— Еще новости есть?
— Да! Причем не только плохие… — отозвалась личная помощница и не стала терзать меня театральными паузами: — Эта планета с вероятностью в сто процентов терраформирована по стандартам Старой Земли. Кто именно и когда именно этим занимался, естественно, не скажу, но почти уверена, что сюда в уже знакомом нам стиле перенесло один из двенадцати колониальных транспортов эпохи Первого Космического Рывка, пропавших без вести.
— С чего ты это взяла? — на всякий случай спросил я и получил чертовски убедительный ответ:
— Сутки длятся двадцать четыре часа, пятьдесят восемь минут и тридцать девять секунд; в атмосфере семьдесят семь и девяносто четыре сотых процента азота, двадцать целых и девяносто две сотые процента кислорода, девяносто одна сотая процента аргона, четыре сотых — углекислого газа; она и озоновый слой поглощают львиную долю часть излучения светила, а часть, достигающая поверхности планеты, не представляет опасности для человека; у попавших в мои виртуальные лапки образцов местной растительности в далеких предках — земные растения и тэдэ. Кстати, ускорение свободного падения в этом мире тоже комфортнее некуда — порядка девяти целых семидесяти двух сотых метра в секунду за секунду!
Этот монолог чуть-чуть реанимировал убитое настроение и сподобил озвучить самые перспективные выводы:
— Раз эту планету терраформировали выходцы со Старой Земли, значит, тут должна быть хоть какая-то цивилизация. А цивилизация — это спутники, забитый эфир, авиа— …
— Спутников и каких-либо орбитальных сооружений не заметила. Эфир девственно чист. С авиацией тоже засада — я наблюдаю за небом уже порядка сорока четырех часов, однако до сих пор не засекла даже самого завалящего дирижабля. Анализируя состав воздуха, не обнаружила сколь-либо серьезных концентраций диоксида азота, диоксида серы, оксида углерода, аммиака и всей той дряни, которой технологические цивилизации травят свои планеты. Впрочем, не исключено, что нам «повезло» возникнуть на каком-нибудь богом забытом архипелаге или в центре какой-нибудь аномалии. К слову, последнее более чем реально: флора и фауна этой планеты выглядит кошмарнее некуда, а о неизвестном излучении, вызывающим взрывную деградацию электроники, я уже рассказывала…
Желание выяснить, что кошмарного в местной флоре и фауне, умерло, толком не родившись, так как голову пришла на редкость неприятная мысль:
— А как это излучение подействует на тебя?
БИУС «вздохнул» еще человечнее:
— Теоретически не должно, ведь я выращена из клеток твоего мозга и, по сути, являюсь его неотъемлемой частью. Но жизнь — штука непредсказуемая, так что перед тем, как выбираться наружу, тебе надо будет скопировать мое сознание в искин «Носорога». Кстати, скаф и практически вся снаряга откажут с вероятностью в сто процентов. Зато «выживут» игольники и большая часть содержимого «Наруча».
— Так, стоп! — воскликнул я, запоздало сообразив, что в моих расспросах нет самого главного — системности — и решил исправить это упущение: — Я все еще не в себе и туплю. Поэтому изложи результаты своих изысканий в режиме доклада, а уточняющие вопросы я начну задавать только после того, как увижу общую картину…
…Общую картину я изучал добросовестнее некуда. Внимательнейшим образом выслушал развернутый доклад Дайны, ознакомился с результатами всех проведенных ею анализов, исследований и расчетов, задал добрую сотню уточняющих вопросов, провел тщательную виртуальную ревизию состояния «Носорога» и имеющихся запасов НЗ, осмотрел чуть ли не каждый сантиметр трехмерной модели расщелины,
созданной при помощи разведдронов, все так же виртуально познакомился с местной флорой и шестью представителями фауны, «полюбовался» небом и так далее. В процессе целенаправленно искал в случившемся положительные стороны, заострял на них внимание и убеждал себя в том, что альтернатива — долгий дрейф в области Махотина-Зеехофера и последующая смерть или, к примеру, гибель при подрыве минного кластера — обрадовали бы значительно меньше.
Да, получалось, мягко выражаясь, неважно, но от ни разу не радужных мыслей о будущем я все-таки отвлекался. Причем два раза — во время завтрака, напрочь отключившего мозги, и сверки списка позиций НЗ, которые в теории должны были храниться в специальном отсеке бота, с реальными запасами. К слову, за двадцать с лишним минут, выделенным на это дело, я практически без остановки поминал добрым словом командира «Ярого» и тыловиков этого рейдера. Почему? Да потому, что на этом корабле неприкосновенный запас не разворовывали, не комплектовали чем-попало и регулярно обновляли. Так что за каждой отдельной строчкой в виртуальном списке стояло именно то, что могло спасти жизнь в экстремальной ситуации!
Нет, на учебных кораблях и орбитальных комплексах АПД НЗ тоже был не так уж и плох. Но там за аббревиатурой ИРП-У прятался самый дешевый усиленный индивидуальный рацион питания на рынке, а в загашниках бота — рацион, разработанный для питания высокопоставленных офицеров Службы Дальней Разведки, выполняющих специальные задания в Дальнем Космосе. Там за фразой «боекомплект для штурмовых игольников» можно было найти разве что обыкновенные иглы, а тут, в «Носороге», их не было вообще. Зато специальные — от парализующих до бронебойно-зажигательных — имелись на любой, даже самый взыскательный вкус! В общем, осмотрев это великолепие, я от всей души пожелал Николаю Иосифовичу самого лучшего посмертия из всех гипотетически возможных, нашел офицерское флотское белье, комбез, носки и ботинки своего размера, добавил к этой стопке полотенце и мыльно-рыльные принадлежности, пополнил запас игл, задвинул на штатное место фальшь-панель и подошел к десантному люку, оказавшемуся под ногами.
Пока я развлекался с ревизиями, Дайна готовила периметр. Хотя нет, не так: почву под нашим ботом и два участка стены она запекла до стекловидного состояния еще во время моего беспамятства. Само собой, не сама, а с помощью систем вооружения одного из ударных дронов «Носорога». А где-то за час до моего возвращения в сознание выгнала на более-менее остывшую площадку оба универсальных дроида «Паук-СД», вбила в будущий пол и стены «чистой зоны» необходимые крепежи, растянула трехслойную маскировочную сеть с эффектом мимикрии, подключила ее к бортовой сети и так далее. Так что в тот момент, когда я приказал открыть люк, всего-навсего врубила насосы, создала область повышенного давления, вывесила наружу эвакуационную «стрелу» и прокатила меня на «люльке».
Стараниями личной помощницы ни насекомыми, ни живностью в этой «комнатке» не пахло, но я разгерметизировал и снял шлем только после того, как «Пауки» дотянули тоненькие, но чрезвычайно прочные и «вечные» трубы из специального пластика к точке подключения, подсоединили к внешнему отверстию фильтра, юркнули в «чистую зону» и вернули на место защитный полог.
Вдохнув воздух нового мира, пахнущий сыростью, лесом и чем-то пряным, я хмуро полюбовался внутренней поверхностью линзы, заляпанной давно подсохшей кровью и блевотиной, представил, как выглядит лицо, волевым усилием задвинул куда подальше вернувшийся страх перед будущим, стянул скаф, комбез и белье, вручил «услужливому» дроиду, поежился от прохлады и шагнул к импровизированной душевой. Да, терминала управления в ней не было. Зато за мной присматривал БИУС, за три с лишним года вынужденного сотрудничества успевший изучить мои вкусы от и до. В общем, как только я оказался под лейкой, позаимствованной из бортового комплекта выживания, из нее хлынул аналог любимого «Ливня». Причем не холодный, а подогретый до температуры в сорок два градуса по Цельсию!
— Ка-а-айф… — сладострастно простонал я, закрыл глаза и растворился в состоянии абсолютного безмыслия. К сожалению, совсем ненадолго — в какой-то момент откуда-то сверху послышался чей-то низкий и очень грозный рык, а это мгновенно переключило меня в боевой режим и кинуло к штурмовому игольнику, предусмотрительно оставленному в шаговой доступности.
