– А ты-то тут при чем?

– Как при чем? Спланировал все я, гранаты мои, да и сам я из пулемета палил. Один крейсер утопили, а захватили крейсер, две канонерки и миноносец, да еще транспорт.

– Однако! Теперь вижу, что с аптекарями ты справишься. Тоже бомбами бросаться будешь?

– Нет, один итальянец, гангстер, говорил, что добрым словом и револьвером можно добиться гораздо большего, чем просто револьвером. Вот с аптекарями я буду говорить добрыми словами.

– Так бы сразу и сказал, а что третья компания аптекарей – «Гейги»?

Вижу, что как-то Сергей не очень верит в мои возможности. Поэтому начал издалека, напомнил о наших экспериментах с анилином, что привело к синтезу тринитротолуола и красителей для тканей. Так вот будь у меня тогда химики из «Гейги», профессор Шонбейн, например, я бы сейчас не шесть препаратов выпускал, а шестьдесят шесть, ну, конечно, погорячился, но десятка два первоклассных – точно. Кроме того, с «Гейги» сотрудничал профессор химии Жюль Пикар[27], тоже известный специалист по органическому синтезу. Вот к ним у меня интерес чисто научный, тем более что компания «Сиба», с которой слилась «Гейги», является оригинатором, то есть изобретателем пиразинамида, довольно простого соединения, проще, чем ПАСК, но тоже активного в отношении бактерий туберкулеза, вроде бы и рифампицин они изобрели, но уверенности у меня нет, тем более что это полусинтетический антибиотик, а дорога к ним еще лет на шестьдесят закрыта, реально только нативные, природные антибиотики сделать, в чем, благодаря воспоминаниям Андрея Андреевича, появилась некоторая технологическая зацепка.

– А еще, друг мой Сергей, я своего ведущего химика лишился, сманила у меня его компания «Фарбениндустри», немцы, чтоб им несолоно хлебавши было, так что ищу дельных химиков, а на родной земле еще год назад отчаялся их найти, ну что ты хочешь от страны, которая все клепает по западным образцам и свой отечественный изобретатель – ей не указ, а когда то же самое привезут с Запада, да еще в красивой упаковке – с визгом выстраиваются в очередь. Помнишь историю с «царьградским шелком», и чем все закончилось?

– Да, печально закончилось… Не ты первый, Саша, «нет пророка в своем отечестве».

– Да, пророка нет, зато купцы есть, знаешь ли ты, что я этот шелк по весу золота в Африке продавал? И еще просили, да быстро кончился. Вот думаю, покрасить еще штук двести шелка и отправить груз с верным человеком. Это представляешь – туда тонну шелка, назад – тонну золота, хотя цена начнет падать при насыщении рынка и спрос уменьшится, ну хотя бы триста тридцать килограммов: что легче – намыть двадцать пудов золота или покрасить двести штук обычного белого шелка.

Вот так мы говорим, и вдруг мне подсказка из подсознания: гваякол как продукт сухой перегонки не только гваякового дерева, а просто обычного бука – это сырьё для производства «фтивазида» – то есть гваякол после небольших «плясок с бубном» может превратиться во «фтивазид». Конечно, потом его полностью синтетическим путем получали, но первые опыты были с гваяколом (который сам по себе особого действия на туберкулезную палочку не оказывает, но при взаимодействии изониазида (а он уже получен под названием «тубецид») и ванилина дает еще более эффективный препарат «фтивазид». Попросил бумагу, чтобы записать идею – ай да Андрей Андреевич, не иначе он мысль «подогнал».

Сергей даже забеспокоился, по его словам, я в лице изменился, побледнел, а потом взял бумагу и быстро-быстро стал записывать карандашом.

– Не волнуйся, ты просто стал свидетелем того, как рождаются изобретения, мне теперь даже беглый химик Петя Воскресенский не нужен, – похвастался я не своим открытием, – вот новый препарат против туберкулеза, и формулка есть, и технологический процесс вчерне записан. Это круче, чем известный Пете синтез изониазида, который он все равно воспроизвести в Германии не может – там тоже патент есть.

– Слушай, Саша, а у меня есть интересный здешний юрист, который занимается всякими нарушениями прав предпринимателей. Он мне обязан, я его защищал, и успешно, от покушения. Этот присяжный поверенный подвергался угрозам анархистов, за то, что защищал местных фабрикантов, и они решили его убить. Так он меня нанял, несмотря на то что я однорукий, однорукого бандиты бояться меньше будут.

– Ну и что, спас ты присяжного?

– А то, анархист вырядился в плащ с широкой шляпой, с черной бородой до глаз, ну чисто сам Гарибальди пожаловал. Я его за версту приметил и как только он кинжал вытащил, локоть ему и прострелил, он было за чем-то еще другой рукой за пазуху полез, тут я его и добил (адская машинка у него еще за пазухой была припасена, но кинжалом-то романтичнее).

Тут женщины прервали наш разговор с взаимной похвальбой (ну что с мужиков возьмешь, дай только померяться, хорошо если есть чем, я имею в виду доблестью и храбростью, а не тем, о чем вы подумали). Маленькая Машенька и впрямь была хороша, я сказал, что она похожа на Сергея, – вон глаза точно папины (впрочем, это я сказал только Сергею), а он посетовал, что с малышкой возиться ему сейчас не дают – она на ручки просится, особенно когда у нее зубик резался, плакала, а еще ведь этих зубов до двух десятков будет, причем в первый год прорежется четыре и дети всегда при этом плачут и не спят.

Посоветовал ему сделать колыбельку – легкую, в виде плетеной корзинки, и приделать ее на плечевую разгрузку, вроде как была для моих гранат – то есть сшить лямки, а для безопасности, чтобы ребенок не выпал вперед, еще продублировать их к внешнему краю корзинки, и будет Машенька там лежать, слышать, как папино сердце бьется (а это малышей всегда успокаивает, если их головка повернута влево, там, где слышны тоны сердца мамы или папы). Набросал чертежик, все реально, а как подрастет – может рюкзачок нагрудный сделать, так чтобы ножки свешивались – в Африке мамы так носят младенцев, зато привычных вывихов бедра у африканских младенцев практически не бывает, в отличие от туго спелёнатых европейских.

– Саша, ты всегда что-нибудь да эдакое изобретешь, откуда у тебя это?

– Так, как-то само в голову приходит, вот вспомнил африканских женщин, как они младенцев носят (хотя таскают они их чаще за спиной, а то и в платке на боку, по-всякому).

– Сергей, скажи, пожалуйста, а как к швейцарскому президенту на прием попасть?

– А зачем тебе президент? Хотя здесь все проще, чем в России, запишись, и если вопрос интересен президенту для обсуждения, тебя пригласят. А что ты ему хочешь предложить, лекарства?

– И лекарства тоже, для Центральной Европы туберкулез – проблема, особенно для Германии, но и в Швейцарии много туберкулезных клиник и санаториев, поскольку есть две точки зрения: одна та, что сухой жаркий воздух хорош для лечения, а вторая придерживается того, что чистый горный воздух тоже способствует излечению, и обе – правы, но только при хорошем уходе и питании, сам по себе воздух – ничто, это только часть лечения, бедняки и здесь болеют, хотя королей, больных туберкулезом, тоже хватает.

Я объяснил Сергею, что хочу поговорить с президентом по вопросам обороны его маленькой страны, насколько я знаю, это очень актуально для Швейцарии, которая озабочена своей независимостью, а большой армии выставить не может, поэтому пошла по пути тотального вооружения населения на милиционной основе. С этим связан и культ стрельбы в Швейцарии. Я же хочу предложить пулеметы и ручные бомбы для повышения боеспособности швейцарской армии против численно превосходящего противника.

– Постой, какое отношение ты имеешь к пулеметам, ты же не изобретатель этого оружия!

– Да, не изобретатель, но уже две недели как владелец 40 % акций компании, производящей пулеметы «Максим», и имею право выдачи лицензии на производство этих машинок смерти. Кроме того, у меня личный боевой опыт применения пулеметов, которого пока нет ни у кого в мире.

Сергей согласился, что это меняет дело, и предложил прямо сейчас узнать, примет ли меня президент.