— И еще насчет помощи Глории — я немало думал над этим, — продолжил я. — Да, у нее, несомненно, там очень высокие связи и большие возможности. Но высокие связи в таких вопросах занимают много времени на согласование, и как правило недостаточно гибкие, не дают свободу в маневре и выборе средств. Поэтому, пусть Глория узнает о моей миссии, лишь когда миссия завершится. А пока… — я постучал пальцем по эйхосу, висевшему у меня на поясе, — пусть она думает, что я готовлюсь к встрече с людьми герцога Уэйна в Александрии или неважно, где еще. Нам нужно разыграть подготовку к такой встрече. Например, заказать копии пластин Свидетельств Бархума, причем этак наглядно. Проявить активность открытых агентов в Александрии, пустить полезные слухи, забронировать мне билеты на «Египетский Экспресс».
— Все это мы решим с князем Ковалевским и Анисимовым завтра же. А вам, Александр Петрович… — цесаревич отвлекся на тихий голос из говорителя, оповестивший: «Ваше высочество, к вам баронесса Стрельцова и виконтесса Ленская. Говорят, обязали приехать».
— Пусть заходят, — отозвался Романов и подняв ко мне взгляд продолжил: — Вам все-таки надлежит завтра же слетать на базу «Сириуса». Знаю, хотели вы от этого отвертеться, но надо. Ваше награждение там — уж так положено, должен его вручить князь Трубецкой.
— Награждение, простите, за что? — перебил я его.
— По совокупности заслуг: за помощь раскрытии заговора князя Козельского, и конечно, за вызволение Ольги Борисовны. Как прибудете на базу, хорошо подумайте о помощи, которую вам в Британии могут оказать люди полковника Бердского. Мне кажется, вы недооцениваете их — там прекрасные специалисты, в том числе очень сильные маги, — цесаревич повернулся к открывшейся двери.
В кабинет бодро вошла Элизабет, за ней несколько смущенно Ленская. Обе, приветствуя его высочество замерли, в глубоком книксене.
— Позвольте угадать, вы и есть так самая баронесса Стрельцова, — Романов безошибочно отличил англичанку, что сделать было вовсе не сложно.
— Да, ваше высочество! Стрельцова Елизавета Борисовна! — представилась Элизабет, хитровато глянув на меня.
— Ты самая боевая единица, служащая под началом графа Елецкого? — уточнил Денис Филофеевич, взяв ее руку.
— Она еще об этом не знает, — сказал я за Элиз, видя замешательство на ее лице. И добавил: — Не сомневайтесь, она будет рада узнать такую новость о самой себе.
— Очень приятно, госпожа! Теперь я понимаю, почему Александр Петрович так настаивает на вашем участии в его будущей миссии, — Денис улыбнулся ей и перешел к Ленской.
— Виконтесса Ленская Светлана Игоревна, — представилась актриса, еще больше разрумянившись и засмущавшись, когда цесаревич взял ее руку.
Сделал это Романов по-особому, положив ее ладонь между двух своих и задержав надолго.
— Светлана, говорят, вы актриса театра Эрриди? С вашим очарованием, у вас, конечно, только первые роли, — мягко произнес цесаревич.
— Сожалею, ваше императорское высочество, но я больше не выступаю в театре Эрриди. Ушла. В виду… В общем… — Ленская растерялась, отвернулась к окну, глянула на меня, явно ища поддержки.
— Ваше высочество, она ушла из театра. Вынужденно. Из-за одного негодяя, пристававшего к ней и строившего всякие козни. Это случилось, когда я с Ольгой Борисовной был на Карибах. Хотя виконтесса Ленская моя ближайшая подруга в те дни я не имел возможности заступиться за нее и даже связаться с ней. К счастью, помогла моя боевая единица — госпожа Стрельцова, — пояснил я, не погружаясь в неприятные детали инцидента с Голдбергом. Хотя Романов их мог вполне знать и без меня.
— Не сомневаюсь, вы, Александр Петрович, позаботились о Светлане и больше ей ничто не угрожает. Так же? — Романов озабоченно глянул на меня.
— Да, ваше императорское высочество! Этот вопрос совершенно закрыт! — поторопилась за меня ответить Ленская, и я почувствовал, как неприятно ей трогать эту тему при цесаревиче.
— Очень хорошо. Тогда прошу в гостиную! — там будет нам намного удобнее. — Лишь одна рабочая деталь, — прежде, чем открыть дверь в гостиную, будущий император повернулся ко мне и сказал: — Вам, граф, необходимо определиться со временем завтрашнего вылета. Рекомендую назначить утренние часы пораньше, все-таки дорога не близкая. И решите к какой площадке прислать за вами виману. Вы пока подумайте, позже с вами свяжется мой человек.
Мы вошли в гостиную, при чем Ленскую цесаревич провел туда за руку, и меня это как-то неприятно задело. Я почувствовал, что будущий император на нее запал. Причем едва ли ни с первой минуты.
— Как круто! — шепнула мне на ухо Элизабет — гораздо реже чем Талия, но иногда она перенимала от меня словечки, которые я унаследовал из прежнего мира.
— Что круто? — не понял я, не сводя глаз с Ленской и Дениса Филофеевича.
Они отошли к большому панорамному окну на дворцовый сад и о чем-то беседовали там.
— То, что я во дворце у императора. Я даже в Лондоне никогда не была во дворце, — отозвалась Стрельцова.
Когда мы с ней подошли ближе, Денис Филофеевич сказал виконтессе:
— Вы, Светлана Игоревна, могли бы рассмотреть предложение по работе в нашем императорском театре? Если у вас душа актрисы, то вам, наверное, не так легко оставаться вне сцены.
— В императорском театре⁈ — Ленская едва сдержала восторг. Ее светло-голубые глаза тут же вспыхнули интересом, а щеки тут же зардели от волнения. — Это такая честь для меня!.. Если это возможно я готова к пробам в любой день!
— Это будет скорее честью для нашего театра. Во-первых, вы на редкость красивая девушка. А во-вторых, вы — виконтесса, — заметил он, почти не обращая внимания на меня с Элизабет. — Редко какая аристократка отваживается проявить свой талант на сцене. Я слышал даже такую глупость, что это считается неприличным. Но разве может быть неприличным проявление таланта? Разве дарить радость людям может считаться чем-то зазорным?
— Слышала бы ваши слова моя мама! — рассмеялась Ленская, постепенно расставаясь с изначальным смущением.
Я смотрел на них и думал: как Денису сейчас донести, что Ленская — все-таки моя женщина? Ставить этот вопрос открыто и именно так не хотелось тем более при Ленской. Да и ответить цесаревич мне примерно так: «а не жирно ли тебе будет после того, как забрал княгиню Ковалевскую⁈». Разумеется не такими словами, но вполне такими мог подумать.
Глава 22
Синемография
Задержались мы у Романова надолго. Причем вовсе не по моей инициативе. Ленская с Денисом Филофеевичем много говорили о театре и явлении для прежнего графа Елецкого вовсе незнакомом, а именно живографии, придуманном каким-то инженером из Оренбурга. Я же, как Астерий сразу понял: речь о кинематографе, известном мне из прошлой и многих других жизней. Почему-то вышло так, что здесь несмотря на то, что фотография существует давно, кинематограф значительно опоздал с появлением. Слово живография для моего слуха стало неудобным и пока оно плотно не вошло в обиход, я влез в разговор Ленской и цесаревича, с умным видом переспросил:
— Вы говорите о синематографе? — при этом рассудив, что слово «синема» — греческое, коих в русском языке много и оно должно быть принято благосклонно, поскольку у нас с эллинами большая культурная общность, включая богов.
— Что, Александр Петрович? — не понял Романов.
— Синемо-графия, — произнес я, несколько меняя известное мне слово. — Это как бы ожившие фотографии. Полагаю, эти технические хитрости скоро превратятся в очень важное. Такое же важное, как театральное или художественная живопись. Эти творения будут смотреть на мониторах коммуникаторов и больших экранах миллионы зрителей. Говорю вам как маг, имеющий кое-какую связь с иными мирами и знающий об этом явлении. Полагаю, назвать изобретение оренбургского инженера словом «синематограф» или просто «синема» будет вполне уместно, — сказал я, замечая, что глаза Ленской полны интересом. Вот только я пока не мог понять, этот интерес от общения с Романовым или все же вызван моим вступлением в их беседу.
