— Затем мы обнаружили тонкое посеребренное стекло, явно от зеркальца. Мы сложили все эти осколки и склеили их прочной клейкой лентой так, чтобы были видны линии раскола и обе стороны стекла. Таким образом, мы восстановили все зеркальце.

— Оно с вами?

— Да, сэр.

Шериф вынул из кармана небольшой кружок разбитого зеркала, аккуратно склеенный прозрачной лентой.

— Вы обнаружили его в комнате, где было тело?

— Да, там.

Окружной судья сказал:

— Ваша честь, поскольку это зеркальце от пудреницы, занесенной в протокол как доказательство обвинения С-1, я прошу занести его как доказательство С-2.

— Не возражаю, — сказал Мейсон.

— Решено, — произнес судья.

— Ваша честь, я попрошу вас взять в руки пудреницу и склеенное зеркальце и убедиться, как точно оно входит в пудреницу.

Судья так и сделал. Было видно, что сообщение шерифа произвело на него сильное впечатление. Он медленно кивнул.

— Таким образом, — продолжал Хейл, — мы насчитали четыре разбитых стеклянных предмета. Окно, старинное зеркало, картина в раме, зеркальце из пудреницы. Какой пятый предмет, шериф?

— Его легко было различить. Это был высокий стакан, разлетевшийся на мелкие осколки.

— А как были разбросаны осколки от стакана, шериф?

— Они лежали по всему полу. Нельзя было установить причину…

— Ничего, шериф. Я хочу лишь знать, как они лежали.

— Ну, осколки от стакана были рассыпаны по правую сторону от кресла. Там же были и осколки от зеркальца. Остальные осколки валялись по всему полу. Куча осколков лежала, конечно, около окна. Довольно толстый слой стекла, но кресло находилось футах в шести от окна, и вокруг него тоже было стекло. Оно было так разбито, будто там шла какая-то борьба.

Окружной судья сказал:

— Ваша честь, здесь еще одно вещественное доказательство. Это осколок стекла, обнаруженный в шине автомобиля Эдриан, но шериф не может сейчас его предъявить. Я прошу разрешения суда снова вызвать шерифа позже.

— Хорошо, разрешаю.

— В этих обстоятельствах вы можете провести перекрестный допрос, — заявил Хейл.

— Вы говорите, что стекло было так разбросано, будто кто-то там боролся? — спросил Мейсон.

— Да, сэр.

— Когда произошла борьба? До или после того, как стекло было разбито?

Шериф сухо улыбнулся.

— Если стекло было разбито в результате борьбы, мистер Мейсон, то боролись, видимо, до того.

— Точно. Но, обнаружив стекло повсюду вокруг кресла, вы не нашли осколков в резиновых шинах?

— Нет, сэр.

— Эти шины были достаточно мягкими, чтобы стекло могло в них вонзиться?

— Да, конечно. Это была пористая резина, очень эластичная. Не надувные, а цельные мягкие шины. К ним наверняка прилипли бы осколки.

— В таком случае, когда шла эта борьба, Артур Кашинг в ней не участвовал?

— Может быть, он был уже мертв, — сухо сказал шериф.

— То есть вы предполагаете, что Артура Кашинга застрелили, и борьба произошла после его смерти?

— Судя по всему, да.

— Один из боровшихся был, наверное, убийцей?

— Думаю, что да, мистер Мейсон.

— А кто был другой?

— Этого, конечно, я не могу сказать.

— И тем не менее из дома вела только одна цепочка следов.

— Вы загнали меня в тупик, мистер Мейсон, — сознался шериф. — Я привожу физические факты, косвенные улики, как они есть.

— Насколько я понял, вы очень тщательно изучили следы.

— Да, сэр.

— Сколько цепочек следов вы обнаружили?

— Там были следы миссис Эдриан — извините, мистер Мейсон, это вывод. Там были следы, ведущие от дома Эдрианов к коттеджу Кашинга. Можно было видеть, что кто-то подошел к передней двери, затем обогнул дом, вошел через заднюю дверь. Позже он вышел через заднюю дверь и по тем же следам вернулся к коттеджу Эдрианов.

Затем была и другая цепочка, или то, что мы считаем таковой, от передней двери коттеджа Кашинга к автомобилю Эдрианов и обратно — либо наоборот. Есть также следы от автомобиля Эдрианов к их дому.

— Другими словами, кто-то, ехавший в автомобиле Эдрианов, остановив машину, мог выйти с места водителя, вернуться к коттеджу Кашинга, затем снова к автомобилю, потом от автомобиля к дому Эдрианов. Верно?

— Да, сэр.

— Можете ли вы сказать, что это были одни и те же следы?

— Они выглядели, как одни и те же. Размер вроде один и тот же. Следы оставлены обувью на довольно высоком каблуке. Вот, пожалуй, все, что можно о них сказать. Каблучки довольно широкие, не как шпильки на женских вечерних туфлях. Скорее, это похоже на прогулочную обувь на широком каблуке.

— А следы от коттеджа Эдрианов к коттеджу Кашинга?

— Они могли быть оставлены той же обувью или обувью примерно того же размера и формы.

— Таким образом, — подвел итог Мейсон, — можно из всего этого заключить, что вы обнаружили два «набора» следов?

— Правильно.

— Других следов не было?

— Только следы Сэма Барриса, когда он пошел посмотреть, что случилось, затем мои следы и двух моих помощников. И я могу заявить, мистер Мейсон, что мы были очень осторожны, чтобы наши следы не пересекались с теми и не накладывались на них. Мы старались идти цепочкой, след в след.

— Все, что вы можете, таким образом, заключить, это то, что в коттедже состоялась схватка, в которой участвовали только два человека. Один из них — женщина, которая оставила следы от коттеджа Эдрианов к дому Кашинга, а другой — тот, кто шел от автомобиля к коттеджу Кашинга.

— Верно, сэр.

— Только эти два человека могли затеять борьбу после совершения убийства?

— Да, сэр, — отозвался шериф, сухо добавив: — И я могу подчеркнуть, что обе цепочки следов обрываются у дома Эдрианов и что блузка у Карлотты была разорвана.

— Спасибо. У меня пока все.

Хейл обменялся взглядом с Ивсом, встал и с нескрываемым торжеством объявил:

— Моим следующим свидетелем будет миссис Баррис.

Миссис Баррис, крупная женщина, находившаяся явно не в своей тарелке, пробралась к свидетельскому месту, сообщила свои имя и адрес, принесла присягу и обратила усталые глаза к окружному судье.

— Вернемся к раннему утру третьего числа, — сказал он. — Вы обращали внимание на коттедж Кашинга?

— Да, сэр.

— В какой связи?

— Мой муж услышал…

— Не важно, что слышал ваш муж. Что заставило вас посмотреть в ту сторону?

— Меня разбудил мой муж.

— Он что-нибудь вам сказал?

— Да.

— Не важно, что он сказал вам. Что вы сделали после того, как он к вам обратился?

— Я встала и посмотрела в сторону коттеджа Кашинга.

— Сколько было времени?

— Как мне помнится, около половины третьего утра.

— И что вы увидели?

— Я увидела, что окна там освещены.

— Вы пользовались каким-нибудь оптическим прибором?

— Да. У нас есть труба с тридцатикратным увеличением.

— И вы ею воспользовались?

— Да, сэр.

— Что вы увидели?

— Разбитое стекло. Я увидела, что окно выбито наружу, осколки лежали на подоконнике и внизу на земле, отсвечивая огни изнутри помещения.

— Окно было разбито?

— Да.

— Шторы были опущены?

— На том окне нет.

— Вы слышали что-нибудь?

— Перед тем, как встать с кровати, я услышала женский крик.

— Как вы думаете, кто была эта женщина?

— Не знаю.

— А вы видели кого-нибудь в доме?

— Да, сэр, через пять — десять минут после того, как мы услышали крик.

— Вы узнали кого-то?

— Да, сэр.

— Кто это был?

— Миссис Белл Эдриан, обвиняемая, которая сидит в зале суда.

—. Можно проводить перекрестный допрос, — объявил окружной судья.

Мейсон успокаивающе улыбнулся миссис Баррис:

— Конечно, окружной судья проявил добросовестность, избегая того, чтобы вы давали показания на основании чужих слов. Но для нас двоих это не важно. Что ваш муж сказал вам такого, что вы поднялись с кровати, чтобы посмотреть на коттедж Кашинга?