— О, да! Человек умеющий разобраться с самим Перуном не нуждается в помощи в разбирательствах с девушкой! — княгиня рассмеялась, глядя на вытянувшегося перед нами по стойке смирно мичмана и квартирмейстера.

— Мичман военно-воздушного флота Ленский! — представился парень с серебряными нашивками на синем кителе.

Ольга прыснула смехом, едва услышав его фамилию.

— Прошу прощения, ваше сиятельство. Что-то не так? — лицо мичмана пошло красными пятнами.

— Это я прошу прощения, — отозвалась Ковалевская. — Пожалуйста, не обращайте внимания. Мы с графом Елецким говорили о личном, и так неловко вышло.

— Добро пожаловать, ваше сиятельство, на борт корвета «Орис»! Позвольте, провожу в вашу каюту! — мичман, сделал едва заметный приглашающий жест рукой в сторону коридора, обшитого бежевым пластиком между стальными выступами. — Или сначала желаете небольшую экскурсию по кораблю?

— Сначала в каюту, оставив вещи, устроимся, — решила за меня Ковалевская и вернулась к нашему разговору: — Света может и неплохая девочка, но у нее в голове свой театр. Извини, но она слишком оторвана от реальной жизни. Ей кажется, что все вокруг — это спектакль, и роли в нем можно менять по желанию, если надоела одна, можно поиграть в другую.

— Ты же знаешь, она со мной не играет! — я взял Ковалевскую под руку.

— Знаю. Только это не совсем так, — отозвалась она. Лампы у потолка, мигавшие красным, подрумянили Ольгино лицо.

— Что ты имеешь в виду⁈ — от ее слов я резко остановился. На меня едва не налетел шедший за нами квартирмейстер.

— Что «не совсем так»? Оль, ты что-то знаешь такое о Ленской? — я повернулся, ожидая ответа, хотя разговор на столь сердечные темы был неуместным при двух военных, сопровождавших нас по коридору корвета.