Мейсон кивнул.

— Я займусь Мэрион Ките.

— Судя по адресу, это многоквартирный дом, — сообщил Дрейк. — Ее квартира 314. Что будем делать?

— Нужно делать только одно, Пол. Ковать железо, пока горячо. Сейчас она, видимо, возвращается с похорон. Она эмоционально подавлена. Есть шанс, очень небольшой шанс, что нам удастся что-нибудь у нее выведать.

Дрейк заметил:

— Может быть, это она кричала; а возможно, это она бросила зеркало; она могла бы быть и той, кто нажал на спусковой крючок рокового пистолета. Но что-то мне не верится, что она в этом признается.

— Конечно, — задумчиво произнес Мейсон, — мы имеем дело с косвенными уликами… Косвенные улики самые сильные из всех, но поразительно, как можно ошибаться в толковании косвенных улик. Например, следствие велось на основе версии, что какая-то женщина не поладила с Артуром Кашингом и тот, схватив тяжелое старинное зеркало, швырнул им в нее. Она достала револьвер и выстрелила.

— Ну и что? — спросил Дрейк.

Мейсон покачал головой.

— Весьма похоже на то, что Артур Кашинг сосредоточил свое внимание на какой-то девушке, и она вполне могла запустить зеркалом в его голову. Я не могу согласиться с теорией следствия, что это он бросал зеркало.

— В этом что-то есть, — согласился Дрейк. — Женщина могла бы швыряться предметами, мужчина — нет.

— Допустим, что Мэрион Ките откажется обсуждать это? — спросила Делла Стрит.

— Это как раз отвечало бы моему замыслу. Я вызову ее в суд в качестве свидетеля и смогу отлично использовать для отвлечения внимания. Это один из тех случаев, когда клиенту лучше вообще не появляться в суде. Если она скажет правду, ее пригвоздят за противоречивость показаний, данных на следствии. Если она будет придерживаться сказанного следователям, то ее уличат в жалком, неумелом увиливании.

— А если она будет молчать? — спросил Дрейк.

— Если она будет молчать, это настроит присяжных против нее, и они заклеймят ее как виновную. Так что давайте искать, чем отвлечь внимание, а потом поднимем шум.

— Тебе нужна компания? — спросил Дрейк.

Мейсон взглянул на часы.

— Я не могу сказать, каким методом я воспользуюсь, пока не увижу ее. Предварительное слушание назначено на завтра. У меня есть незаполненная повестка в суд в качестве свидетеля, Пол. Ты обождешь перед дверью ее квартиры. Я подам тебе сигнал стуком в дверь. Как услышишь, звони в звонок и сообщи, что принес ей повестку в суд. Делай вид, что ты меня не знаешь.

— Ты хочешь, чтобы я встал и ждал у двери сразу же, как ты войдешь?

— Если я войду, — уточнил Мейсон.

— Пригрозите устроить сцену, шеф, — посоветовала Делла Стрит. — Ей это не понравится.

— Мой визит не понравится ей ни с какой стороны, — мрачно заметил Мейсон.

— Так что же у тебя есть против нее? — поинтересовался Дрейк.

Мейсон усмехнулся:

— Да совсем ничего, Пол.

— Тогда поосторожнее, как бы у нее не оказалось чего-нибудь против вас, — предупредила Делла Стрит.

Мейсон сказал нетерпеливо:

— Извини, Делла, но бывают случаи, когда осторожностью ничего не добьешься. Это один из таких случаев.

Глава 11

— Это осложняет дело, — уныло произнес Дрейк, осматривая роскошный многоквартирный дом. — Много будет волокиты. Портье наверняка захочет позвонить Мэрион Ките и сообщить, что мы хотим ее видеть. Она ответит, что слишком плохо себя чувствует и не хочет ни с кем встречаться.

— Ничего, — сказал Мейсон, — придумаем, как до нее добраться. А теперь запомни, что повестка всего лишь прикрытие. Никто не может заставить ее давать показания за пределами графства, где выдана повестка, без подтверждения судьи, рассматривающего дело. Получать такое подтверждение некогда. Я просто иду на блеф. Палку мы перегибать не можем. Так что не спорь с ней, вручай повестку и выходи.

Дрейк кивнул.

Портье взглянул на вошедших в подъезд Мейсона и Дрейка. На его лице застыла маска нарочитого превосходства.

— Класс невысокий, — тихо заметил Мейсон, — только доходы высокие. В доме высокого класса этого парня вышвырнули бы еще до первой зарплаты. Он воплощение сноба, и ставлю десять против одного, у него ладонь чешется.

— Какой подход изберем? — поинтересовался Дрейк.

— Слова и деньги, — решил Мейсон, направляясь вперед.

— Добрый день, — поприветствовал портье. — Кого вы хотели бы видеть, назначена ли у вас встреча?

— Мы представляем правительство.

Портье слегка поднял брови и принял еще более холодный вид.

— Налоговое управление?

— Нет, управление по распределению правительственных ценных бумаг. — Мейсон открыл бумажник, достал десятидолларовый банкнот. — В целях более справедливого распределения правительственных ценных бумаг мы делаем пожертвования. Вот ваша часть.

— Что я должен за это сделать? — спросил портье, украдкой оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что они одни.

— Абсолютно ничего. И если вы действительно ничего не сделаете, то получите еще десять долларов, когда мы спустимся.

— Боюсь, я вас не понимаю.

— Конечно, не понимаете. Да и не надо. Мы должны повидать одного жильца на третьем этаже, но не хотим, чтобы о нас докладывали. Если о нас доложат, то эти десять долларов — вся ваша доля. Если нет, то еще десять, когда мы спустимся.

— Я должен о вас доложить, иначе меня уволят, — сказал портье с сожалением.

Мейсон сохранял исполненное смысла молчание.

— Однако, если вам подходит, я могу доложить, когда вы уже будете у двери… объясню, что какие-то джентльмены прошли мимо меня к лифту; я увидел, что лифт остановился на третьем этаже, сообщил охраннику и теперь обзваниваю всех жильцов на этом этаже.

— Прекрасно. Только не говорите о джентльменах.

— Нет? — переспросил портье, еще выше поднимая брови.

— Скажите, что один джентльмен. Понимаете?

— Да.

— За двадцать долларов мы могли бы просить и о большем.

— Да, сэр. Но мне нужно знать, к кому вы идете. Не могу же я действительно обзванивать весь третий этаж. Переполох поднимется.

— Нам нужна квартира Мэрион Ките. Кажется, номер 314.

— Точно.

— Что точно?

— Точно, сэр.

— Так-то лучше, — заключил Мейсон.

Он пропустил Дрейка мимо стойки, назвал третий этаж лифтеру — мальчику-негру.

— Черт возьми, Мейсон, — сказал Дрейк, — вот не думал, что он так грубо клюнет.

— А я был уверен. Слишком он надменный, слишком строит из себя джентльмена. Снобы обычно лживы. Ему нравится играть роль, но если кто-нибудь меняет надменность на вежливость, то можешь действовать в открытую.

Мальчик-лифтер взглянул на Мейсона с живым интересом.

— Вроде вы говорите о ком-то, кого я знаю, — сказал он, просияв улыбкой.

— Да, — ответил Мейсон, когда лифт остановился, — это губернатор штата.

— Да, сэр. Мне показалось, сэр.

— Обожди сзади, — сказал Мейсон Дрейку, быстро прошел по коридору и нажал кнопку у двери с номером 314.

Секунду спустя дверь открылась.

Вопросительно смотревшая на него хорошо сложенная, спортивного вида брюнетка была, на взгляд Мейсона, очень привлекательной по всем статьям, несмотря на странное выражение глаз и нос, распухший, видимо, от слез.

— Хэлло. Кто вы?

В ней была какая-то спокойная уравновешенность, что заставило Мейсона пересмотреть весь свой план.

— Я мистер Мейсон, — представился он с улыбкой, — и я хотел поговорить с вами об Артуре Кашинге.

— Обычно о посетителях докладывают, мистер Мейсон.

— Я знаю, — сказал он, расплываясь в еще более дружеской улыбке. — Но при таких обстоятельствах так мне показалось лучше.

— Лучше?

— Вы все поймете, когда я объясню, — сказал он, уверенно шагнув вперед.

Она не отступила, чтобы пропустить его. Ее спокойствие не уступало уверенности адвоката. Путь Мейсону был закрыт.

— Что именно вы хотели знать о мистере Кашинге, мистер Мейсон?

— Вы что, хотите обсуждать это в дверях?