Все утро клипсянин провел в том же скверном состоянии: вихрь в душе и безмятежное лицо. Да, внешне он старался выглядеть совершенно беспристрастным, и никто, решительно никто не догадывался, сколько беспокойных мыслей за секунду проносилось у него в голове.
На завтрак им давали копченых змей. Повариха аккуратно складывала пресмыкающихся в спираль, чтобы они помещались на подносах. С рябой коричневой кожицей, шершавые, с цельной, неповрежденной головой, они выглядели почти живыми, и казалось, что при малейшем неверном движении мерзкие пресмыкающиеся очнутся и поползут прочь с подноса. Тугую кожицу надо было надрезать кончиком ножа, непременно так, чтобы сок брызгал во все стороны. Это выглядело отвратительно и совсем неаппетитно, но жители Доргейма не роптали. Очевидно, они уже не в первый раз получали на завтрак подобные деликатесы.
Артур предпочел пренебречь предложением Оделян и сел за столик со своими сокамерниками. Жаба был непривычно бледен; любой знаток людских душ сразу бы распознал нечеловеческий страх, появившийся в сердце пугливого юноши. Было ли это связано с побегом, Артур не имел ни малейшего понятия. Оделян какое-то время пристально наблюдала за их столиком, а затем вдруг подошла к поварихе и шепнула той что-то на ухо. Полная женщина согласно кивнула, и уже через секунду на столе камеры номер шесть возвышалась тарелка с необычайным для местных краев деликатесом – горячей индейкой, запеченной в яблоках. Произошедшее показалось удивительным не только Артуру: остальные ребята с откровенной завистью косились на счастливчиков, при этом отчаянно давясь копчеными змеями.
– Я что, сплю и вижу сны? – весело и немного удивленно проговорил Азор, обращаясь к своим товарищам по камере. – Что это Одди так расщедрилась сегодня?
– Это из-за новичка! – со злобной завистью проговорил беловолосый Спайки, тем не менее не отказавшись запихнуть изрядную порцию индейки за веснушчатые щеки.
– Кого конкретно? У нас три новобранца, и двое из них сидят за нашим столиком, – шутливо подначил приятеля Азор, хоть всем было отчетливо понятно, какой именно новичок заинтересовал Оделян.
Спайки хмуро сплюнул на пол.
– Нашего голубоглазенького. Сначала она лупила его на чем свет стоит, а теперь откармливает!
– Хватит! – грозно рыкнул Джехар. Своим устрашающим видом вожак напоминал сейчас льва саванны.
– Ты чего, Джех? – тихо засмеялся Азор. – Ревнуешь?
– Не хочу обсуждать всякие глупости, – отрезал Джехар, так и не прикоснувшись к угощению.
Начало сегодняшнего дня мало отличалось от предыдущего, за исключением того, что узников с самого раннего утра так измотали на тренировках, что они едва шевелились. Господин Треножник оказался сущим зверем в человеческом обличье; он заставлял приседать, отжиматься, подтягиваться, бегать, перепрыгивая через бревна, ползать на животах по грязи, подолгу стоять на одной ноге, драться. Все вышеуказанные мероприятия циклично повторялись, впрочем, в разной последовательности, чтобы, как выразился блистательный тренер, «ни у кого не возникло желания поковыряться в носу». С чего именно он взял, что учеников должно одолевать сие желание – загадка, но факт остается фактом, и в конце концов ребята так измотались, что ни о чем постороннем уже и не помышляли. Артур с некоторой досадой отметил про себя, что физически он слабее остальных. Даже неповоротливый Жаба на удивление неплохо справлялся с нагрузкой. Это казалось поразительным, особенно при его грузной комплекции. К завершению всех многочисленных упражнений клипсянин ощутил себя настолько вымотанным физически и морально, что просто не представлял, как он будет еще работать, не говоря уже о злосчастном побеге. Впрочем, их подстрекатель помалкивал, а Артур не пытался выяснить деталей. День шел своим чередом, а после дневного обеда-ужина Азор наконец подошел к измучившемуся от беспокойства юноше.
– Пойдем, братишка, настало время батрачить. Я покажу, что к чему, – миролюбиво заявил он, сопроводив свои слова хитрой заговорщицкой улыбкой.
– А как же Уткен? – озадаченно поинтересовался Артур. Он подумал было, что Азор уже призывает его к осуществлению главного плана.
– Он уборщик, а ты садовник, чуешь разницу? Вы батрачите в разных местах, – весело ответил Азор, делая вид, что не догадывается о волнениях, терзавших душу Артура. Клипсянин кивнул головой, смекнув, что Азор пока не хочет говорить о столь беспокоившем его предмете, то есть о побеге. Что ж, значит, время еще не пришло.
Пока они шли до места предполагаемых работ, Артур глазел по сторонам. Был первый день в Доргейме без дождя. Небо над головой сияло голубым с отливом, словно покрытое лаком, повсюду сновали диковинные большекрылые стрекозы, солнце блестело как золотая руда, ярко-зеленый мох расстилался причудливым ковром, и вокруг стояла тишь, будто в исправительном учреждении на время убрали все посторонние звуки. Словом, весьма благоприятная атмосфера, особенно для тех, кто намеревался убежать.
Когда Азор с Артуром отошли на значительное расстояние от столовой, брюнет в упор посмотрел на своего спутника и спросил голосом, не лишенным серьезности:
– Спрашиваю еще раз. Назад пути нет. Ты со мной?
Артур нетерпеливо передернул плечами.
– Я же сказал.
– А ты слов на ветер не бросаешь, а, Бунтарь?
– Проверь! – дерзко парировал юноша.
Азор иронически хмыкнул:
– Проверю, не сомневайся.
– Хотелось бы понимать, что конкретно мы планируем делать.
– Слишком много хочешь, братишка. Повсюду уши. Доверься мне и все.
Какое-то время они двигались по мосткам, а затем ступили на мокрую, вспучившуюся от постоянных дождей землю, и побрели по палым листьям, держа направление на опушку. Скоро начнется смрадень. А в Троссард-Холле – учебный год. Место, теперь навсегда закрытое для Артура.
– Здесь ты будешь работать, братишка, – сказал Азор, прервав его тягостные мысли.
Оказалось, что вся опушка была засажена картошкой. Ее еще не убрали, впрочем, до начала смрадня обычно никогда не убирали. Хотя в некоторых местах земля была перерыта, и вдоль распаханных борозд валялась полусгнившая черная ботва.
– Окучить, подкормить навозной жижей, опудрить древесной золой от колорадского жука, – будничным голосом провозгласил Азор, с садисткой ухмылкой перечисляя трудовые обязанности новоиспеченного садовника. – А еще, – добавил он, наклонившись к самому уху Артура, – набери побольше сырого картофеля с собой, путь у нас неблизкий. Свистнем лодчонку, на ней переплывем Зло-озеро, а потом в сторону армутского города почапаем. Усек? Никому ни слова, разумеется. У тебя отведено два часа на работу, час, соответственно, работаешь, а потом, когда весь песок в склянке ссыплется, сигаешь в лес. Охраны здесь не будет, принимать твою работу должен буду я, но, как понимаешь, мне тут нечего делать. Я буду ждать на берегу озера с Уткеном. Опоздаешь – пеняй на себя.
– Нас не хватятся? – с сомнением пробормотал Артур. Он все никак не мог поверить, что в Доргейме за узниками следят спустя рукава.
– Непременно хватятся. Но уже вечером. У нас есть пару часиков форы.
– Ты говорил, что убежать можно только втроем? Почему?
Азор помолчал немного, а его благообразное лицо как-то подозрительно напряглось.
– Да это, брат, такое дело… Нам ведь придется долгое время идти по безлюдью… В лесах клюквы полно, да только на ней одной далеко не выедешь, – он сбился и замолчал, испытующе взглянув на Артура.
– Ну и что? – нахмурился клипсянин, не понимая, к чему клонит приятель.
– Да ничего, Бунтарь. Двое будут тащить лодку, один – идти впереди и палкой проверять почву. Ясно тебе? Здешние места страсть какие гиблые.
– А карта? У тебя есть план местности?
Азор насмешливо хмыкнул.
– Есть. У меня в голове. Я, братишка, тут почти всю свою жизнь прожил, знаю уж, что к чему.
Неожиданно их разговору помешали: недалеко от сообщников хрустнула сухая ветка, и ребята невольно вздрогнули и замолчали. К ним торопливой взволнованной походкой приближался парень весьма подозрительного вида. Большой бездонный рот его был полураскрыт, как бы в ожидании, что туда кто-нибудь залетит, рябая кожа на лице была толстой и плотной, как у носорога, ясные голубые глаза смотрели отстраненно, впалая волосатая грудь была перетянута кожаным ремнем, на котором болталась пустая лейка, одна штанина у странного субъекта была опущена, другая чуть подвернута, спутанные черные волосы выглядели грязными и неопрятными. Поравнявшись с заговорщиками, незнакомый парень резко остановился, будто уперся в невидимую стену и, сложив губы трубочкой, вдруг протяжно замычал во весь голос:
