Я испытываю сильное облегчение, смешанное с шоком, от того, что вижу его живым. Он действительно жив. Человек, которого я полюбила, не умер.
Мои инстинкты, в конце концов, не сбили меня с пути. Я чувствовала добро, присущее и ему, и Голиафу, или Каю. Я чувствовала себя в безопасности рядом с ними, и теперь становится понятнее, почему.
Пенман хвастается.
— Перед тем, как инсценировать свою смерть, Никохавес получил легкое огнестрельное ранение. Как вы все знаете, это не освобождает его от ответственности. Он остается под охраной. — Мужчина с гордостью кивает на Нико — точнее, на Луку. — Вот что вы получаете, когда уничтожите два картеля, продажных политиков и университетских чиновников.
Томасино сурово хмурится, наклоняясь вперед и упираясь кулаками в стол, и бурно заявляет.
— Я думаю, Райт тоже заслуживает похвалы. Ваши люди сделали это не в одиночку.
О, черт. Я не нуждаюсь в дополнительном внимании к себе.
Грудь Пенмана вздымается, а лицо становится красным.
— Я не думаю…
— Извините, сэр.
Я заставляю себя не реагировать на голос Луки. Хотя чуть не плачу от облегчения, что он жив, и одновременно хочу перемахнуть через этот стол и ударить его несколько раз. Чтобы он почувствовал хоть унцию той боли, которую я испытала из-за его смерти.
Держи себя в руках, Оливия. Ты профессионал.
— Я знаю, что мы все очень хотим закончить с этим делом, может быть, начнем прямо сейчас? — успокаивающий тон Нико говорит о том, что он опытен в работе с Пенманом.
Мой взгляд скользит по агентам, прежде чем вернуться к нему — к Луке Никохавесу. Когда я замечаю, что он наблюдает за мной, мое дыхание сбивается от эмоций, таящихся в глубине. Я отрываю от него взгляд и встречаюсь с глазами Кая. Этот звероподобный мужчина едва заметно подмигивает мне, и в его чертах вспыхивает уже знакомый мне намек на привязанность. Мое сердце замирает от этого небольшого ответа, потому что я словно слышу, как он говорит.
— Не волнуйся. Мы с тобой заодно, профессор.
— Точно, — ворчит Пенман. — Все в общих папках, и мы будем показывать эти отчеты параллельно. — Он указывает жестом на проекционные экраны в каждом конце комнаты. — Поскольку наше расследование началось первым, с него и начнем.
Я заставляю себя сосредоточиться и не отвлекаться от экрана, но все это время мой разум переваривает услышанное.
Лука Никохавес все это время работал под прикрытием. И был достаточно убедителен, чтобы я поверила в то, что он один из самых опасных главарей наркокартелей Майами.
Я ломаю голову, перебирая все детали и встречи в поисках каких-либо признаков, которые могла упустить, но ничего не нахожу. Каждый из этих людей, безусловно, идеально справился со своим образом.
О, Боже. Меня охватывает жгучая паника при мысли о том, что агент Никохавес все это время играл со мной. При этой мысли у меня сводит желудок. Включил ли он в свой отчет подробности о нас — о наших отношениях, если их вообще можно так назвать?
Что, если все, что было между нами, только для дела? Что, если это просто способ создать более близкие отношения со мной, чтобы продвинуться в деле против Сантилья?
Я чувствую, как кровь отхлынула от моего лица, и у меня начинается головокружение. Если наши версии операции не совпадут, это будет катастрофой для меня в профессиональном плане.
Отчет на экране манит меня, как сирена моряка, но некоторые слова держат меня в плену.
Специальный агент Лука Никохавес взял себе вымышленное имя «Нико Альканзар». Его биография была составлена таким образом, чтобы он курировал операции по контрабанде наркотиков, которые шли из Колумбии и Кубы в Майами.
В создании репутации агента принимал участие криминальный информатор Мануэль Эспозито, который поручился за него, а также специальный агент Кай Иона, работавший под вымышленным именем «Рэйф Торрес». Иона занимал должность телохранителя и доверенного лица Никохавеса.
Как только читаю упоминание об их криминальном информаторе, я моргаю, уверенная, что неправильно поняла его.
Мануэль Эспозито. Ни хрена себе. Мэнни? Он был их информатором все это время? Мои мысли бешено скачут.
Специальные агенты Никохавес и Иона были удалены из всех личных дел сотрудников УБН, и такой же протокол был составлен в отношении Лопеса и Арайи. Их личные дела были тайно переданы помощнику специального агента Александру Рената.
— Об этой операции было известно всего нескольким избранным лицам в нашем агентстве. — Глаза Пенмана коротко перебегают на моих начальников, Томасино и Крамера. — Ввиду серьезности риска, которому подвергались наши агенты, работающие под прикрытием, мы старались не делиться информацией с другими агентствами.
Он снова делает жест в сторону экрана, и я сосредотачиваюсь на нем, отчаянно желая получить дальнейшую информацию.
Никохавес и Иона продолжали строить свою тайную жизнь и внедряться в картель Майами, который набирал обороты под руководством Сальваторе Веги.
Жаждущая большего, я пролистываю следующие несколько абзацев, пока дополнительные детали не бросаются мне в глаза.
Вега взял Альканзара под свое крыло и относился к нему, как к сыну. Он дал понять, что хочет, чтобы Альканзар взял бразды правления в свои руки, когда придет время.
Хотя это и не доказано, но есть большие подозрения, что, когда на Вегу было совершено покушение, им командовала Джоанна Сантилья, известная также как «La Madre de la Muerta».
Я вынуждена сделать паузу, чтобы выровнять дыхание, так как ярость бурлит в моих венах. На ее руках так много проклятой крови.
Заставляю себя вернуться к совещанию, пока его ведет Пенман, и узнаю, что и Маркус, и Тино были введены в операцию, как только Нико получил больше полномочий.
Никто из их коллег из УБН не знал, что случилось с этими людьми в течение последующих пяти лет работы под прикрытием. Из-за необходимости соблюдения строгих мер безопасности об их роли было известно лишь нескольким высокопоставленным лицам.
Чем больше я узнаю о беспрецедентном деле, которое вели эти люди, тем больше поражаюсь их работе и самоотверженности. Альканзар вошел в роль, которую ему уготовил Вега, и правил жестким кулаком. Судя по рассказам, в первые несколько недель никто не бросал ему вызов. До тех пор, пока Сантилья не пронюхала, что появился новый игрок.
— Сантилья ушла в тень, в основном поручая своему главному приспешнику Хосе Кампедо совершать удары, чтобы попытаться внести разлад в деятельность Альканзара. В других случаях они использовали взрывчатку или пытались подкупить членов картеля Альканзара.
Пенман выводит на экран следующий слайд.
— Ходили слухи, что Сантилья сблизилась с федеральным агентом и пыталась заключить сделку, но в то время никто не мог проверить это и установить личность агента.
Взгляд Пенмана на мгновение перемещается на меня.
— В конце концов выяснилось, что это был специальный агент ФБР Харпер. Как нам удалось выяснить, Харпер разглашал конфиденциальную информацию об этой операции, а также соглашался фальсифицировать версии и улики, чтобы ослабить внимание к Сантилья.
— В обмен на это Харпер получал от Сантилья крупные суммы, как видно из выписок, сделанных со счета в швейцарском банке на имя агента Харпера.
Мои мысли совершенно перепутались. Все это время я верила, что влюбилась в известного преступника. Это то, что гноилось во мне, в чем я никому не признавалась — уж точно не психиатру, который должен был подписать заключение о том, что я все еще пригодна к службе.
— Никто не знал об этой операции за пределами УБН, кроме Мануэля Эспозито, информатора, который согласился снабжать их информацией и помогать агентам в обмен на меньший срок.
Мысленно я возвращаюсь к встрече в поместье Мэнни и его словам.
«Нико — хороший человек. Умный. Умнее, чем кажется».
«У него сердце в глазах, когда они находят тебя».
