— Эльдар? Приехал, — бабушка с улыбкой выплывает из кухни, она единственная, кто ему здесь рад.

Из своего угла я могу беспрепятственно за ним наблюдать. Он отвечает улыбкой, но мышцы на лице напряжены, уверена, что в глазах все еще бушует убийственный огонь.

— Проходи, проходи, — приглашает бабушка. — Руки мыть и сразу за стол. Наверняка голодный, столько часов летел…

Бабушка не замечает повисшего в воздухе напряжения. Я почти уверена, что Эльдар откажется, потащит меня в комнату, чтобы озвучить свой приговор, но Гасанов меня удивляет не в первый раз за этот вечер.

— С удовольствием, я действительно голоден, — ставит чемодан у стены, снимает пальто.

И почему я ему не верю? Уверена, в самолете ему как минимум меню из семи блюд подавали...

Мы собираемся за столом. Эльдар действительно ест, хвалит бабушкины золотые руки. Мне кажется, он специально оттягивает наш разговор, то ли чтобы успокоиться и не убить меня в доме родных, то ли для того, чтобы я умерла от страха и переживаний. Он изменился. Стал жестче, взгляд другой, пока не могу понять, что именно в нем поменялось. Какой же он чужой и далекий, но при этом все еще красивый мужчина, только он чей угодно, но не мой мужчина…

Проходит совсем немного времени, когда бабушка замечает повисшее между нами напряжение.

— Дианочка, все хорошо? — подозрительно переводит взгляд с Эльдара на меня.

— Да, — одновременно с Гасановым. Спасибо, что бережет ее чувства. — Диана просто не очень рада меня видеть, не хочет возвращаться в Москву, ей полюбился Екатеринбург, — предупреждает взглядом, чтобы я молчала.

Что?!

В Москву?!

Стараюсь не выдать удивления, но каждой клеточкой тела кричу: «Я никуда не поеду!». Словно щенка, пинает меня то в одно место, то в другое!

— Вы согласны, что жена должна жить с мужем? — спрашивает бабушку.

— Согласна, — кивает головой. — Но только когда брак по любви, а не по договоренности, Эльдар. Диана ведь не была тебе женой, ты жил с другой женщиной, она погибла, и теперь ты для себя что-то решил? Я хотела бы послушать, что ты решил, — такой деловой и серьезной я бабушку еще не видела. — И что по этому поводу думает моя внучка. Диана говорила, ты обещал ей дать развод, — констатирует факт.

У меня появилась защитница. Вот, оказывается, в кого смелым был мой отец. Гасанов откидывается на спинку стула и сверлит меня таким взглядом, словно на атомы разбирает. Он-то не привык ни перед кем отчитываться, а тут придется.

— Развода не будет…

Глава 51

Диана

— Развода не будет, — заявляет Гасанов таким тоном, словно принял окончательное решение, и обжалованию оно не подлежит. Я чувствую, что он пытается сдерживать злость, она слышится в каждой прозвучавшей букве, проглядывается в мимике и жестах, но моя вспыхнувшая ярость не уступает в силе.

Время словно остановилось на несколько мгновений, а вместе с ним и ритм моего сердца. Переглядываемся с бабушкой, потом с Антониной. Во мне разгорается протест, внутри разворачивается воронка из обид и разочарований в этом человеке. Я ждала любого наказания за свой поцелуй, но только не пожизненного плена!

Сколько можно все решать за меня?

«Я не хочу быть твоей женой!» — мысленно кричу, когда наши взгляды встречаются, Гасанов предупреждает, чтоб не смела спорить с ним при посторонних, не произнося ни слова. Он зря беспокоится, за год невозможно забыть правила и нормы воспитания, которые в тебя вкладывали два десятка лет. Теперь я горю желанием остаться с ним наедине и высказать все, что думаю на этот счет.

— Мы можем узнать, почему ты изменил свое решение? — видно, что спокойствие бабушке дается нелегко. — И почему, принимая решение, ты не учел мнение Дианы? — не пытаясь скрыть недовольства в голосе. Бабушка далека от восточных правил, но ведет она себя сдержанно и культурно.

Мне очень хочется услышать ответ. С другой стороны, каким бы он ни был для бабушки, в действительности все просто — мнение женщины не имеет значения.

— Софья Григорьевна, я вас уважаю, — отодвигая столовые приборы. — Но объясняться буду с женой, нам с Дианой о многом нужно поговорить, —предупреждающие нотки его тона адресованы мне. Еще бы он стал отчитываться перед бабушкой, не в наших традициях держать ответ перед женщинами, а мужчин-защитников у меня нет. Хотя Гасанов так заматерел, что вряд ли снизойдет до того, чтобы объясняться с кем-нибудь.

Вряд ли после такого тона кто-то другой захотел бы продолжить спор, но моя бабушка оказалась не из робкого десятка.

— Эльдар, я тоже уважаю тебя, — деловым тоном. — Возможно, я не понимаю ваших законов, но я знаю другой закон, по которому она имеет право развестись, если не хочет оставаться чьей-то женой. Внучку в обиду я не дам, — упрямо смотрит ему в лицо, складывая перед собой руки в замок, как на важных переговорах. Из моих глаз как по щелчку побежали слезы. Спасибо, бабушка! Раньше Гасанов заступался за меня, а от него меня защитить было некому…

Эльдар выдерживает паузу, в ходе которой ломает себя. Придя в чужой дом, сложно устанавливать свои правила, какой бы национальности и какого вероисповедания ты ни был. Гасанов понимает: на этой территории главная — бабушка, с ней придется считаться. Мы с Тоней молчим, приходится наблюдать со стороны за битвой титанов.

— Ей нужно вернуться в Москву, — спокойным тоном. На его заявление я мотаю головой. — Вы можете вернуться с ней, — есть ощущение, что он идет на уступки, которых не планировал. Никос обрадовался бы возможности переехать с женой в Москву. Там он видит для себя и своей семьи больше перспектив, но бабушка не хочет их отпускать, боится расправы.

— Мы не можем все бросить… — теряется бабушка, виновато глядя на меня. Я ее понимаю, им уже приходилось начинать все сначала, но тогда бабушка была на двадцать лет моложе. — Не стоит забывать, Эльдар, что у Дианы здесь учеба.

— Я договорился, ее без проблем переведут обратно в столичный ВУЗ…

— Я не хочу, — встреваю в разговор. — Сколько можно переводиться? — не скрывая возмущения. Я готова спорить, но Гасанов тушит мой запал одной фразой:

— Тебя вызывают в полицию, нужно дать показания.

— Какие показания? — растеряв весь запал.

— Нам нужно будет убедить полицию, что не ты стоишь за покушениями на мою жизнь, — Тоня что-то роняет на пол, а я под пристальным взглядом Гасанова не двигаюсь и не моргаю, словно пытаюсь его убедить в том, что не виновата. — Карим ведет против меня войну, в которой тебя делает орудием мести. Если ему удастся осуществить задуманное, — едва заметно усмехается, — меня похоронят, а тебя посадят в тюрьму за мое убийство и смерть Алины.

Меня могут обвинить в убийстве Алины? Он серьезно? Видимо, да. В мыслях всплывают все прочитанные ранее статьи. Я ведь легко докажу свою невиновность, но меня просто убивает факт, что подставляет меня под удар родной человек. Сколько же в нем подлости!

Я не думала, что разговор приобретет такой характер. Все началось с поцелуя, о котором мы ни разу не упомянули. Не думаю, что Гасанов оставит эту тему без обсуждения, но сейчас есть более серьезные проблемы.

— После моей смерти ты и моя дочь становитесь наследницами новой компании. Видимо, твой дед узнал об этом, — переводит взгляд на бабушку, у которой с лица сошли все краски. А я пытаюсь осмыслить услышанное. Мне не нужна его компания! — Обстоятельства складываются так, что Диане будет безопаснее находиться под моей защитой, — продолжает Эльдар. — Карим может потерять все, с таким положением дел он не смирится, — Гасанов достаточно мягко описывает характер деда. Не смирится? Он утянет на дно всех. Пойдет по головам. Раненый дикий зверь будет кусать и терзать людей, которые, по его мнению, повинны в крахе Алибековской империи. — Полгода удавалось скрывать твое местонахождение, мои люди водили за нос службу безопасности твоего деда, но недавно он нанял людей, которые носом роют землю, чтобы тебя отыскать. Вопрос нескольких дней, когда они выяснят, что ты никогда не училась за границей.