— Понял, босс.

Я открываю дверь и жестом приглашаю ее следовать за мной. Мне кажется, что я совершил огромную ошибку, сказав те слова. Пока мы проходим через дом и направляемся по коридору, ведущему к нашим спальням, я пытаюсь понять, как, черт возьми, все исправить.

Черт побери. Что, если она не захочет остаться в моей комнате на ночь?

Когда мы подходим к ее спальне, я медленно останавливаюсь. Она смотрит на меня с неясным выражением лица. На нервной почве я отпускаю ее руку и отступаю назад, занося руки над головой и сразу опуская их по бокам.

— Слушай, я не собираюсь давить на тебя, но если ты хочешь… — я чешу ту сторону челюсти, которая не чешется, просто для того, чтобы занять руку. — Может быть, сегодня ты снова будешь спать в моей комнате, если хочешь. — Я морщусь, потому что говорю как придурок. Господи. — Я имею в виду, что мне было бы приятно, если бы ты это сделала.

Господи, блядь. Я делаю большой шаг назад и наклоняю голову.

— Знаешь что? Я просто собираюсь…

— Да.

Я поднимаю голову.

— Что?

Она подходит ближе, и мы оказываемся почти вплотную друг к другу.

— Да, я бы хотела сегодня снова провести ночь в твоей комнате.

Медленная улыбка расплывается по моему лицу.

— Правда?

Она кивает.

— Но при одном условии.

Я трезвею, внимательно слушая. Может быть, ей не понравилось, что в прошлый раз я ее обнимал? А, черт. Если это так, то будет хреново, но я смирюсь с этим. Черт, я даже положу между нами ряд подушек, если она этого хочет.

— Могу я одолжить твою футболку, чтобы снова поспать в ней?

Я моргаю и жду, думая, что, возможно, неправильно расслышал ее. Затем медленно спрашиваю.

— Ты хочешь одолжить мою футболку, чтобы спать в ней?

И это все? Потому что, черт возьми, я пожертвую ей все свои футболки, если это все, что нужно, чтобы заставить ее оставаться в моей постели каждую ночь.

— Да.

— Считай, все сделано.

Она улыбается мне, прежде чем отойти.

— Мне нужно взять несколько вещей. Встретимся через минуту в твоей комнате.

Она делает один шаг в свою спальню, когда предложение вылетает из меня.

— Возьми с собой все, что тебе нужно, чтобы собраться на работу. — Я поспешно добавляю. — Если хочешь.

Она поворачивается ко мне с застенчивой улыбкой.

— Хорошо. — Затем исчезает из виду, оставляя меня стоять в коридоре с самой большой чертовой ухмылкой на лице.

Мне плевать, но я счастлив спать в одной постели с женщиной больше, чем когда-либо мог предположить. Оливия другая. Просто находясь рядом с ней, я чувствую себя легче. Лучше.

Это чертовски эгоистично, но я воспользуюсь любыми моментами, пока она здесь.

Пока не узнала правду, и все не изменилось.

Сорок третья глава

Оливия

Я хорошо знакома с человеческой психикой. Это моя специальность, в конце концов.

Моя карьера построена на изучении мозга и динамики человеческих эмоций и мыслей. А значит, по всем признакам, я понимаю, что такое стокгольмский синдром и что за ним стоит. Я знаю, что это не то, что подстегивает мои чувства к Нико.

Я хочу попробовать с ним. Впервые за всю жизнь я хочу проверить, смогу ли официально оставить прошлое позади.

Глядя на себя в зеркало, я понимаю, что это очень важно. Я не боюсь. Нет, я не испытываю ни малейшего ужаса перед перспективой секса с Нико. Потому что точно знаю, что он сделает все возможное, чтобы я успокоилась.

Беру в руки сумку с туалетными принадлежностями и одежду для работы и направляюсь по коридору в его комнату. Дверь закрыта, и, когда я поднимаю руку, чтобы постучать, то обнаруживаю, что дрожу.

— Ты сможешь, — шепчу я себе, разжимая пальцы и снова сжимая их в кулак. Но дверь распахивается прежде, чем костяшки пальцев успевают соприкоснуться с ней.

Передо мной стоит Нико без рубашки, одетый в серые пижамные штаны с низкой посадкой.

— Привет.

— Привет. — Мой голос тихий, нерешительный. — Я как раз собиралась постучать.

Выражение его лица трудно прочитать, тон суровый.

— Подумал, может, ты передумала.

Вот это да. Он действительно беспокоится, что я решила не проводить с ним ночь.

— Нет. — Я неуверенно улыбаюсь, но он не двигается, чтобы впустить меня. — Если только… ты не передумал?

— Ни за что.

Он отступает назад, открывая дверь пошире, чтобы я могла войти. Как только мы оказываемся внутри, он тяжело вздыхает. Дотянувшись до моих туфель на каблуках и платья, на вешалку которого я повесила лифчик и трусики, он уносит их в гардеробную, чтобы разместить в своем гардеробе.

Я не могу не наблюдать за игрой мускулов на его спине и руках, когда он цепляет вешалку на блестящую штангу рядом со своими рубашками на пуговицах и костюмами. Затем он ставит мои туфли рядом со своими.

Он подходит ко мне. Когда засовывает руки в карманы брюк, они опускаются ниже, привлекая мой взгляд к слабому V-образному контуру, исчезающему в его…

— Оливия. — Нико практически рычит мое имя, и когда я поднимаю глаза, лицо заливает обжигающий жар.

— Прости. — Я отвожу глаза и изучаю его плечо, как будто в нем кроется секрет установления мира во всем мире. — Я не хотела разглядывать тебя, как кусок говядины.

Он разражается смехом, и мне кажется, что это застает нас обоих врасплох. Нико проходит мимо меня, берет лежащую на кровати сложенную футболку и протягивает ее мне.

— Как ты просила.

Приняв мягкий, комфортный хлопок, я наклоняю голову в сторону ванной.

— Пойду приведу себя в порядок. Я на минутку.

В его глазах полыхает жар.

— Не торопись.

Закрываясь в ванной, я быстро умываюсь и переодеваюсь. И тут же начинаю сомневаться в том, что стоило смывать макияж. Наверное, надо было оставить. Хотя он видел меня, когда я рыдала, заливаясь слезами.

— Возьми себя в руки, — ругаю себя. Я предлагаю мужчине свое тело. Вряд ли его будет волновать, накрашена ли я.

Делаю глубокий, успокаивающий вдох и выхожу из ванной. Я ожидала увидеть его в постели, с телефоном в руках, занимающегося какими-то своими делами. Вместо этого он стоит у окна, выходящего на залив, спиной ко мне.

Нико выглядит таким нехарактерно расслабленным. Его голос звучит хрипловато и в то же время мягко, когда он, не поворачиваясь, говорит.

— У меня для тебя кое-что есть.

Руки он держит перед собой, вне поля моего зрения. Но когда он поворачивается, мое внимание привлекает не блестящий пакет с подарком. На его лице отражается уязвимость.

— Это мой подарок на день рождения?

— Да. — Уголок его губ приподнимается. — Я не знал, что тебе подарить, но подумал, — его непринужденное пожатие плечами противоречит нерешительности в его глазах, — может быть, это подойдет.

Я подхожу ближе.

— Можно? — мои пальцы застывают над свертком, пока он держит его. Он кивает, и я думаю, мне показалось, или он действительно побледнел.

Когда я отклеиваю папиросную бумагу, скрывающую содержимое пакета, мои глаза с любопытством смотрят на него.

— Продолжай, профессор.

Я тянусь внутрь и достаю деревянную шкатулку. Она выглядит как антикварная, с вырезанными вручную узорами в форме сердца, покрывающими внешнюю сторону. С одной стороны есть петля, и я думаю, не шкатулка ли это для украшений.

Нико тихо предлагает.

— Она открывается.

Как только я поднимаю крышку, начинают звучать первые ноты, и мое сердце замирает в груди.

Нико дарит мне на день рождения музыкальную шкатулку, которая играет «What A Wonderful World».

Я произношу слова едва слышным шепотом, с трудом сдерживая слезы.

— Ты помнишь, что у меня была музыкальная шкатулка, которая играла это?

— Конечно, помню, — спокойно отвечает он с тем фирменным высокомерием, с которым я уже успела познакомиться. А когда он добавляет.

— Я помню все, что ты мне говоришь, — он уничтожает все остатки моего сопротивления.