Я озадачен.
Чем же?
Да так… Забей.
Опять ты употребляешь слова из моего мира…
С кем поведешься, от того и забеременеешь.
…и даже целые выражения. Ладно, заткнись, у нас тут военный совет типа. Скоро уже все закончится.
Заткнув демона, я снова обратил внимание на остальных участников совета.
Впрочем, как такового совета уже не было. Тиций и конунг уже живо обсуждали, как максимально скрытно подойти к воротам города, и как максимально скрытно провести через них многотысячную армию, чтобы без шума и пыли подойти к дворцу. Судя по их разговору, в этом мире, как и в моем родном, городские бои были самым сложным и опасным видом ведения войны, особенно для атакующих, поэтому в наших интересах было до последнего не открывать себя противнику, чтобы не спровоцировать его на паническую оборону, в процессе которой могло пострадать большое количество мирных жителей.
Спустя несколько минут обсуждений, конунг и Тиций выработали план, который устроил обоих. План предполагал деление армии на несколько отрядов, которые будут входить в город по очереди, занимая улицы ближайших жилых кварталов. Так как атаковать предполагалось ночью, после захода солнца, то большинство гражданских должны были спать, а если в чьих-то окнах горит свет, то в дом отряжались один-два бойца, которые уговаривали бы не жителей не шуметь и не поднимать тревогу. Если надо — силой.
Да, вот так. Несмотря на цели, методы и мотивацию, армия остается армией, солдаты — солдатами, а война — войной. Что в головах у жителей столицы, какая их часть предана императору — это все неизвестно. Зато точно известно, что, если они поднимут шум, то это сыграет против нас, и, скорее всего, повлечет за собой полный наш разгром. А значит, надо приложить все усилия, чтобы этого не произошло. Законы войны суровы. Если придется убивать мирных — будут убивать.
Звучит так, словно ты хочешь, чтобы пришлось.
Что⁈ Нет, конечно! Что за бред? С чего ты сделал такой вывод?
Да так… Показалось, наверное.
Вот и молчи тогда, раз сам не уверен в том, что говоришь.
К вечеру вся армия была уже проинструктирована и подготовлена. Солдат разбили на отряды, примерно по пятьсот человек в каждом, равномерно распределив среди них наших доморощенных демонологов. С виду они не отличались от остальных вояк — ни снаряжением, ни оружием. Только те, кто знал, что искать, могли выделить их из толпы. По сумке с запасами черного порошка на боку, по дополнительному мечу в ножнах, вдобавок к топору или молоту в руках, по черному оперению стрел в колчанах, так неестественно бликующему в солнечных лучах.
Когда мир накрыла ночь, армия пришла в движение. Оставив за спиной лагерь, в котором для отвлечения внимания были зажжены костры и факелы, а некоторые из них еще и приделаны к простым, наспех собранным конструкциям, чтобы создать иллюзию их движения, отряды тихо двинулись к крепостным стенам. Сначала вперед двинулась группа проверки, облаченная в лучшую броню из всех, что удалось найти в лагере, снабженная не только личным пехотными щитами, но и большими, наспех сколоченными из разломанных тележек, огромными щитами на случай обстрела со стены. Со всем этим добром, да еще и в тяжелом обмундировании, да еще и пытаясь произвести как можно меньше шума, отряд добирался до стен долго — жалкие полтора километра они ползли минут тридцать.
Само собой, я шел с ними — брони, лучше чем у меня, в нашей армии просто не существовало. По идее, я мог бы пойти на разведку один, но, к сожалению, хорошо понимал, что в одиночку я не смогу никого спровоцировать на активные действия. Никто не станет терять эффект неожиданности, никто не станет обстреливать одинокую фигурку под стенами, если на горизонте так и маячит более вкусная цель. Даже если будут знать, что это за фигурка.
Особенно если будут знать, что это за фигурка.
На самом деле, я бы и сам мог просто влезть по внешней стене города и открыть ворота для остальной армии — не проблема. Единственное, чего я опасался — что крошащийся под моими когтями камень будет трескаться слишком громко, и перебудит жителей ближайших к крепостной стене жителей. А от этого уже недалеко и до полного провала нашего штурма.
Впрочем, если бы не сопротивленцы, я бы все равно, наверное, это сделал. Провести армию в город, чтобы они отвлекли от меня армию императора, как-то надо было, а этот способ был самым простым.
Передовой отряд полз медленно, раздражающе медленно, я едва удерживал себя от того, чтобы не опередить их и не оказаться на месте в два прыжка. В конце концов, я не выдержал и рванулся вперед, достигнув стен за несколько секунд.
Зачем я это сделал — решительно непонятно. Потому что так или иначе, мне все пришлось потратить то же самое время ожидая когда же подойдут остальные.
Когда же они добрались до стен и встали под ними, мир погрузился в тишину. Задрав голову в небо, мы одновременно ждали, что на стенах сейчас появятся лучники и котлы с раскаленной смолой, и желали, чтобы этого не произошло. Надеялись на то, что сопротивленцы в столице сделают свое дело, и что они сделают его тихо, не переполошив всю округу.
И наши надежды оправдались. Городские ворота, от которых мы предусмотрительно выдержали приличную, метров пятьдесят, дистанцию, на случай, если оттуда сейчас хлынет армия императора, бесшумно поползли, открываясь наружу. Будто только нас и ждали. Скорее всего, так оно и было.
— Давайте сигнал. — скомандовал я бойцу, который помимо всего прочего нес с собой еще и фонарь со свечой внутри и рассеивателем из скругленного листа металла. Тот повернулся к оставшейся за спиной армии и несколько раз открыл и закрыл заслонку фонаря. Со стороны это должно было выглядеть, как будто огонек моргал, и значило, что мы дошли удачно, и можно выдвигаться на нашу позицию.
В ответ нам так же подмигнули фонарем, что означало, что информацию приняли, а мы выдвинулись к воротам. К тому моменту, когда мы просочимся в город и займем ближайший жилой квартал, вторая группа как раз подойдет на наше место, и таким образом, постепенным перемещением войск, планировалось переместить всех.
Конечно, весь город мы бы таким макаром не заняли — нас слишком мало, а он слишком большой. Но это и не нужно было. Для нашей армии была нужна всего лишь «зона тишины», окружающая солдат и перемещающаяся по городу вместе с ними. Конунг пошел на хитрый и рискованный ход, велев солдатам не пытаться двигаться по широкому тракту, который прямой стрелой рассекал городскую застройку и вел прямо от ворот прямо ко дворцу, а рассеяться по окружающим улочкам, чтобы привлекать меньше внимания. В отсутствие какой-то централизованной связи это неминуемо влекло за собой кучу проблем, включая невозможность придти на помощь попавшему в засаду отряду и даже узнать о том, что он попал в засаду, но одновременно здорово скрывало перемещение солдат и позволяло сохранить максимум сил, в случае если это все же ловушка, за ее пределами.
Поэтому, едва только войдя в город с оружием наизготовку, внимательно и опасливо оглядываясь и всматриваясь в каждую тень, мы резко ушли вправо, скрываясь с широкого проспекта за стенами домов.
Здесь уже в дело вступили офицеры. Раздавая короткие тихие команды, они поделили отряд на еще меньшие отряды, и пустили их по улочкам на поиски окон, где не спят и дверей, что пока еще не закрыли.
Я шел вместе с остальными, самым первым, внимательно оглядывая дома, но все везде было тихо и пусто. Все двери были заперты или казались такими, в окнах нигде не горел свет, и вообще в городе не было слышно ни звука. Один только ветер гулял по улицам, поскрипывая цепями, на которых были подвешены редкие вывески, да и только. Ни плача младенца, ни храпа уставшего работяги, ни лая собак.
В кино эту ситуацию прокомментировали бы клишированным выражением «Тут слишком тихо». И спустя несколько секунд эти тишину обязательно прервал бы рев динозавра, грохот пулемета или еще какая-нибудь дрянь.
