки в равнодушии, и в глубине его иронично-прищуренных темных глаз таилось что-то неуловимо мягкое и понимающее.

По московской привычке, выбор дома решили доверить профессионалам, но все, что предлагали агенты по недвижимости в славном теплом городе и его окрестностях, было каким-то туристическим, стандартным, лубочным. Аккуратненькие однотипные домики на набережной, круглогодично заполненной толпами туристов, никак не походили на дом Ингиной мечты. Тогда они взяли напрокат машину и стали методично объезжать поселок за поселком вдоль всей береговой линии. С тем же результатом. Потом купили местную газету и внимательно изучили все предложения о покупке домов. Не то, не то. Сайты, на разных языках предлагающие массу «потрясающих вариантов», хотели только одного – чтобы Инга куда-то вложила деньги сейчас, а получила нереальную прибыль когда-то потом. И, хотя ее совсем не привлекали «выгодные инвестиции в уникальную недвижимость на теплом море», она уже отчаялась и была согласна почти на все, лишь бы все это, наконец, закончилось и как-то устаканилось. Артем утешал:

– Потерпи. Найдется. Наш дом от нас не уйдет. Наверное, он сейчас стоит где-то на горе и смотрит, как мы мечемся туда, сюда по трассе внизу. Стоит и спокойно ждет, когда мы, наконец, успокоимся и придем к нему.

Спокойно-ироничный голос мужа всегда действовал на Ингу как теплый расслабляющий душ. С ним она всегда чувствовала себя защищено и уютно.

Дом мечты обнаружился случайно.

Поселок сразу понравился Инге: двухэтажные дома с балконами и террасами в цветах, большие сады с дорожками, выложенными разноцветной плиткой, фонтанчик с ангелом посередине и старинная церковь на площади. И еще кресты. Два больших каменных креста – на въезде в поселок и на выезде. На постаментах цветы.

«Это местная традиция, ставить кресты на своем пути, – объяснил приезжим хозяин маленького магазинчика, – так Бог благословляет наших жителей, а они Ему в благодарность приносят цветы».

Тот же хозяин магазина, отвечая на вопрос Артема, сказал, что, если подняться по «серпантину» вверх, недалеко, не больше километра, можно увидеть хороший дом. Продавец, знакомый хозяина магазина, построил дом для своего сына, но тот уехал на заработки в Германию, да так там и остался. Отец, овдовев, тоже собрался перебираться к сыну, вот дом и продает.

– Так что, – уверял их новый знакомый, – дом отличный, но в нем никогда никто не жил.

Едва увидев виллу, Инга поняла, что это и есть он, дом ее мечты, как будто, специально для нее созданный. Да, это он. Если его чуть-чуть переделать, будет совсем хорошо.

Дом довольно быстро «довели до ума», и стало совсем хорошо.

Так хорошо, как давно не было Инге Вольской. С огромной террасы были видны горы, поселок внизу, церковь, порт вдалеке и море, огромное синее море. И еще, как венец нереального мира, как апофеоз сбывшейся мечты, совсем недалеко от дома шумел водопад.

«Вот оно, счастье, – блаженно думала Инга, глядя, как солнечный диск медленно сползает за море, – счастье и покой!»

                        ***

Лана всегда исполняла роль неотразимой красавицы, сердцеедки с длинными ногами, походкой от бедра и всем прочим, что традиционно прилагается к этой роли. Нет, на самом деле она таковой не являлась. Инга испытывала к подруге странное чувство: смесь жалости, снисхождения и теплой привязанности. При этом сама «неотразимая сердцеедка» была абсолютно уверенна, что ни одно существо мужского пола не может оставаться равнодушным, когда она дефилирует мимо, слегка виляя бедрами, сверкая белозубой улыбкой и всем своим видом изображая полное равнодушие к несчастной поверженной жертве. Инга ей обычно подыгрывала. Ведь ей, Инге, в общем-то, ничего не стоило сделать восхищенные глаза при виде очередной мини юбки, и, правда, аппетитно облегающей предмет гордости подруги и «родить» пару-тройку удачных комплиментов. Почему бы не порадовать приятного человека, если тебе это ничего не стоит? Вот, если бы стоило, тогда – другое дело, тогда Инга Вольская с ее вечной зацикленностью на собственном душевном комфорте и изощренным высокомерием никогда бы «не снизошла». Лана, в свою очередь, считала подругу существом «не от мира сего» – то ли, чересчур, даже для творческой личности, взбалмошным, то ли не в меру эгоистичным – но, несомненно, как-то очень сложно устроенным и, по этой причине требующим покровительства приспособленной к жизни и по-житейски мудрой подруги.

Вот такая у них была дружба.

Мечтательная, свободолюбивая Инга и немного «приземленная», но всегда позитивная Лана.

Они познакомились пять лет назад на светской тусовке. Спонсором радиостанции, день рождения которой праздновался, был небольшой банк. Представителем спонсора на мероприятии выступал его вице-президент, приятель Инги, Рауль Гургенян. Профессор кафедры экологии Артем Вольский читал лекции где-то в Калифорнии, и Инга прибилась к Раулю и его жене, с которой в тот день и познакомилась. Женщины сразу понравились друг другу. Можно сказать, что это была любовь с первого взгляда. Они почти сразу нашли общие темы для разговора, и уже через пятнадцать минут сбежали из парадного зала и уютно расположились в баре, оставив Рауля скучать в одиночестве. Лана оказалась настолько легким и симпатичным человеком, что Ингу, вопреки ее обычному циничному скептицизму, не раздражали ни блестящая, похожая по размеру на пояс, юбка, ни агрессивные носы туфель на двенадцатисантиметровых шпильках, ни яркий макияж.