Несведущие в цветочной магии обыватели считают, что я должна очень хорошо зарабатывать, просто-таки купаться в золоте, торгуя всеми этими цветочно-магическими штучками, но это не так. Да, цветочных магов очень мало. Да, они могут приготовить поистине чудодейственные снадобья с различными эффектами. Да, продается это все недешево.

Но.

Занятие цветочной магией – дорогое удовольствие и, если бы люди знали, во сколько мне обходятся различные редкие цветы и ингредиенты, хрустальные колбы и мензурки, фарфоровые пестики и ступки, специальные шкатулки из сандалового дерева, все эти флаконы, склянки и пузырьки, обработанные особым образом и прочее, прочее, прочее, они бы перестали считать меня богачкой, добывающей деньги из обычных цветов благодаря тому, что мне повезло родиться с редким даром цветочной магии.

Ах, да! Еще и платья. Нарядные, в пастельных тонах, отделанные кружевом, украшенные вышивкой, изящных фасонов. Да, будь я простой цветочницей, могла бы носить платья подешевле и попроще, более уместные для незнатной, небогатой и одинокой девушки, которой я являюсь, но мое положение цветочного мага обязывало одеваться соответственно, то есть красиво и броско. Глупо, странно, необоснованно. Но так было принято.

Вот и сейчас на мне было платье из лиловой тафты, отделанное нежнейшим кружевом, и изящная шляпка, украшенная цветами, со светлой, но густой кружевной вуалью, которую я особенно ценила теперь, когда встретила в Энсвилле Теодора. Сейчас, когда я была под защитой стен своей лавки, на двери висела табличка с надписью «Закрыто», а дверь была надежно заперта на ключ, я позволила себе свободно расправить скованные напряжением плечи и снять свою шляпку-невидимку. На мое лицо, теперь нечем не закрытое, тут же с откровенным любопытством уставился мистер Фитсден, но, что я отметила с облегчением, его взгляд был лишен того охотничьего азарта, с каким некоторые мужчины смотрят на приглянувшихся им дам. Нет, с таким же выражением рыжеволосый джентльмен совсем недавно смотрел на многочисленные диковинки на моих полках – интерес, быстро сменившийся безразличием, когда первое любопытство было удовлетворено. Причем, интерес, с которым мистер Фитсден смотрел на флаконы с зельями, длился дольше, чем, когда он смотрел на меня.

Вот и прекрасно!

Тем не менее я поспешила укрыться за прилавком и, почувствовав себя увереннее за дубовой преградой, разделившей нас, вежливо улыбнулась и предложила ему присесть.

Джентльмен, однако, не воспользовался моим любезным предложением и вместо того, чтобы расположиться в удобном кожаном кресле, предназначенном для посетителей, оперся руками о прилавок и наклонился ко мне. Мне потребовалось собрать всю свою волю, чтобы не отпрянуть назад и остаться на месте, приклеив на лицо вежливую и милую улыбку.

Мистер Фитсден пристально смотрел на меня, голубые глаза его были серьезны, а на лице написана такая решимость не отступать, что я испугалась еще больше.

– Мисс Редшиль, мне очень нужна ваша помощь! Вы сможете исцелить человека, сошедшего с ума?

***

Я в последний раз обошла маленькую квартирку, служившую мне домом на протяжении целых двух лет из четырех, прошедших после моего… после того, как я… в общем, после того, как все закончилось. Вернее, я раньше думала, что закончилось, но уже успела убедиться, что прошлое не отпускает так легко.

Как бы там ни было, сейчас у меня появился реальный шанс ускользнуть от Теодора! И не только ускользнуть, но и обосноваться в таком месте, где он меня просто-напросто не найдет! И теперь, когда Теодор объявился в Энсвилле, мне ничего не оставалось, как этим шансом воспользоваться, хоть и не все в нем мне нравилось. А если быть до конца откровенной, то не нравилось ничего.

Что и говорить, мистер Фитсден очень вовремя появился в Энсвилле со своей просьбой. Вот только, если бы не Теодор, я бы ни за какие коврижки не приняла бы весьма щедрое предложение рыжеволосого джентльмена и не согласилась бы помогать, сославшись на свою полную некомпетентность. Да я и была некомпетентна в данном вопросе. Вернуть рассудок безумцу! Как мне тут могла помочь цветочная магия, я представляла весьма смутно, в чем честно призналась мистеру Фитсдену. Тот же, отчаявшись и уже не надеясь на помощь лекарей, которые ничего не могли предложить, кроме как отправить сложного пациента в лечебницу для душевнобольных, где его будут не лечить, а просто изолируют от общества, сказал, что готов к неудаче, но умоляет меня все же попробовать – а вдруг чудо произойдет и к несчастному, вернее, к несчастной, ибо это была женщина, вернется рассудок.

Я присела на краешек софы, уже ставшей какой-то чужой и неуютной – ведь с сегодняшнего дня эта квартира больше не является моим домом, я переезжаю.

Переезжаю в дом своей будущей пациентки, мисс Элинор Виндмор, а точнее, в поместье мистера Виндмора, брата мисс Элинор.

Какое отношение к этим людям имел мистер Фитсден, взявший на себя заботу о здоровье мисс Виндмор? Он был женихом Элинор. Да-да, сумасшедшей мисс Виндмор, ибо она не всегда была такой, рассудком она повредилась около года назад, и никто из врачей не смог не только помочь несчастной, но даже хотя бы объяснить, почему это произошло.

Мистер Фитсден, надо отдать ему должное, не отвернулся от невесты, не отказался от брака с ней, а прилагал все усилия, чтобы помочь Элинор, наравне с ее братом, мистером Виндмором. И теперь, спустя год, когда они уже не знали, что делать и к кому обращаться, мистер Фитсден случайно узнал о чудесном исцелении сына миссис Паддинс. И хоть болезнь ее сына, Уильяма, сказывалась на его физическом состоянии, а не на душевном, мистер Фитсден решил тоже обратиться ко мне за помощью. И все бы было ничего, но мистер Виндмор, которому окрыленный надеждой жених его сестры рассказал о цветочном маге, творящем настоящие чудеса (ну, в этом он, конечно, сильно преувеличил), в штыки воспринял предложение мистера Фитсдена пригласить к больной меня. А все потому, что мистер Виндмор, признававший лишь традиционную медицину и не то что не имевший дела с цветочными магами, но и в глаза не видевший ни одного из них, считал их обманщиками и шарлатанами. Мистер Фитсден же, готовый уцепиться за любую ниточку, способную вытащить его невесту из пучины безумия, в которую она была погружена, не послушался своего друга, запретившего ему привозить к Элинор одного из этих цветочных шарлатанов и, узнав у миссис Паддинс адрес моей лавки в Энсвилле, написал мне письмо с просьбой о встрече.

Такая вот предыстория.

И теперь нам с мистером Фитсденом совместными усилиями предстоит убедить упрямого джентльмена, что я вовсе не шарлатанка и действительно могу помочь его сестре. Загвоздка же заключалась в том, что я совершенно не знала, как ей помочь, так что дело казалось совершенно безнадежным. Если бы не приезд Теодора в Энсвилль, я бы отказалась участвовать в этой сомнительной затее, но с ней у меня появился шанс спрятаться от Теодора там, где он найти меня не сможет – в поместье мистера Виндмора, находящемся довольно таки далеко от Энсвилля и еще дальше от Мэшвинда, города, в котором меня угораздило родиться и где и произошла та скверная история, заставившая меня уехать из родных мест и скрываться на чужбине.

В общем, из двух зол я выбрала меньшее: легче попытаться убедить мистера Виндмора в моей компетентности как целителя, чем самостоятельно скрыться от взявшего след Теодора, буквально наступающего мне на пятки.

Я приняла предложение мистера Фитсдена.

Сборы не заняли много времени. Готовые зелья и порошки, а также цветочные ингредиенты я упаковала и вывезла из лавки с помощью лакея мистера Фитсдена, цветы оставила на месте и сдала ключ от лавки миссис Дагерс, у которой я арендовала помещение, вместе с ними. Пусть выручка от их продажи пойдет ей, мне же сейчас было не до этого – нужно как можно скорее покинуть Энсвилль, пока меня не нашел Теодор.

Вещи мои были уложены в два увесистых саквояжа и стояли у двери в ожидании того часа, когда за ними придет Томас, лакей мистера Фитсдена, чтобы отнести их в дорожный дормез своего господина.