– Что, это так просто?

– Я тебе объяснял, примет, если заинтересуется и у него есть свободное время в ближайшие дни. Ну так что, звонить? Только учти, страной правит Федеральный совет, он и является коллективным главой правительства, и каждый член Совета, а всего их семь, по очереди один год исполняет обязанности президента. Сейчас президентом является Вальтер Хаузер, он избран от кантона Цюрих и часто здесь бывает, но звонить ему домой нельзя, только через приемную Федерального Совета. Он сын владельца кожевенного завода и сам им тоже управлял, в швейцарской армии дослужился до звания полковника артиллерии.

– Что же, по крайней мере, дураком быть не должен, помнишь присказку «умный – в артиллерии».

– Я с ним не знаком, хотя видел не раз, он стреляет на том же стрельбище, где и я.

– Давай звони, если в эти два-три дня меня не примет, значит, тебе придется с ним подружиться, если ты, конечно, захочешь быть управляющим моим заводом с окладом этак франков пятьсот в месяц для начала.

– Если ты не шутишь, то звоню, – Сергей снял трубку и попросил соединить его с приемной Федерального Совета.

Через некоторое время ответил секретарь и спросил, что угодно. Сергей представился и спросил, не может ли его превосходительство господин президент принять его превосходительство действительного статского советника русской службы в отставке, князя и генерал-полковника абиссинской армии господина Степанова. На вопрос, по какому поводу визит, ответил, что по выгодному для Швейцарской федерации производству современного вооружения, в том числе и не имеющегося у других стран. Его превосходительство господин Степанов является изобретателем и собственником патентов и лицензий на это вооружение и мог бы наладить его производство в Швейцарии. Кроме того, он единственный в мире человек, который имеет реальный боевой опыт использования этого оружия, что позволило ему разгромить итальянские войска, в том числе и тогда, когда они в десятки раз превосходили собственные силы генерала.

На том конце линии замолчали, а потом спросили, когда будет угодно господину Степанову встретиться в президентом и членами Федерального Совета, отвечающими за оборону. Агеев сказал, что в порту Тулона господина Степанова ждет броненосец и ему не хотелось бы сильно затягивать визит, поэтому желательно встретиться в течение двух-трех ближайших дней. Потом в трубке что-то зашуршало, видимо, секретарь листал расписание встреч босса. Потом спросил, где господин Степанов остановился, узнав, что в Цюрихе, в отеле «Шторхен», секретарь ответил, что свяжется с господином президентом и сообщит удобное для господина Степанова время, на что Агеев сказал, что до вечера его превосходительство находится у него в гостях, так что позвонить можно по этому номеру, ему, полковнику русской службы в отставке Агееву.

Потом мы пошли обедать, Лиза всегда хорошо готовила, но здесь она превзошла сама себя, Маше-большой тоже очень понравилось, и, видя, как она уписывает седло барашка с грибами, хозяева искренне радовались. Я же предпочел запеченного фазана, баранины я в Эфиопии, кажется, на всю жизнь наелся. Все запивалось приятным вином, и застольная беседа превратилась в дружеское общение. Улучив момент, Лиза сказала: «Твоя жена – прелесть, береги ее, Саша». В разгар обеда позвонил телефон, Агеев прошел в прихожую, я за ним. Так и есть, звонил секретарь президента федерации, который спросил, удобно ли господину Степанову прибыть для беседы в ратушу Цюриха во вторник в полдень. Я ответил, что, конечно, и Агеев повторил, что удобно. После отбоя звонка я спросил, где находится ратуша?

– Да на берегу реки Лиммат, там же, где твой отель, в старом городе, в ратуше сейчас Кантональный Совет заседает, а нынешний президент одновременно и его председатель. Так что и ехать никуда не надо, а то полдня туда, полдня обратно.

Потом Сергей стал допытываться, как это я, патриот России, хочу продать лицензию на производство современного оружия иностранной державе. Поскольку Сергей уехал еще до полигонных испытаний в присутствии государя и наследника-цесаревича, а также до моей травмы, пришлось восстановить ход событий в той степени, что не могла ему рассказать Лиза.

Объяснил Агееву, что все мои изобретения были отвергнуты Военным министерством и привилегии на них министерство не оформляло, так как, мол, ничего нового и полезного в этих штуках нет. Все мои заявки мне вернул новый начальник разведочного отдела, ставленник великого князя Владимира Александровича, брата царя, который развалил отдел, сделав из него фискально-бухгалтерское заведение, выискивающее врагов, виновных в расхищении лошадиного корма.

Я написал рапорт об отставке еще во время лечения в госпитале, куда я попал прямиком с полигона и где провалялся три с половиной месяца, правда за это время написал магистерскую диссертацию по математике и даже защитил ее. Выйдя из госпиталя, был направлен в Эфиопию искать есаула Лаврентьева, которого нашел у кочевников и выменял на пленного шейха, а потом Лаврентьев учудил – взял моих людей с семью пулеметами и батареей орудий и все профукал, а испугавшись, бросился под защиту эфиопской императрицы, которая посадила его в тюрьму, где он и умер.

– Так что все вполне объяснимо, не нужны Отчизне изобретения доморощенного прожектера, лучше пусть придут извне, но от нейтральных держав, которые с Россией воевать не будут, да и мне и тебе от этого польза будет, если ты со мной, ты ведь, Сергей, еще не сказал, со мной ты или нет – будешь здесь пенсионером или управляющим заводом, а то и несколькими заводами.

– Да, Саша, конечно, я с тобой и прости меня за прошлое, я ведь наорал тогда на тебя…

– Да ладно, ты мне теперь родственник, а между родственниками чего только не бывает, главное, чтобы зла не держать. А за то, что ты со мной, спасибо, ты мне нужен.

Про патриотизм и внутри меня борьба происходила: периодически «взбрыкивал» советский офицер и ученый Андрей Андреевич, или эмоциональный Сашка был недоволен «полостью» с моей стороны, например, когда я пытал гвардейца из охраны негуса, пытаясь быстро узнать имя своего высокопоставленного недруга и разделаться с недоброжелателем, пока он из моей шкурки чучело не сделал. Нынешняя моя личность приблизительно на 70–80 процентов состояла из знаний и умений Андрея Андреевича, но оставшиеся 20–30 процентов (в зависимости от обстоятельств) заполняли знания русской орфографии, французского и немецкого языков от Шурки. Характер же у меня получился смешанный, в нем не было ничего от старика-пенсионера и безусого юнца, несмотря на то что по метрике Шурке, в чьем теле я находился, было 23 года, себя я ощущал лет на тридцать пять. Получившаяся комбинированная личность оказалась гораздо сильнее и подавила как вселенца, так и реципиента, и они лишь изредка осмеливались внести свои «две копейки», и то, когда я их просил.

То есть где-то я понимал, что надо беспокоиться о России, но в то же время ощущал, что как ни беспокойся о любимой Родине, она о тебе не побеспокоится ни разу, и надо помогать себе самому и тем, кто тебе близок и дорог. А ход истории, как я убедился, и танком не свернуть – это объективные законы развития общества и ничего в них изменить нельзя, как если бы я пытался усилием воли изменить закон всемирного тяготения, а что, говорят, у «летающих йогов» получается, но я лично этого не видел, поэтому считаю банальными фокусами и шарлатанством. Вот таким шарлатанством я и считаю волюнтаристский подход к закономерностям исторического развития общества, проще говоря: чему быть, того не миновать.

16 августа 1892 г. Цюрих, полдень, ратуша

Оказалось, что ратуша находится прямо через мост от отеля «Шторхен», всего метрах в ста и видна из нашего окна. Отель старинный, ему более 300 лет, но вместе с новой гостиницей «Плаза» считается самым фешенебельным в Цюрихе, и это действительно так, куда там до него питерскому «Англетеру», где я останавливался, приезжая в столицу. Я попросил Сергея сопровождать меня к президенту, и за четверть часа до полудня он ожидал меня в холле отеля, в русском мундире с орденами (видимо, справил новый, когда приезжал в Питер оформлять пенсион). Я был хоть и не при всех наградах, но тоже выглядел весьма солидно в дипломатическом фраке с золотым шитьем.