И пусть при этом сжег без малого двенадцать процентов запасов топлива, зато выжил, вышел в канал взвода и затараторил:
— Здесь Щегол. Понимаю, что мы отвлекали на себя внимание, но я помог «Возмездиям» пробить коридор к ходовой рубке, и ее реально захватить. Увы, тяжелого вооружения нет. Мои действия? Прием!
— Здесь двойка Шелеста. По возможности зачисти подступы, но особо не рискуй. Будем через полторы-две минуты…
…Подступы я зачистил. Под ноль. А еще как-то умудрился завалить две вражеские боевые двойки и не попал ни под один залп «Возмездий», медленно, но уверенно превращавших свой же корвет в дуршлаг. Увы, на шестьдесят третьей секунде ожидания погиб Питон, второй номер Шелеста — попал под внезапно натянувшийся трос грузового лифта и был перерублен по диагонали. При этом «Стакан» — портативный аналог стационарной «Открывашки» — не пострадал, поэтому Шелест вернулся к агонизирующему трупу, отцепил от скафа тубус с альтернативным ключом, без которого о визите в ходовую рубку можно было даже не мечтать, развернулся на месте, прыгнул вверх и попал. Между нижним торцом опускающегося лифта и двумя «поднимающимися» очередями чудовищных скорострелок ублюдочных «Возмездий». И не ушел. Хотя вовремя оценил ситуацию, как-то умудрился пробить и дно кабинки, и ее потолок, стартовал по правильной траектории и ни за что не зацепился. Увы, бронебойные снаряды оказались быстрее и расплескали его скаф над самым лифтом!
Не завязни первое отделение по пути к двигательному отсеку, а две оставшиеся пары третьего — на четвертой палубе, ко мне бы точно отправили кого-нибудь еще. А так трезво оценили мои шансы пробиться в одно из самых защищенных помещений корабля и приказали выдвинуться на помощь своим. Чтобы, по возможности, ударить в спину контрабордажникам корвета.
Я последний раз кинул взгляд на участок коридора, по которому можно было добраться до рубки и поставить крест на сопротивлении экипажа, снова сорвался с места и, подталкивая себя в спину сверхкороткими импульсами реактивного ранца, рванул к дыре, ведущей в уже знакомую шахту грузового лифта.
Как только покинул зону, палить по которой «Возмездия» не рисковали, изменил ритм движения на максимально хаотичный. И не ошибся: менее, чем через четыре секунды после начала безумных ускорений, диких торможений и кратковременных визитов во все доступные помещения по мне отработали первый раз. Сразу после того, как стало понятно, куда именно я направляюсь, шарахнули еще четырежды, а на семнадцатой секунде движения корвет вдруг полыхнул маневровыми двигателями и, развернувшись градусов на семьдесят с небольшим, врубил маршевые движки! Причем, по моим ощущениям, сходу дав максимальную тягу!!!
Штурмовые боты, по определению, не способные так разгоняться, сразу же начали отставать. А через считанные мгновения наплевали на защиту этого корабля, плавно развернулись и потелепались к другому.
Я обрадованно поддал жару, во время длинного перемещения по прямой кинул взгляд на внешнюю броню корвета и невольно сглотнул, обнаружив, что от одного нашего «Носорога» не осталось ровным счетом ничего, а второй потерял часть пилотской кабины!
«И на чем мы будем выбираться с этой лоханки?» — мелькнуло на краю сознания. Но продолжить эту мысль мне не удалось — сначала из-за того, что пришлось протискиваться через подходящую дыру в смежное помещение и уже из него расстреливать лифт, поднимавшийся навстречу, а затем из-за записи голоса каперанга Переверзева, вдруг пробившейся сквозь наведенные помехи:
— … -еры, мичманы и курсант! Двигатели «Ярого» пошли вразнос, так что мы идем на таран вражеского крейсера. Первый авизо благополучно ушел, а второй сойдет с летной палубы за десять секунд до столкновения и сделает все возможное, чтобы подобрать выживших и доставить вас домой. Для меня было честью служить вместе с вами, принять вместе с вами последний бой и уйти из жизни, зная, что мы, экипаж самого боевого рейдера Союза Независимых Систем, сделали все, что могли, и забрали с собой не один или два корабля, а практически всю вражескую эскадру… Господа офицеры, мичманы и курсант! Двигатели «Ярого» по— …
Пока я переваривал это сообщение и сглатывал комок, подкативший к горлу, голос командира крейсера заглушил голос каплея Абалакова:
— Щегол, крейсер лягушатников разваливается на части; корабль-матка, миноносец и судно обеспечения уже никуда не полетят; фрегат разнесли в пыль. Так что единственный вражеский борт, в принципе способный покинуть систему — этот. В гипер он, конечно же, уйдет — дури в нем немерено, а нам до движков пока далековато. Зато не выйдет. И с этим делом мы справимся без тебя. В общем, лови пусть короткий, зато достойный отчет о практике, беги к ближайшей дыре, выбирайся на прочный корпус, лети к относительно целому «Носорогу», падай в первый попавшийся ложемент, перетягивай на него управление вот по этим кодам доступа и с предельным ускорением уходи в перпендикуляр к вектору разгона хотя бы сорок-сорок пять секунд! Как понял меня? Прием!
— Здесь Щегол!!! — гневно выдохнул я и, задавив проснувшуюся обиду, продолжил более-менее спокойно: — Меня смогут подобрать только в том случае, если к моменту схода авизо с летной палубы в области Махотина-Зеехофера не останется целым ни один вражеский истребитель, если на борт этой малютки набьется не больше пятидесяти человек, и если пилот рискнет пролететь сквозь минные кластеры по вектору разгона корвета до точки ухода в струну. И вы это понимаете не хуже меня. А еще видите, что передатчики наших шлемов до «Ярого» уже не добивают, и знаете, что на относительно целом «Носороге» антенн уже нет. В то же самое время мне до моих рукой подать. Так разрешите их деблокировать? Как поняли меня? Прием!
Как ни странно, мои аргументы были услышаны и признаны достаточно весомыми:
— У тебя сто пятьдесят восемь секунд на все про все, включая взлет с брони корвета!
— Спасибо! — выдохнул я, втискиваясь в очередную дыру, вбил один из дронов в сенсоры автоматической огневой точки, в длинном прыжке сжег эту пакость до того, как ее взял под контроль искин корабля, задавил электронику скафандра лягушатника, невесть с чего высунувшегося в коридор, и устроил этим уродцам похохотать — отправил к ним сразу четыре штурмовые ЭМИ-гранаты. Само собой, не броском, а еще одним дроном.
Такой подлости они почему-то не ожидали, поэтому на какое-то время потерялись в пространстве.
А это немного ослабило жажду мести, ибо остатки третьего отделения, не только услышавшие, но и правильно расшифровавшие мою скороговорку, рванули в атаку через долю секунды после счетверенной вспышки и помножили своих противников на ноль! Правда, потом прервали на полуслове монолог, в котором я попросил разрешения остаться, и чуть ли не хором потребовали выполнять полученный приказ.
Я скрипнул зубами, нехотя сообщил, что ухожу, и, сорвавшись с места, поймал за хвост весьма своевременную мысль:
— Здесь Щегол! Не уверен, что выживу, но если меня подберут, то даю слово связаться с вашими близкими. В общем, мне нужны контакты. Вместе с прощальными голосовыми сообщениями. У вас порядка двадцати секунд. Как поняли меня? Прием!
Пока они благодарили и обещали успеть, я продублировал этот монолог в канал взвода и поручил Дайне «ловить» прилетающие файлы. Ну, а сам рвал жилы, так как понимал, что рискую уйти в гиперпрыжок вместе с ублюдочным корветом и потеряться в «изнанке» пространства. Впрочем, рисковать не рисковал. В смысле, вместо того чтобы «резать углы» и с риском для жизни воевать с еще не подавленными автоматическими огневыми точками, пулей пронесся по уже знакомому маршруту, выбрался на броню разгоняющегося корабля, отрешенно порадовался тому, что он летит не в атмосфере какой-нибудь планеты, а в безвоздушном пространстве, и одним длинным прыжком переместился к десантному люку «Носорога» первого отделения.
