Когда же настал тот момент, и Шалха уложил меня на ковер, запрокинул ноги и начал ласкать мою промежность своим пылким настырным языком, я напряглась как перетянутая струна, готовая лопнуть.

Но, проделав над собой немалое усилие, всё-таки смирилась, отпустила ситуацию и расслабилась. Я закрыла глаза, представила себя в роли героини любовного романа и… кончила.

Я испытала оргазм.

Впервые Шалха подарил мне удовольствие, которое казалось неземным, невозможным.

Зря я понадеялась, что вечер пройдет приятно…

Потому что вскоре Шалхе надоело строить из себя нежного любовника.

Сперва он заставил сосать ему, и именно так, как хочет он. Унизительно толкая мою голову к себе, заставляя через силу терпеть рвотный рефлекс и издевательски приговаривая: «Давай, детка. Я старался, теперь ты постарайся»…

Не стоило надеяться и на то, что этот изверг не кончит мне в рот, предварительно не настучав ладонью по щекам, чтобы вызвать слёзы, веселящие его демоническую натуру.

А затем толкнул меня на пол и грубо отодрал.

Было до истерики больно.

Я просила сменить позу, но его не трогали мои вскрики и мольбы. Ему хотелось меня вот так, и это значило, я должна была терпеть.

Как же я его ненавижу… Как желаю ему собачьей смерти!

Знаю, что нельзя желать плохого никому, но на его могиле я бы долго танцевала.

Очень долго. До изнеможения. Буквально до той поры, пока бы ноги от усталости не отнялись.

Самое ужасное испытание на психику настигло меня вместе с наступлением утра…

Просыпаться рядом с Шалхой, в одной постели с ним, оказалось хуже всякого кошмара.

В разы хуже, нежели встречать утро в вонючем сарае с покосившимися стенами, на холодном полу с мышиными экскрементами, обернутая грязными тряпками, которые служили и мебелью, и одеялом.

Шалха размеренно сопел, придавив меня одной рукой. А я, сквозь исполинские усилия над собой терпев его близость, мечтала сделать так, чтобы он никогда не проснулся.

Первая навязчивая мысль, когда только открыла глаза и увидела его, была – задушить этого демона подушкой.

Но ведь он сильнее меня, не даст завершить начатое. Наши силы неравны. Физически не смогу его побороть.

Заколоть ножом – тоже не выйдет. Ведь для этого надо сперва пробраться в кухню и взять тот самый нож. Для меня это действие невозможно. Ведь только шевельнусь – и Шалха сразу проснется.

Лежала, едва дыша, боялась, что он вот-вот откроет глаза, и не представляла, что мне делать.

Конечно, я сомневалась в своем успехе и понимала риски.

Но и бездействовать было нельзя.

Ведь это шанс. Возможно последний. Я должна что-либо предпринять, пока он спит.

Я долго колебалась. Непростительно долго. И когда всё же надумала вставать с кровати, Шалха резко пробудился.

Я успела притвориться спящей, и он не просек, что на самом деле я уже не спала.

Вот и профукала шанс из-за своей нерешительности… – сетовала я в мыслях. – Только бы не говорил приятных слов и о своих впечатлениях после ночи, иначе у меня неминуемо случится истерика.

Наглый, непрошенный, ненавистный до глубины души поцелуй вывел меня из состояния внешнего покоя.

Я не смогла притворяться дальше, ведь подлый Шалха неожиданно сжал губами мой сосок, а затем полез рукой под одеяло и требовательно развел мои ноги в стороны.

Этому демону не терпелось продолжать то, что происходило между нами ночью.

Мне же того вовсе не хотелось, и я попыталась свести ноги вместе.

Шалхе не понравилось, что я против его домогательств, но он не сказал ни слова при этом. Лишь развернул меня на живот, сразу вошел и с грубой прытью воспользовался.

Затем, после того, как удовлетворил свои потребности, Шалха пожелал мне доброго утра и ушёл в ванную.

Как же я его ненавижу…

С головой накрывшись одеялом, закутавшись в него, как в кокон, я старалась усмирить свой гнев. И невольно задалась мыслью.

А что если и это и есть мой мужчина? Что если Шалха был послан мне судьбой?

Поверхностно оценив, насколько вероятен такой исход событий в моей жизни, я пришла к выводу, что возможно всё.

Если нам с Шалхой и впрямь суждено быть вместе… То тогда сколько? Сколько дней, месяцев или может быть лет? Сколько ещё он позволит мне жить?

Пораскинув мозгами и подключив к детальным рассуждениям собственные чувства, истинное отношение к Шалхе и гнетущие переживания, накалявшиеся с каждым днём, я сказала самой себе, что лучше умереть, чем жить такой судьбой.

Хоть бы это оказалось не судьбой… Хоть бы это оказалось поправимой ошибкой…

***

Нервно перебирая пальцами и досадствуя на собственную нерешительность, я ждала Шалху в машине.

Он заскочил в гости к кому-то влиятельному, судя по размеру его охраняемого поместья.

Затем предстояло ехать обратно. В тот ад, мерзейший вплоть до относительно сущих мелочей, полный боли, крови, скотства, унижений и душераздирающих предсмертных воплей невинных жертв.

Я не хотела возвращаться туда. Предпочла бы что угодно другое. Под любым предлогом.

Но Шалха был строго категоричен в этом вопросе и не оставил мне выбора. Более того, он посчитал, что я плохо себя веду сегодня.

Заподозрив в намерениях сбежать, он предусмотрительно пристегнул меня наручниками к передней двери и заранее заклеил рот, и только затем отправился по своим делам.

Где-то на середине обратного пути, преодоленной в полной, сдавливающей виски, непредсказуемой безмолвной тишине, Шалха вдруг спросил.

– Ты не любишь меня?

Замешкавшись с ответом, я промолчала.

Естественно, не люблю.

Что он хочет услышать, какую идиотскую ложь, если и так всё сам видит?

– Жаль, мон шарм. – понял он все без лишних слов. – А я вот тебя люблю. Я тебя люблю. Правда. Я не встречал ни одной женщины, которая настолько запала бы мне в сердце, как ты.

– Приятно слышать. – выдавила я из себя, при этом судорожно вздрогнув.

– Хотелось бы что-то сделать для тебя, мон шарм. – продолжал он минорно и витиевато. – Что-то такое, за что ты была бы мне благодарна всю жизнь. Скажи, мон шарм. Чего ты хочешь больше всего на свете?

– Я хочу домой. Отпусти меня домой. Отпусти, если любишь. – не раздумывая воспроизвела я, преисполненная иллюзорной надеждой, что Шалха исполнит мое желание.

Однако Шалха смолк и причём надолго.

Я так понадеялась, что он отпустит меня по доброй воле. Что он придёт к этому умозаключению, раз уж сам предложил совершить ради меня нечто такое, после чего я буду всю жизнь поминать его добрым словом.

Я ждала. Смиренно и не моргая глядела на него. Пока Шалха наконец не ответил.

– Это невозможно. Попроси что-нибудь другое.

– Тогда – умереть. – печально вздохнула я, едва сдерживая разом подступившие слёзы.

И снова между им и мной воцарилась мертвая тишина.

Но на сей раз ненадолго.

Шалха вскоре остановил джип у обочины, снял с меня наручники и предложил прогуляться.

Предположив по наивности, что Шалха таким образом предоставляет мне незамысловатый шанс уйти самой, а сам препятствовать не станет, я конечно же согласилась.

Только вылезла из джипа и даже не успела захлопнуть дверь, как Шалха предложил нечто немыслимое.

– Так что ты решила? К Вике пойдешь? Или у своих за главную останешься?

– За главную? А как же Лера? Она ведь главная у нас… Или что-то успело поменяться? – робко уточнила я, пребывая в естественном недоумении после его слов.

– А Лера не сможет следить за порядком больше. Она приболела. – бесстрастно пояснил Шалха и ускорил шаг.

– Не знала, что Лера больна… С ней что-то серьезное? – не переставала я удивляться, вскоре поравнявшись с ним.

– Я не отдам тебя, мон шарм. Пока я жив, ты будешь со мной. Я сделаю всё для этого. И я пойду против любого, кто уже пошел против тебя. Любого, мон шарм. Каким бы всемогущим он не был – я не позволю ему ходить с тобой по одной земле. Так и знай. Все будут наказаны.