– Вот как, выходит, то, что вам заплатили, оставили только треть? Ай да эфиопы, а мы с них ни за что денег не взяли, с … африканских, – тут царь выругался и сказал, что больше ничего им даром не даст, только за золото. – Значит, Букин остался, да еще видел в твоем рапорте, что все твои охотники остались и деревню русскую поставили. А что так?

– Государь, буду с тобой откровенным: они почти все старообрядцы и мечтали жить по-своему, вообразили, что Абиссиния это и есть баснословное «Беловодье», страна первосвященника Иоанна. Вот и захотели поставить церковь свою и молиться по-своему, раз им в России это делать не дают. Мне купцы-старообрядцы точно будут вопросы про Беловодье задавать, нашел ли я его?

– Ну, а ты что им скажешь, купец?

– Скажу, что не та эта страна, не Беловодье. Хоть три урожая в год снимают местные крестьяне, а все у них отбирают, и живут они хуже наших. Боюсь, что пока на моих землях их никто не трогал, а сейчас придет новый князь и тоже их непосильным оброком обложит. Но ведь, государь, это факт – стараются уехать из России старообрядцы, а они ведь русские люди, и так иноверцев полно в империи, нельзя так просто русскими людьми разбрасываться.

Смотрю, царь насупился, недаром в детстве у него прозвище «Бульдожка» было, недоволен правдой-маткой. А ну сейчас взашей гнать прикажет – вон, пауза какая повисла.

– Знаю это, купец, и за то, что не побоялся правду сказать – спасибо. Не многие мне правду говорят, стесняются, наверно, – с иронией сказал царь. – Согласен, что русских беречь надо, по мне так все равно, кто сколькими перстами крестится и сколько раз «аллилуйю» возглашает. Но вот не дам русских увозить из России, иначе на восточных окраинах одни инородцы будут, и казаки не справятся, мало их. Вот хочу пока по Амуру и в Забайкалье разрешить селиться староверам своими деревнями, свой обряд проводить и церкви свои ставить. Вот там и есть наше Беловодье и нечего другого выдумывать, так можешь своим купцам и передать, а указ подпишу через месяц, еще Победоносцева уламывать придется, пока против он. Ну, сегодня против, а завтра пригрожу ему отставкой с поста обер-прокурора Синода – поставит свою подпись. Государственное ведь это дело – переселенцы, и земли пустой у нас полно, защищать ее надо, а то китайцы отберут. Так что никакой Эфиопии или еще чего другого – в России родились, в России пригодятся и умрут здесь же. Да, тебе как князю надо земли дать, только в центре России не могу – все занято. Подумай, где хотел бы иметь свой надел за Уралом или по Амуру?

Тут я услышал похрапывание и увидел, что Черевин спит, сидя на стуле. Мы с царем перенесли его на кушетку. Я снял с Черевина сапоги – генерал был в трогательных полосатых носочках, царь укрыл его своей старой шинелью, Петя совсем по-детски свернулся калачиком и засопел.

– Скажи-ка, Саша, а что ты мне там понаписал по поводу моего здоровья, чтобы берегся, да и про Аликс чего-то непонятное. Я-то, как видишь, здоров, а Аликс жужжит вокруг Ники (ее тут Гессенской мухой прозвали за назойливость), и он от нее без ума, и слушать ничего не будет, сбежит еще с ней.

– Государь, дело в том, что у меня иногда бывают сны, цветные и подробные из тех, видимо, что зовут вещими. Я в них свои изобретения вижу, но бывает, вижу и людей. Вот накануне того, как ты меня в Абиссинию послал, видел я пустыню, всадников на верблюдах, казаков с пулеметами и гранатами, которые уничтожают этих всадников. Думал, что это Средняя Азия, а потом еще сон был с негусом эфиопским, тут я и понял, что война в Эфиопии будет, и тогда сказал Обручеву, и так и случилось, когда мой отряд прибыл в Эфиопию, война и началась. А по поводу тебя видел, что Мария Федоровна, великий князь Владимир Александрович стоят при твоей кровати и, обращаясь к доктору, а зовут его профессор Захарьин. Владимир Александрович спрашивает: «Император безнадежен?» И тот говорит, что «Да, проживет несколько месяцев». Дело происходит в Крыму, а из разговора следует, что болезнь была после простуды на охоте в Спала. Ольга и Ксения плакали, Ники держался, а у Михаила тоже губы дрожали. Какой год, неясно, календаря на стене нет, но по возрасту детей можно догадаться, что где-то от 1893 до 1895-го. Кстати, Георгия среди них не было, но я знаю, что он уже в Аббас-Тумане, лечится от туберкулеза, и я собираюсь в ближайшее время закончить испытания эффективного препарата против этой болезни, надеюсь, что смогу помочь.

– Так ты и про Георгия знаешь, откуда, это же тайна! Иначе ему будет трудно жену себе найти. Все будут говорить, что русский принц немощен… Давай, заканчивай скорее свои лекарства испытывать. А может, врачи мои и так справятся?

– Нет, государь, если Георгия не лечить правильно, он умрет и довольно быстро, лет через восемь. Для начала его нужно перевезти из сырого Аббас-Тумана в теплый и сухой климат, лучше в Ялту. И показать его специалистам из Военно-медицинской академии, у них сейчас самый большой опыт излечения туберкулеза, думаю, что не только в России, но и в мире.

– А с Аликс что, врачи осматривали ее и никаких болезней не нашли!

– Государь, эта болезнь медицине пока не известна, проявляется она несвертываемостью крови, то есть после пореза или ушиба будет очень длительное наружное или, что опаснее, внутреннее кровотечение. Переносят ее матери, а болеют только мальчики, их сыновья, но дочери тоже могут переносить эту болезнь, не болея сами. Поэтому Аликс внешне здорова, а сын ее будет болен.

– Хорошо, я дам поручение нашим дипломатам тайно изучить родословную Гессенского дома, были ли такие случаи. А долго ли живут дети с такой болезнью, мальчики то есть, хотя, если болезнь поселится в роду Романовых, род обречен.

– Долго не живут, но можно продлить жизнь переливаниями крови, поэтому, если Николая не удастся отговорить от женитьбы на Аликс, надо развивать науку о переливании крови.

– А что еще произойдет в ближайшие годы, что ты еще видел?

– Государь, то, что я видел, не значит на сто процентов, что это произойдет, хотя в случае Аликс я уверен абсолютно, и если родится здоровый мальчик и у него в течение года-двух не будет таких кровотечений, согласен положить свою голову на плаху. А то, что с историческими событиями есть доля вероятности, так было два видения, в одном мы победили итальянцев и выбросили их за старую границу, а в другом, более свежем, полностью освободили от них Эфиопию, что и произошло. Теперь в Африке начнется свара между Германией и Британией за колонии, да и Франция, скорее всего, будет на стороне Британии (не с бошами же ей в союзе быть). Австрия и Италия выступят на стороне Германии, да еще и племена, того же Менелика вовсе нельзя со счетов сбрасывать, то-то его немцы сейчас обхаживают. Нам африканская свара на руку – пусть мутузят друг друга, а мы, когда драчунов разнимать придем, тоже свой кусок пирога потребуем. В ближайшее время в английских колониях станет неспокойно – англичане начнут наступление в Судане, и у этого наступления очень большие шансы провалиться. Если это случится, буры попробуют выбросить англичан с юга Африки, а Индия потребует какой-то независимости.

– Скажи, купец, а что с тобой произойдет? (Вот, подумал я, и дошли до обычного вопроса для всяких колдунов – а когда ты умрешь? – схватить и отрубить ему голову. А правильный ответ: на следующий день после тебя, государь.)

– А этого, государь, я не знаю, так как никогда сам себя в снах не вижу, вижу только картины будущей жизни, часто очень короткие, но они дают мне возможность увидеть мир таким, каким он будет, увидеть летательные аппараты, новые, непохожие на нынешние корабли, боевые машины, увидеть даже, как Россия первая запустит человека в космос, то есть межпланетное пространство, и звать космонавта будут Юрий Гагарин.

– Что же князья Гагарины – Рюриковичи, древний род и храбрецы там есть. Вот только Юриев не помню.

– Так это еще лет через восемьдесят будет, еще успеет родиться мальчик Юра[50].