-Неприличное оставим на потом, - шепчу ей в губы и ласково припадаю к ним, впервые чувствуя себя самым счастливым.

Глава 33. Холодно-горячо

Аслан

В тот вечер я проводил ее домой и, остановившись из машины, вытащил пакет с шоколадом “Мерси” и упаковкой "Рафаэло". Я помню, что она их любит, особенно зеленые “Мерси”, потому что они с орешками. Белочка моя маленькая. Я ведь все еще смотрю на нее, как на малыша, потому что несмотря на возраст, она выглядит очень молодо. Снаружи она фарфоровая куколка с молочной, нежной, как у ребенка кожей, пушистыми ресницами и губами, точно лепестки роз. А внутри - ураган, девочка-беда, девочка-стресс и наслаждение.

На третий день без нее стало тоскливо. Полулежа на широкой гостиничной кровати, я занимался своим проектом и строил график на ноутбуке. В какой-то момент взгляд зацепился за мобильный, на дисплее которого стояло время: 22.00. Я несколько секунд тупо пялился на него, борясь с желанием схватить и написать ей. Сама она никогда не пишет, а на мои сообщения “доброе утро” и “ как дела” отвечает односложно. Все-таки еще обижена.

Я всегда был очень волевым и терпеливым, хладнокровным и рациональным, но с Ирадой это не работает. Весь мой здравый смысл плавится в голове и огненной лавой устремляется вниз. Отложи ноутбук в сторону, тянусь за мобильным, включаю его и пишу ей в мессенджере:

“Привет”.

Ответ приходит быстро - она онлайн.

“Привет”.

Подкладываю под спину еще одну подушку, устраиваюсь поудобней и печатаю:

“Что делаешь?”

“Догадайся с трех раз”, - приходит через минуту.

“Работаешь?”

“Холодно”.

Таак, поиграть со мной решила. Ерзаю на кровати, пишу сообщение, стираю и все по новой.

“Опять с детьми сидишь?”

“Холодно”.

Ну хорошо. Тогда самое простое.

“Отдыхаешь?”

Синие галочки появляются моментально, но с ответом она почему-то не торопится.

“Тепло”.

“Читаешь?”

Вспоминаю, что она любит это делать и за две недели нашего романа, я видел в ее сумке книги, которые она всегда берет с собой. Меня всегда поражало, как она еще и читать успевает.

“Тепло”.

Игра, в которую она играет, затягивает. Девчонка своими односложными посланиями приближает и отталкивает одновременно. И только я хочу задать ей очередной вопрос, как она присылает мне фотку, от которой у меня в висках стучать начинает.

На снимке раскрытая книга на фоне пенистой ванны и свечей, расставленных у стены и на широких бортиках. Нервно сглатываю, замечая ее длинные пальцы, удерживающие книгу.

“Ванну принимаешь?”

“Горячо”.

Кровь закипает, бурлит и несется по венам с бешеной скоростью. Ирада добивает меня новым снимком: голые коленки - бронзовые от золотистого свечения и влажные от воды. Затаив дыхание и слушая неровный стук сердца, увеличиваю снимок на экране, и мне этого мало. Я хочу больше. Ее хочу.

“Себя покажи”, - требовательно прошу и застываю в ожидании.

“Холодно, Аслан”, - впервые имя мое пишет. - “На сегодня хватит”.

Провоцирует, маленькая зараза.

“Так нечестно”, - отправляю с красным разъяренным смайлом. - “Сказала “А”, говори и “Б”.

“Слишком много букв”, - приходит от нее.

“Я хочу большего”.

“Много хочешь, мало получишь”.

Горло дерет от сухости, в комнате, где горит лишь один настенный светильник с моей стороны кровати, становится жарко. Или это у меня в жилах кипит кровь от ее игры в холодно-горячо.

“Еще одно фото”.

Молчит пять секунд, десять, двадцать…минуту. Нервничаю, сажусь на кровати и сняв белую футболку, бросаю ее на кресло у окна. Когда телефон громко пищит, молниеносно хватаю его и включаю. Прокручиваю вниз и нажимаю на снимок. Кажется, у меня тахикардия от этой девчонки. Дышу через нос, сильно сжимая мобильный. Я сейчас похож на прыщавого четырнадцатилетнего пацана в пубертат, но никак не на сорокалетнего мужика. И ведь первым ей написал, а теперь инициатива имеет инициатора.

“Ладно”, - пишет она и следом кидает фото, на котором она сидит спиной камере. Обнаженная, идеальная, с капельками блестящей воды - я помню, как когда-то целовал ее и проводил пальцами по выпирающим позвонкам. Тонкая длинная шея открыта и на нее спадает пара мокрых кудрявых прядей, а остальные она заколола своим любимым крабом. Я вспоминаю, как она смотрела на меня в упор, поднимала руку, снимала его и взбивала кудри пальцами. Какой я был дурак, что тогда ничего о ней не понял и отпустил.

В горле ком, желание обладать ею так сильно, что больно. От этой тяжести внизу только выть и на стену лезть. Но я же долбанный мазохист, поэтому печатают сообщение:

“Лицо покажи”.

“Снова холодно. Я и так показала больше, чем хотела”, - дразнит Ирада.

“Только лицо”.

“Нет”.

Сажусь на кровати, спускаю ноги на прохладный пол и отправляю:

“Издеваешься надо мной?”

“Конечно”.

“И не жалко меня?”

“Нисколько”.

“Маленькая садистка”.

“Я знаю”.

Так ладно. Хочешь поиграть, поиграем. Решительно встаю и иду в ванную. Никогда этого раньше не делал и не планировал начинать, но она меня завела до предела, а разрядка не светит, поэтому пусть тоже мучается. Встаю перед зеркалом, поднимаю мобильный, фотографию свое отражение без лица, но так, чтобы было видно то, от чего она всегда заводилась - накачанные руки и кубики на животе. Мне далеко до Шварцнегера, но ей всегда нравилось.

Отправляю снимок, который Ирада смотрит через пару секунд. Огоньки становятся синими, на верхней панели отражено, что она онлайн, однако ничего не пишет. Стоит выйти из ванной, как от нее приходит послание:

“Горячо”.

Приваливаюсь к стене и хочу напечатать ответ, но после ее сообщения появляется фотография, на которой она позирует, склонив голову набок и прикрыв глаза. На влажной коже лежат тени, а там, где начинается самое интересное - густая пена, прикрывающая то, что должно быть скрыто от мужских глаз. Я вижу, какая моя девочка разгоряченная, нежная и милая - сама невинность. Но я также хорошо знаю, какой она была когда-то в моих руках, когда я срывал ее стоны и видел, сминал, ласкал и кусал то, что сейчас она показывать не хочет. Дразнит, будоражит, возбуждает как юнца. Точка кипения наступила только сейчас.

-Да блядь, - бросаю телефон на кровать и падаю на пол, опираясь на вытянутые руки.

-Раз, два, три, четыре, - отжимаюсь и считаю в уме, лишь бы отвлечься и прогнать из головы ее горячие фотки.

Никогда еще я не был так близок к провалу.

Глава 34. Холодное сердце

Ирада

-Нафиска, так давай решим, что ты будешь: пиццу или суши?

Держа в руках мобильный, стою над душой племяшки, которая разглядывает себя в большом зеркале в спальне и в который раз не может наглядеться. На ней белая фланелевая пижама-единорог с разноцветными пятнышками, хвостом и рогом, а на мне такая же - только синей акулы. Хвостик сзади тоже имеется, а на капюшоне глаза, красные круги в виде щек, ну и, конечно, зубы. Выгляжу как вполне себе безобидная хищница. Эти пижамы я заказывала в интернете зимой, специально для наших с Нафисой посиделок, потому что я же все же мировая тетя. Но ей приспичило устроить пижамную вечеринку в конце весны, когда на улице плюсовая температура, а дома жарко. Пришлось включить кондиционер, чтоб не задохнуться.

Сегодня мелкая ночует у меня, а завтра ее заберет родной отец - первый муж моей сестры - “глаза-б-мои-его-не-видели” Таир. Когда Нафиса со мной, я разрешаю ей делать все, что угодно, хоть на голове ходить. И она это прекрасно знает.

-Давай пиццу, кичик-апа, - улыбается она. - С ананасами.