– Ага, ты хочешь, чтобы я нажала? – догадалась Ксюша и решительно нажала на значок с лошадью. Прозвучал мелодичный звук и дверь, щелкнув, приоткрылась.

– Как интересно, похоже на лифт. Только принцип работы другой. – радуясь, что увидела что-то знакомое в королевстве, сказала Ксюша.

Продолжая держать Смурфету на руках, Ксюша открыла дверь и зашла. Ее сразу обдало знакомым по цирку запахом свежих опилок и лошадей. По обе стороны прохода тянулись стойла для лошадей, сколоченные из свежеструганных досок. В стойлах стояли лошади всех мастей. Они жевали сено и овес и довольно пофыркивали. Над каждым стойлом висела табличка с кличкой животного. Нетерпеливо Ксюша шагала между стойлами, высматривала Грома надеясь и веря, что Ирис не ошиблась. Вот уже и видны крайние стойла, а Грома нет.

Подойдя к последнему стойлу Ксюша замерла и не веря своим глазам смотрела на своего коня и не узнавала его. Серебристый, а не седой, каким уже был в свои года Гром, статный красавец, с длинной гривой и густым, шелковистым хвостом меланхолично жевал сено, прикрыв глаза.

– Что и зубы новые? – вырвалось невольно у Ксюши. Гром встрепенулся, заслышав её, и приветственно заржал.

– Гром, Громушка, ты здесь, ты живой. Я так переживала… – Ксюша быстренько отворила воротца в стойло и уже через секунду обнимала коня за шею, гладила его и шептала ласковые слова.

– Ну, вот и хозяюшка твоя нашлась. – к ним подошел невысокий кругленький человечек, добродушно посмеиваясь. Он легко нёс вилы с наколотым на них большим клоком сена.

– А меня Яков зовут. Яков Терентьич. Я так сказать местный конюх. А заодно и плотник и по мелочам работник. – в стихотворной форме весело представился он, когда сгрузил сено в соседнее стойло и встал оперевшись на вилы. Он одобрительно оглядывал Грома и обнимавшую его за шею Ксюшу.

– Хороший конь, крепкий. Мы с моей жонкой чуть его подлечили, теперь он как новенький. Еще чуток отдохнет и можете, барышня, кататься на нем. – добродушно сказал он.

– Подлечили? Да у него словно вторая молодость началась- счастливо смеясь ответила Ксюша, всё ещё не веря своим глазам.

– Ну вторая, не вторая, а сил мы ему добавили.      Место здесь особенное, сказочное, вот и оживает здесь все. – обвел рукой вокруг конюх, показывая это самое пространство.

Он был очень довольный произведенным эффектом и широко улыбался, оглаживая свои шикарные усы.

– Ну да, место… странное…– помедлив, грустно охарактеризовала своё понятие окружения Ксюша, поглаживая Грома. – Я до сих пор не могу поверить, что это со мной происходит. Вообще ничего не понимаю, раз и вся жизнь вверх ногами…Конюх озабоченно крякнул и успокаивающе сказал:

– Всё образуется, уляжется, не переживайте, сина Ловинья. – Яков Тереньтич попытался утешить её, а потом расстроено вздохнул – он больше ничем ей помочь не мог. Ксюша всё гладила Грома, ей так не хотелось уходить, но надо было всё-таки поговорить с королём, обо всём, что случилось. «Ну хоть теперь я успокоилась, что Гром в безопасности и здесь о нём хорошо заботятся.» – подумала она, а вслух сказала:

– Ну я, наверное, пойду пока, хотя, если честно, с Громом спокойнее, хоть какая-то связь с прошлым – пробормотала Ксюша, – но ведь вряд ли вы разрешите мне жить в конюшне – невесело усмехнулась она.

– Не грустите, барышня, все будет хорошо. – снова постарался утешить ее конюх. – Вы приходите сюда, когда хотите. Завтра уже можете покататься. Сегодня-то я его уже выгулял, пускай отдохнет – извинительно сказал он.

– Спасибо вам большое за Грома! – сказал Ксюша Якову Терентьичу, на прощание еще раз потрепала Грома по гриве, чмокнула его в морду, пообещала в следующий раз принести ему яблочки, какие он любит, и медленно побрела к лифту. Она проходила мимо денников с лошадьми, отмечая, какая чистота в конюшне, какие красивые, грациозные лошади стоят в этих денниках. Их кормушки были полны сена и овса. Запах свежего лугового сена и свежих опилок витал в воздухе и навевал тоску, напоминая о цирке.

Ксюша была хоть и цирковой девочкой – бесстрашной и боевой, но тут она загрустила. Пока рядом была Ровина, ей некогда было задумываться о том, что случилось. Сейчас же, бредя в одиночестве, она, осознала, как на самом деле сильно перевернулась её жизнь, и прежние друзья остались далеко, и увидит ли она их снова?

Витая в своих мыслях, она разглядывала кнопки в лифте, не задумываясь о том, что нарисовано на них. Смурфета убежала по своим кошачьим делам, стало быть, надо добираться назад самой. В растрепанных чувствах, она решила не возвращаться сразу, а захотела просто побродить по замку, побыть одной. Рассмотрев кнопки, она увидела кнопку с кастрюлей и поварешкой. «Похоже это кухня. Здесь не должно быть сюрпризов.» – подумала она и решительно надавила её.

Ей показалось, что в этот раз лифт ехал как-то боком. «Странно.» – пожала она плечами, и вот уже тихо прошуршав, двери раскрылись в небольшой предбанничек. Сразу бросилось в глаза, что он был разделён на две половины длинной скамейкой. С одной стороны пол был красным, с другой – зеленым. На красной половине стояла разнокалиберная обувь и висела кое-какая верхняя одежда, а также отдельно, в шкафу, за стеклянными дверками, находилась форменная поварская одежда, белые одноразовые халаты и колпаки с косынками. Чуть ниже располагались полочки с пластиковыми тапками в целлофановых пакетах. На пакетах была надпись – «Стерильно.». Ещё у стены стоял непонятный шкафчик с какими-то кнопками на дверках.

«Ничего себе дезинфекция во дворце!» – мысленно восхитилась Ксюша. Подобное она видела как-то дома по телевизору, в передаче про современную фабрику производства каких-то продуктов. Напротив лифта, на зеленой половине, были большие стеклянные, распашные двери. Сквозь них была видна большая светлая кухня. Множество народа, кто в брючной форме, кто в халатах, но все в колпаках и перчатках, там были заняты делом. Шло приготовление обеда или ужина.

«Так, так – воспрянула духом Ксюша, – а пойду-ка я туда и посмотрю на местную кухню. Это должно быть интересно!». – она даже потерла руки от предвкушения. Обычно, после окончания гастролей, когда давали несколько дней на отдых, они с мамой звали знакомых цирковых к себе домой и все вместе лепили пельмени, под шуточки и игру на гитаре. Это была их семейная традиция. Понимая, что опять сейчас опять загрустит, Ксюша прогнала эти воспоминания и решила переодеваться.

Подумано – сделано! Она быстро накинула на себя одноразовый халатик и спрятала волосы под шапочку. Взяв с полки обувь в пакете, она, усевшись на скамеечку, скинула свои туфельки на красной половине и развернувшись ногами на зеленую зону, одела тапки и решительно распахнула створку стеклянной двери.

Над головой замигала красная лампочка и взвыло оповещение.

– Внимание, внимание, проникновение постороннего на кухню! Личность не опознана, не опознана!

От неожиданности Ксюша подпрыгнула и сшибла локтем ближайшего человечка. Он как раз видимо хотел выйти из кухни.

– Ой. Ой, ой. Ты еще кто! – заверещал поваренок. От удара он уселся на пол. Поскольку он был меньше Ксюши ростом и очень тщедушным, удар для него оказался сильным и болезненным.

– Извини, пожалуйста, я не хотела, от неожиданности получилось. Испугалась. Очень странно это – сирена на кухне. – извинилась Ксюша, помогая ему встать с пола.

– Ничего странного. А вдруг захотят еду отравить, на кухню проникнуть, откуда ты такая, ничего не знаешь. – потирая место ниже поясницы и покряхтывая ворчал поварёнок. Все работающие на кухне оставили свою работу и стали смотреть в их сторону, переговариваясь и пожимая плечами. Похоже они очень удивились звучащей сирене.

А к ним уже на всех парах спешил важный, круглый, как колобок, кто-то. Вроде человек, но кожа синеватая, аж жутко с непривычки.

– Девочка, кто ты и зачем сюда пришла? – недовольно набросился он на неё.

– Ой, вы извините, пожалуйста, я здесь недавно, и мне просто стало интересно взглянуть на кухню. – Ксюше стало не по себе от такого внимания.