Увидев нового посетителя, директор гостеприимно кивнул головой и жестом предложил Артуру сесть за невысокий столик.
– Если позволите, я удалюсь на две минуты, надобно взять еще поленьев для камина. Холодает, – учтиво проговорил директор и, резво встав на ноги, вышел из комнаты в темный коридор.
Артур же стал с любопытством осматриваться. В принципе, можно было сказать, что комнаты директора Доргейма обставлены весьма неплохо. Здесь имелось множество разных предметов, подчас старинных и, несомненно, ценных. Помещение, в котором Артур имел удовольствие находиться, являлось кухней. Здесь стоял аккуратный обеденный столик, еще несколько высоких столов для резки продуктов и очень много разных шкафчиков, весьма привлекательных на вид. Однако по мере того, как юноша разглядывал предметы, те стали казаться ему все более странными. Причудливые шкафчики выглядели совсем ненастоящими, словно их изготовили не из дерева, а из цветной бумаги. Напрочь забыв все приличия и движимый одним лишь любопытством, Артур встал и дотронулся до ручки шкафа. К своему огромнейшему удивлению, он обнаружил, что тот и впрямь сделан из картона! Тогда Артур не выдержал и дерзнул открыть дверцу. За ней не оказалось решительным образом ничего! Ни полок, ни посуды, ни кухонной утвари, словом, ничего такого, что обычно хозяйки держат в своих шкафах. Тогда Артур принялся беспорядочно открывать все дверцы, пытаясь обнаружить хоть что-то настоящее.
– Кх-м, – послышалось сзади, и юноша вздрогнул всем телом, поняв, что его застали с поличным.
– Так за что вас в Доргейм отправили, юноша? Часом, не за воровство? – неожиданно язвительно поинтересовался господин Мильхольд. Лицо Артура вспыхнуло, как догорающие сосновые ветви в камине.
– Пожалуйста, простите, – неловко извинился он, силясь придумать какое-нибудь оправдание, но решительно ничего не приходило ему в голову.
– Я знаю, чем мы сейчас займемся, – дружелюбно сказал директор и высыпал на горящие угли добрую дюжину каштанов, которые принялись аппетитно шипеть и трескаться от жара.
– Никогда не ели жареных каштанов? – с любопытством поинтересовался он, лукаво поглядывая на гостя. Артур отрицательно покачал головой.
– Вкус у этого лакомства отменный, – провозгласил господин Мильхольд. – Как вас звать-величать, юноша?
Артур замялся, так как не знал наверняка, какого имени ждет от него директор – в виде клички, данной ему сокамерниками, либо же в виде цифры, присвоенной ему надзирателями. Это секундное промедление отчего-то невероятно развеселило господина в халате.
– Настолько привыкли к неволе, что позабыли свое настоящее имя? – полушутливо, полуиздевательски заметил старик. Артур с заметной гордостью вскинул голову, а голубые глаза его опасно блеснули:
– Меня зовут Артур, – отрывисто бросил он. – А к неволе, по-моему, невозможно привыкнуть.
Хозяин добродушно засмеялся; крученые усы забавно подрагивали в такт его движениям.
– Угоститесь лучше каштанами и не серчайте на старика, – с этими словами он осторожно подцепил пальцами пару раскаленных деликатесов и, шумно подув на свои ладони, протянул юноше угощение. Увидев, что тот медлит, директор подбодрил его, сказав:
– Я догадываюсь, что утренний сельдерей вам вряд ли пришелся по вкусу.
– Почему у вас ненастоящие шкафы? – прямо поинтересовался Артур, чем вызвал еще один язвительный смешок.
– С деликатностью, у вас, молодой человек, явно большие проблемы. Впрочем, если вы уж так ожидаете ответа, то можете считать это моей старческой причудой. Я не живу здесь постоянно, так зачем мне кухня? С другой стороны, когда мне все же приходится по долгу службы ночевать под холмом, гораздо приятнее созерцать вокруг себя уютные и хорошо меблированные помещения, не так ли? Я прочитал ваше дело. Думаю, все, в чем вас обвиняют – неправда.
– Почему вы так в этом уверены? – усмехнулся Артур. – Разве все преступники, попадающие в Доргейм – пушистые котята?
– Не преступники, а дети. Детей можно перевоспитать, – строго заметил господин Мильхольд. – Славный Уилли говорил, что у вас смелая и упрямая натура. Он также заметил, что вы хорошо проявили себя в первые дни и надеется, что в дальнейшем вы будете послушны и не доставите проблем.
– Уилли? – с непониманием переспросил Артур.
– Да-да, армутского типа малый, внешне похожий на вас, кстати.
Значит, речь идет о Джехаре. Что ж, директор, судя по всему, предпочитает обычные имена, что уже неплохо.
– Раз вы так хорошо начали, сможете сами выбрать деятельность по своему усмотрению. Кулинар, садовод, каменщик, дровосек, охотник – в нашем бедном крае имеется нужда во всяких профессиях.
– Садовод, – выбрал Артур самое любимое свое занятие. Впрочем, строптивый клипсянин вовсе не хотел долго ему предаваться, ибо в ближайшее время планировал убежать.
– Отлично. Я всегда говорю: не будь праздным, ибо праздный не будет ни есть хлеб, ни носить одежды трудящегося. В Доргейме все просто: сперва вы учитесь разным наукам, которые помогут вам в жизни, затем трудитесь, что, несомненно, также полезно для души и тела. Мне не нравится, когда нас называют трудовой колонией. Скорее, школа, учебное заведение, где каждый получает возможность обрести себя. Перемещаться по территории можете свободно, но прошу вас великодушно не сходить с мостов. Вокруг болота, что, как понимаете, небезопасно для жизни. Пять часов в день отводится на учебу, три – на работу, остальным временем можете располагать по своему усмотрению. В одиннадцать часов вечера – общий отбой. Находиться в камерах нужно лишь ночью. У нас прижилась следующая система: ребята сами устанавливают дисциплину и следят за ней по своему разумению. Так что все санкции и наказания за плохую успеваемость и неработоспособность ждите от вашего прямого руководителя, то есть, как я понимаю, от славного Уилли. Если же ваши отношения с коллективом будут складываться плохо, то мы отправим вас к господину Тукаю, который, несомненно, достаточно компетентен для того, чтобы направить заблудившуюся овцу по верной дороге.
– Школьный психолог? – не смог сдержать иронии в голосе Артур. Господин Мильхольд с нарочитым удивлением вскинул брови, а на губах его появилась какая-то злодейская усмешка.
– Вы ведь не отрицаете, что это очень нужное и достойное ремесло? – взгляд серых глаз с ожесточением впился Артуру в лицо, и тот почувствовал, что его словно облили ледяной водой из ведра. Директор создавал впечатление приятного и вместе с тем весьма неприятного собеседника. Юноша покорно опустил голову и проговорил очень тихо:
– Нет, не отрицаю.
Артур сказал вовсе не то, что думал. Обычно он предпочитал говорить напрямую, не боясь последствий, но теперь ему не пристало выказывать характер, ведь на кону стоял его побег и спасение. Этот вынужденный разговор, безусловно, задевал самолюбие гордого юноши, но он уже прекрасно научился контролировать себя. Между тем господин Мильхольд, казалось, и сам был недурным психологом, ибо тут же догадался о неискренности новичка.
– Если вы попытаетесь убежать, то умрете, – холодным голосом пообещал мужчина и в подтверждение своих слов с хрустом надломил зубами крупный каштан, как бы показывая юноше, какая незавидная участь его постигнет, вздумай тот ослушаться.
– Что вы, я и не думал о побеге, – сухо ответил Артур.
– Вы лжете! – вдруг воскликнул директор так громко, что юноша в страхе отступил подальше от камина.
Господин Мильхольд закашлялся и повторил совершенно спокойным тоном:
– Вы лжете. Хоть я, в свою очередь, предельно откровенен с вами. Попытайтесь понять, я не запрещаю вам никаких действий; если хотите, можете даже попытаться улизнуть из Доргейма. Но есть большая вероятность, что вы погибнете в болотах. Отсюда нельзя выбраться по суше, мы на своеобразном острове, окруженном со всех сторон водой. Лодка вам не поможет, только единорог, но откуда в этом гиблом крае будет единорог? Если все же допустить, что вы вдруг сбежали и при этом не погибли, то вас безжалостно убьет в Полидексе первый же карательный отряд. Вы знаете, что в Полидексе очень много тюрем? И не все из них находятся в местах столь труднодоступных, как Доргейм. Поэтому иногда случается, что преступники сбегают. А беруанцы, как вы понимаете, вовсе не желают, чтобы недовольные изгнанники бесконтрольно перемещались по Королевству. Вдруг кто из них захочет вернуться в столицу и отомстить? Чтобы не допустить подобной возможности, в Полидексе создаются различные карательные отряды. Это поистине суровые люди – охотники и воины, которые не подумают, что перед ними находится столь юное и симпатичное лицо; также им наплевать на возраст. Сбежавший преступник удваивает свою вину или даже, если хотите, утраивает. Поэтому вам следует смириться с тем, что отныне Доргейм – ваш дом, каким бы унылым, мрачным и подозрительным он ни казался. Можете идти. Возьмите только в прихожей суму со свитками, расписанием и прочими необходимыми вещами.
