Пред маленькой девочкой, впервые увидевшей оружейную, когда ей было девять, предстали блестящие короткие и длинные мечи, широкие двуручники, секиры и топоры, большие луки с неё ростом и стрелы, от которых шёл аромат каких-то неизвестных трав. Их наконечники были отравлены навсегда, зачарованные драконьей магией. С другой стороны зала хранилась целая куча кристаллов мгновенной трансформации, изящные кинжалы, удобная броня, крепления для оружия, а ещё там стояло несколько шкафов с книгами. И лестница, чтобы даже ребёнок мог дотянуться до верхней полки и достать, что хочет. О каждом предмете в оружейной было записано в книгах, обо всём можно было прочитать, рассказывалось и то, как овладеть тем или иным предметом.

– Хотя без учителя и практики даже у самого одарённого мальчишки не получится, – сказал Лорелин генерал, приблизившийся бесшумно, давший ей рассмотреть всё, прежде чем снять её с лестницы и поставить на пол. – Ты не мальчишка, однако, выбери то, что тебе понравится, и это станет тем, с чем ты будешь несокрушима, моя маленькая помощница.

Положив многое из того, что она выбрала, с одной стороны оружейной, отец будто заранее угадал, что именно его дочь выберет. Предполагал ли он то, что свой самый первый кинжал Лорелин однажды приставит на эмоциях к горлу младшего принца? Потому что сбежала от выбора, перед которым он её поставил? Потому что о том выборе, который она сделала (или не сделала), знал и он, и его старший брат, которому он обещал то, что Лорелин не подарила? Мерещилось ли ей желание во взглядах их обоих?

– Мы имеем в виду, мужской голос, который трудно спутать с чьим-то другим. Голос нашего Бога-Дракона, – пояснила главный распорядитель.

Лорелин мгновенно выпала из реки ушедших времён и едва не почесала метку поверх одежды. Бога-Дракона? Это представление с часами могло быть волей Бога-Дракона?!

– Если бы я слышала голос Бога-Дракона, я с уверенностью бы сказала, что это был он. Вы правы, его нельзя было бы с кем-то спутать, – пространно, с величайшим почтением ответила Кассандра. Подобрала такой ответ, который не оскорбил бы ни драконьего покровителя, источника чар всей империи, ни распорядителей и принцев, которые полагали, что девушки могли столкнуться с величием Небес, даже не будучи Жрицами Хаоса, что являлось практически невозможным. Кто-то менее воспитанный усомнился бы в ясности их ума. – Всё дело во времени и месте события?

Линни хотелось уточнить, нашли они доказательство божественного вмешательства в уже проверенных башенных часах или нет, однако она вовремя прикусила язык. Если распорядители нашли улики, указывающие на того, кто мог бы часы испортить, и всё равно сходу заговорили о Боге-Драконе, то это значит, что истинную причину инцидента пытаются скрыть. Если пытаются скрыть, то потому что замешан кто-то из принцев?

Нет, что-то тут не сходилось, несмотря на то, что поверить в это было гораздо легче, чем в то, что высшее существо, тот, кто отказался говорить с кем-либо, кроме одной избранной девушки-жрицы, кто только через неё передавал своему народу магию, решил объявиться именно в турнир, в котором принимает участие Лорелин. Драконица не была склонна думать о себе, как об особенной. Бракованной, необыкновенной – ещё да, но особенной? Это звание стоило заслужить. То, что не было заслужено, пугало и не представлялось чем-то хорошим. Однако могло ли внимание Бога-Дракона действительно быть крепко приковано к Лорелин, учитывая метку истинности, которую он на неё налепил? А ещё её плохое самочувствие в часовой башне… И, возможно, она его даже слышала…

– Я слышала свист, – она не стала говорить столь много, чтобы сказать простую фразу, как это делала Кассандра. – Перед тем, как время остановилось и всё вернулось на круги своя.

Главный распорядитель и принцы многозначительно переглянулись.

– Мы хотели сообщить вам, что вы будете первыми девушками, которые приступят к испытаниям, – женщина взяла из рук одного из распорядителей две бархатные коробочки и протянула драконицам. Лорелин и Кассандра открыли одновременно, не сговариваясь. Внутри лежали браслеты с одним единственным крупным камнем-подвеской на звеньях, назначение которого Линни тут же определила. На браслетах висели кристаллы мгновенной трансформации. – Наденьте их и проследуйте за стражами. Вас проводят к входу в лабиринт для первого испытания.

– Мы пропустим церемонию открытия? – с заметной ноткой неудовольствия спросила Кассандра. Она тут же прикрыла её разочарованной мордашкой и оправдалась:

– Не хотелось бы проявлять неуважение к Богу Драконов…

– Нам не дадут переодеться? – Лорелин же волновал куда более серьёзный вопрос. На испытание она бы пошла чуть более оборонённой.

– Цель церемонии открытия – представить потенциальных жриц Богу-Дракону, а вас он уже рассмотрел во время недавнего, кхм, инцидента, – ответила нам обеим главный распорядитель. – Что же до вашей одежды: считайте это частью испытания. Действуйте по ситуации, в том, в чём вы сейчас.

Драконицы не были идиотками – они не стали продолжать спор, когда видели, что решение об их дальнейшем времяпровождении было принято задолго до их прихода. Откровение Лорелин о свисте лишь позволило им поставить точку в листе с планами интриг во время Турнира Звёзд. Девушкам оставалось лишь выяснить, возможно ли вывернуть положение в свою пользу, потому что пока казалось, что стартовая линия у них… неудачная, даром что в первых рядах.

Во-первых, их гнали соревноваться впереди остальных. Это означало, что они определённо привлекли внимание, что на них будут внимательно смотреть, что к ним изначально будут совсем иначе относиться, раз захотели поглядеть на них в деле, не отвлекаясь на других девушек.

Во-вторых, вряд ли в первом испытание планировалась делить участниц на отдельные группы по прохождению. Сдвинувшееся торжественное открытие и появление Бога Драконов подтолкнули или же вынудили распорядителей и принцев добавить испытание, которого не было. О его новизне свидетельствовало и то, что драконицам не поведали каких-либо правил, не выдали специальной одежды, не дали подготовиться. Что вело к третьему настораживающему моменту.

В-третьих, первое испытание могло предназначаться только для Лорелин и Кассандры, почему и отправляли только их двоих, и могло быть придумано даже не людьми, а послано их Богом, не зря высказывалась мать прошлой Жрицы Хаоса, которая могла… иметь связь с Высшим Драконом.

В-четвёртых, если ошибочно третье, то испытание придумано принцами, и они разыграют с ними весь этот божественный фарс, чтобы отвести взгляды и подозрения, потому что просто избавиться от Лорелин и Кассандры они не могут. Дочурка генерала и дочурка главного советника – фигурки на доске, которые полезнее использовать живыми, чем мёртвыми. И уж смерти таких фигурок не проходят незамеченными никогда.

Двадцать пять тысяч лет проводился Турнир – и двадцать пять тысяч лет Жрице не обещался пост императрицы. Мозг Лорелин активно работал, и ему не нравилось, какие предположения в нём возникали. К примеру, предположение о том, что последняя Жрица Хаоса умерла не без чьей-то помощи… Помощи того, кому была выгодна новая Жрица…

Стражники, которым препоручили дракониц, выглядели куда более компетентными, чем те, которые пропустили их к часовой башне, потому при них девушки не стали разговаривать. Кассандра только одарила их лёгким поклоном, добавляя себе лживой смиренности. Девушки пришли к выводу, что это драконы самих принцев. И если бы с ними не отправили одного из распорядителей, можно было бы предположить, что их ведут вовсе не на испытание Турнира…

Кассандра щипнула Лорелин, привлекая к себе внимания, и только когда их взгляды задержались друг на друге несколько секунд, опустила глаза на кинжалы на бёдрах соперницы, сфокусировавшись на том, что был на ноге ближе к ней, правой. Драгонера Санталон-Миардор поняла намёк и, опустив руку, лёгким отточенным движением отцепила гартеру с оружием. Везение это или расчёт дочери главного советника, раз уж она встала именно с правой стороны от неё, но на выбрала именно тот из двух кинжалов, которым Лорелин согласилась бы с ней поделиться. Тот, что сейчас сидел на левом бедре, тот самый, которым она когда-то угрожала Калиану де Реньерасу, драконица ни за что не стала бы отдавать даже во временное пользование. Кассандра могла бы подавиться любыми словами об их договорённости и о том, что выдаст её секреты – Лорелин бы всё равно оставила памятный и доказавший свою надёжность клинок при себе. Он был для неё личным и важным, холимым и лелеемым, как для императора его корона.