– Расскажешь историю?

– Историю? – крепко задумалась кланница, а потом, не припомнив гудящей головой иной, начала извечную среди её клана, почитай, сагу про медоварню, медведя и Расгира.

Вскоре первой задремала Бусинка, а дочь клана еще долго не сомкнула глаз, переваривая нутром минувший день, гадая за судьбу своего отряда. Крошка во сне ухватила её ручками за плечо, а девушка прикрыла её заботливо шкурой.

И только призрак жреца, меняясь на лик, бесплотный, все бродил себе по неказистому жилищу лекарки да глядел на раскрытые книги, чаще всего святые писания и бытия великомучеников, наверняка с тех времён, когда волею церкви пасторы хотели в веру истинную обратить варваров. Нет-нет, но ошарашенно оглядываясь на спящую кроху, тем боле после открытого увесистого и чуть не перетлевшего на ветхие станицы трактата по экзорцизму за авторством благочестивой Лириам де Рвае. Основательницы святой инквизиции!

Следующий день доказал Алире, что иной раз лучше и не просыпаться вовсе – болело всё, от кончиков пальцев до последнего волоса, но кланница, что всерьёз начинала думать, дескать, сломаны все косточки до последней, скрипя зубами, смогла найти в себе сил умыться. Нашлась у хозяйки, сменившей огонь свечей двумя маслеными фонарями – кованными лампами стеклянных стен – и кадка, и вода в избытке, как выяснилось, в соседней пещере бил ключ, из коего жители Торсторда, не зная о доброжелательной соседке, брали воду пробитым стволом колодца, через коий наверняка и выползала Бусинка полнить свою коллекцию трофеев.

Впервые глянув в отражение, Алира и вовсе не признала себя, но, хоть и с трудом, смыла сухую кровь с рассечённого чела и вайду. Затем настал черед бока после мучительного снятия дубленной кирасы, как теперь казалось, неимоверного количества ремешков по бокам. Его, промыв и намазав какой-то хитрой дрянью из кореньев, любезно заштопала кривою иглою крошка, пообещав, что и следов не останется. Глупенькая, что воину шрамы!

Элиот, бесплотный дух, искоса глядя на врачевания, невольно подивился, ведь обнажившаяся варварка бычей шеи, чья грудь пряталась за бандажом льняных лоскутов, по виду свитая из одних мышц, крепостью тела обставила даже виданных им воинов, не просто кнехтов – паладинов да ревнителей!

Бусинка, ещё спозаранку представив поимённо всех кукол своих, не отходила от своей гостьи ни на шаг, всё щебеча воробушком тысячами вопросов о землях мечницы, её доме, клане. Малышку интересовало буквально всё, от празднеств до удоя коров! Она, распахнув глазищи, внимала житейским тяжбам племени всей душою, снова садя раной сочувствия сердце воительницы.!

«Ох и плоха вышла твоя ковка, великий кузнец Сидрас, в темной подземной кузне от зари сотворения мира не знавшей покоя! Знамы тебе, самому древнему из богов, последнему из великанов рода творцов самого мира, все судьбы людские, ведь в горне твоём, жаром от крови земной – лавы, кипит сама жизнь, а молотом ты куёшь клинок каждого человека в разводах металла, обрекая на горести и радости! Плохой узор вышел для Бусинки, нету хуже!»

Опосля врачевания поверхностных ран Алира негаданно поняла, насколько зверски голодна и спросила о съестном Бусинку., Просияв, та быстренько натаскала из дальнего угла хвороста, запалив очаг под котлом. По виду сварганенная из мха, грибов и яиц похлебка не выглядела пиршеством, но взвывший тоскую желудок мнение хозяйки не разделялв корне. Варево, приправленное множеством душистых кореньев, сказать по чести, было сытным и вкусным, и кланница от души поблагодарила малышку, достав из одного из кошелей, тяжеливших пояс, новехонький трут, длинный брусок кремня да кручёное кресало, подарив под кучу восторгов хозяйке!

Запоздалый вопрос осенил кланницу после, дескать, откуда яйца? Тоже из Торсторда? Ответ вверг в шок. Нет, Бусинка, как выходило, брала по одному и только по одному яичку из ближайших гнездовий орлов и прочих хищных птиц, возложивших гнездовища по скале плато! Алире и страшно было представить Бусинку, карабкающуюся под яростными ветрами по отвесной, припорошённой снегами стене камня!

«Надобно будет пару курей ей подарить!» – негаданно поймала себя на мысли Алира, уже твёрдо порешив всенепременно позаботиться о Бусинке, может ей не удастся уговорить вождя и старейшин клана впустить её в Хоукхолл – с горечью припомнила свою первую реакцию на внешность малютки мечница – но за добро воздавай добром! «Кто отзывчив и храбр, тот счастливее всех!»

Возвращение в клан! Вернулась к жестокой действительности Алира, вернувшись к главной своей проблеме. По её разумению, только мудрый Сирд с духами предков бающий, ведун да богов жрец мог ей помочь! Та скверна, переданная ведьмой, хотя, как сказал жрец, это отродье было скорее всего демоном, причем из высоких иерархий, продолжала снедать руку. Да, черная сталь её сдерживала, не давала разрастись, но стоило только отнять руку, как чернота проклятья пыталась ползти дальше, выкручивая жилы! До родной обители дорогу ей сейчас было не осилить, и потому разум кольнула другая мысль – как можно помимо стали упредить рост проклятья?

Бусинка, выпучив глазищи свои, смотрела как её гостья, испросив иглу да ступку, мешала с водой сухую смесь переброженных листов священного цветка, получая синюю краску, а после, иглою протыкая кожу, теснила рунами богов и охранными знаками обережными изувеченную руку! Ох и жгло до самой кости, но чернота приходила в серость! Не удержавшись, Алира мазнула и кроху по лицу, озарив пещерку смехом малютки. Это смех согрел сердце в сто крат пуще любого очага!

Седмица миновала с резни Торсторда, семь дней она набиралась сил в обществе Бусинки, показавшей гостье все свои сокровища, не умолкавшей ни на миг, и призрака жреца, что, как поняла мечница, мнение своё к крошке поменял опосля того, как она его просьбой прочитала множество отрывков из одной книги и все на непонятном языке, равно той молитве, что жгла светом тьмы порождения!

И вот такая добрая хозяйка, к коей дочь клана накрепко прикипела душою, чего таить, полюбила, хлюпая носиком и утирая щеки от расставания, вела их природным туннелем вниз, покуда не вывела крохотной пещеркой к низине ущелья, сокрытой еловым, осанистым на шершавые корой стволы подлеском, к небольшой рощице у основания колонн моста, меж коих яростью негодуя препятствиям в виде порогов бурлила речка, устремляясь в обрыв, беснующийся грохотом водопада, по чьим каменистым берегам в избытке меж впившихся в щели корней виднелись средь мха давние останки – эхо былых воин, неудачливых святых походов на земли вольные!

Как же садило душу лютой тоской видом зарёванной Бусинки, и Алира негаданным порывом, припав на колено, потянула с головы обережный камень черный с клыками и когтями на кожаном шнурке, надев его на малышку.

– Тёпленький! – шмыгнула крошечным носиком лекарка.

– Не просто тёпленький, это мой дар тебе! Ты с этого момента будешь частью моего клана, семьёй! И я всенепременно стану тебя навещать!

Ох как загорелись восторгом глаза малышки, ухватившейся коготками пальчиков за руку мечницы! – Так значит и я смогу к вам в гости ходить?

– Со временем! – постаралась не дрогнуть голосом Алира, себе поклявшись страшной клятвой, что сделает все, чтобы век Бусинки не окончился в этих тёмных пещерах. – Но тропы опасны, и мне надо сначала поговорить с вождём да ведуном! Я обещаю, что вернусь к тебе! Не минует и луны – навещу, а там видно будет!

– Я буду ждать! – даже издали, когда кланница с призраком шли каменистым берегом вверх по течению, доносились до них крики такой светлой души, надеждой глядящей в след, заставляя сердце воительницы, ещё седмицу назад твердое в камень, исходить кровью, обираясь решимости дарованной клятвой!

– И ей, и себе лжёшь! – молвил печально тоже не раз обернувшийся призрак.

– Разве? – загорелись злобой зелёные глаза кланницы. – Я своим словам не перечу!

– Ты нет, но вот твой клан. Может тебе и не нужно было уходить от неё, твой народ не примет ни тебя, ни Бусинку! – горестно, с потаённой печалью обмолвился Элиот.