К появлению священника у церкви столпилось довольно большое количество людей в траурных одеяниях. Этот факт приятно удивил не только жену почившего, но и Пашу с Александром Валерьевичем, которые сомневались, что придет хоть кто-то, кроме самых близких. Оксана Леонидовна слышала их разговор и отреагировала с простотой: «Я в любом случае не расстроюсь. Главное, что вы, девочки и я пришли. Остальные меня мало волнуют». После этих слов дед кивнул внуку, мол, типичное для любого жителя этого города отношение. Мальчик решил сделать вид, будто пропустил эти слова мимо ушей – он не хотел идти против скорбевшей матери даже в самом животрепещущем для него вопросе.

Все время сбора гостей Паша и Александр Валерьевич держались друг друга. Первый засыпал второго вопросами о содержимом сундучка под его кроватью, но старик все уходил от ответа. Мальчик не сомневался, что тот от него что-то скрывает, но узнать желаемое так и не смог – все-таки они были на похоронах и оказывать излишнее давление на кого бы то ни было не стоило. Дед был рад сдержанности внука, поскольку на самом деле ничего не скрывал. Он просто хотел преподать мальчику урок: сначала специально приказал тому не подслушивать, затем затянул разговор с сыном до тех пор, пока Паша не выдержал, и намеренно распахнул дверь в тот самый момент, когда он пристроился, а дальше подстроил наказание и подложил сундучок под кровать. Теперь старик был на этот счет спокоен, не сомневался, что его внук больше никогда не сунет нос в его дела и что сможет обуздать свой интерес. Все-таки он мальчик способный.

Так и не вытянув ничего из деда, Паша сменил тему в сторону привычного обсуждения городского упадка. Церковь, на заднем дворе которой должна была состояться церемония похорон, была ветхой и грязной, как и большинство зданий в городе, только мрачнее: к ней была пристроена часовая башня, разбитое состояние которой нагоняло тоску на любого на нее глядевшего. Часовые стрелки стали символом развития городской жизни: они давно уже встали и начали ржаветь.

– Когда-нибудь и до них доползут паучки, – произнес мальчик, не отрывая от циферблата глаза.

– Готов поспорить, раньше ты и не замечал, что они не идут, – ответил старик.

– Я много чего не замечал…

– Ничего, зато ныне быстро наверстываешь.

– Мне интересно… – хотел было спросить что-то Паша, но отвлекся на подошедшего к ним господина в белом, явно выделявшемся на фоне одеяний всех остальных гостей не только цветом, но и изысканностью костюме. Без особой причины никто в здравом уме не пошел бы на такое, но этому мужчине она не требовалась.

– Я знаю, кто вы такие, и я буду преследовать вас до гроба! – произнес он зловещим голосом.

– Ты кто такой? – спросил догадавшийся дед. А затем, не дождавшись ответа, добавил: – Мало того, что ты вырядился на похороны как полной придурок, так ещё и ведешь себя соответственно. Уж постыдился бы!

– Белой вороне – белый прикид! – ответил, сняв шляпу, Сергей Александрович. Он выглядел уже не так плохо, как когда Паша впервые увидел его: явно побрился и пустил волосы вперед по обе стороны от головы.

– Здравствуйте, – поздоровался с дядей Паша.

– Здравствуй, Паша! Ну, как вы тут? – спросил Сергей Александрович.

– Нормально. Скоро всё начнется, и мы простимся с Алешей, – ответил Александр Валерьевич.

– То есть я ради нескольких минут на похоронах, чтобы просто постоять и отметиться, сбежал из лечебницы?! – спросил возмущенно мужчина.

– Не говори так! – старик хотел было напомнить сыну о важности похорон, но потом глаза его сделались круглыми, и он затараторил: – Стоп, что? Как сбежал? Каким образом? Ты что?

– Вот так сбежал. Просто. Не отпустили, да, гады. Ну, я и сиганул в окно… – ответил Сергей Александрович.

– Как так-то?! – закричал дед.

– Ну, иначе бы меня здесь не было. Не мог же я зря написать письмо погибшему, – объяснился мужчина.

Александр Валерьевич решил не развивать эту тему и просто окинул сына осуждающим взглядом.

– Дядя! – у Паши вдруг возникла идея. – Ты случайно не знаешь, зачем мой прадедушка оставил деду дохлого опоссума?

– Все-таки попался! – рассмеялся Сергей Александрович.

– Попался? – на лице Паше нарисовалось недоумение.

– Да! Это был розыгрыш! Его-то мы тогда за дверью целых двадцать минут после действительно серьезного разговора и придумывали! – выдал растерявшегося старика мужчина. – Сильно испугался?

– Нет, ни капельки! – запротестовал мальчик.

Александр Валерьевич хотел было рассказать, как все было на самом деле, но он был слишком подвержен эмоциям, переполнявшим его в тот момент, ведь боялся, что теперь Паша извлек другой урок – о том, что его дед – тот ещё хитрец. Помимо того, на его лысину начали падать капли дождя. Все собравшиеся у церкви знали, что осенью на хорошую погоду рассчитывать не следует, но все же многие из них пренебрегли и головными уборами, и зонтиками. Оксана Леонидовна забеспокоилась и попросила священника перейти к делу.

Приглашенные сидели напротив открытого гроба, в котором лежало тело Алексея Александровича, а самые близкие – Александр Валерьевич, Оксана Леонидовна, Маша, Настя и Паша – расположились у изножья.

Вообще, у священника была заготовлена длинная и утомительная речь, но, поскольку дождь плавно перетек в ливень, служитель церкви принял решение сократить церемонию. Пересказав все основные моменты, он дал команду семье попрощаться с погибшим в последний раз. Стоявшие рядом с гробом достали письма, а Сергей Александрович, завидев это, вскочил и присоединился к остальным. Промокший от ливня и слез Паша, в очередь за которым встал мужчина, взглянул на дядю – тот пожал плечами и ухмыльнулся. Никто не запротестовал. Даже будучи для всех душевнобольным, он как-никак оставался частью семьи.

Хоть Паша и пытался держать письмо так, чтобы оно не намокло, постепенно оно становилось влажным, и это сильно беспокоило мальчика. Он хотел как можно скорее вложить его в гроб и был рад, что ни дед, ни мама, ни сестры не задерживались у тела отца. Когда настала его очередь прощаться, он поспешил подойти поближе к лицу почившего. Возможно, мальчику следовало действовать чуть осторожнее, ведь стоило ему сделать шаг вперед, как он споткнулся, не удержался на ногах и свалился на землю. Оксана Леонидовна схватилась за лицо, а Маша и Настя поспешили помочь брату встать. Когда он поднялся, то увидел спину уходившего прочь Александра Валерьевича. Мальчик подумал, что его дед не выдержал этого позора. Ему стало очень стыдно. Не проронив ни слова, Паша вложил письмо в гроб и встал рядом со священником. Ему хотелось поскорее покинуть церемонию и попросить прощения перед стариком, но сделать этого до её официального завершения он не мог. Как на зло, его дядя прощался с братом дольше всех остальных: он не просто положил письмо внутрь, но и прошептал что-то на ухо умершему, а затем свалился на тело и заплакал навзрыд. Гостям даже пришлось вмешаться и оттащить его силой. И все же они не были слишком жестоки: после окончания церемонии каждый из присутствовавших уделил минимум минуту внимания потерявшему брата мужчине. Священник даже предлагал ему пройти в церковь и помолиться, но Сергей Александрович отказался, объяснив это тем, что у него много дел. «Наверняка уже ищут», – промелькнуло в голове у рыдавшей всю церемонию Оксаны Леонидовны. Паша же прекрасно понимал, что никому до его дяди нет совершенно никакого дела. Не то что до деда. Мальчик быстро попрощался с приходившим в себя мужчиной и поспешил домой. Он удалился так быстро, что мать даже не успела напомнить ему, что запрещает передвигаться по городу в одиночку.

По пути Паша неустанно обдумывал, что скажет Александру Валерьевичу в свое оправдание. Вернувшись домой, он сильно удивился: его деда там не было. Мальчик так сильно хотел попросить прощения, что совсем забыл, что старик никогда не был ограничен домашней жизнью.

Глава 6

Александра Валерьевича не было дома до самого вечера. Паша успел поужинать и подняться к себе, когда услышал шум, доносившийся из прихожей. Мальчик сбежал по ступенькам вниз. В прихожей стоял его дед. Он был пьян и еле держался на ногах. Его костюм был в чем-то заляпан и потрепан. Завидев внука, он закричал: