«Обходя окрестности Онежского озера, отец Онуфрий обнаружил обнаженную Ольгу» – старая присказка назойливой мухой крутилась в голове у Ниночки. Она поправила розовую лямочку и посмотрела в окно. Вокруг проводницы еще клубились любители карельских красот, озер и Петрозаводска, в который Ниночка, как дура, рванула по приглашению почти незнакомого капитана Игоря. Одна! Взяв неделю за свой счет во время сдачи отчетов! А Раиска, громче всех критиковавшая корпоративную регату, первой заплатила аванс за прогулку по онежским островам, но слегла с пневмонией. И теперь в окне отражается лишь блестящее от пота лицо Ниночки, обмахивающейся паспортом, и сидящий напротив дед, нагло уставившийся на ее тяжело вздымающуюся грудь.

– Как душно! – прошептала Ниночка и поднялась на выход.

Дед кивнул и что-то сказал, но Ниночка его уже не слышала. На платформе стоял невысокий крепкий мужчина, ужасно похожий на Игоря. Несмотря на ветерок, стало трудно дышать и Ниночка, словно бросившись в омут, сделала шаг к Нему. Мужчина повернулся. Унылое незнакомое лицо проплыло мимо, поезд «чихнул» и Ниночка рванула в вагон.

Несмотря на разочарование рухнувших надежд, Ниночка заметила в их плацкартном купе какое-то нездоровое оживление. Она протянула проводнице паспорт и поджала губы. Дед, вытянувшись во весь свой немалый рост, шарил на верхней полке, пуская пылевую бурю и что-то бормоча про паспорт.

– Ну, где же он может быть? – дед в растерянности посмотрел на Нину.

Она отвернулась, не желая быть втянутой в непонятные поиски.

– А вы в чемодане смотрели? – вклинился сидящий на краю полки мужчина.

– Да нет у меня чемодана! И я его на стол клал, – обиженно проговорил дед.

– Надо посмотреть во всех сумках! – торопливо отдавая Ниночке паспорт, высказалась проводница, – может быть, его кто-то по ошибке взял.

Мужчины, сидящие с краю, поднялись и стали хлопать себя по карманам, пуская еще больше пыли. Ниночка почувствовала, как все тело становится липким, и в сотый раз пожалела, что ввязалась в эту авантюру.

– Девушка, а посмотрите у себя! – взмолился дед, глядя на Ниночку.

– Откуда у меня ваш паспорт! – выдохнула пятидесятилетняя «девушка» и судорожно замахала импровизированным веером.

Неожиданно ее внимание привлекла какая-то незнакомая метка, которой в ее паспорте быть не должно. Ниночка раскрыла паспорт пошире и прочитала:

– «Зарегистрирован брак, 6 июня 2012 г., Кудрявцев Иван Савельевич, 1959», – глаза ее округлились, а в голове что-то задвигалось.

– Это же я! – радостно закричал дед, выхватывая паспорт.

Мужчины захохотали. Ниночка захлопала глазами, никак не понимая, почему у нее два паспорта.

– Она с паспортом выходила. Может, уже квартиру на себя переписала? – смеялся противный сосед по полке, а проводница строго посмотрела на Нину и взяла пропавший документ.

Ниночка покраснела, а дед ободряюще улыбнулся и проговорил:

– Все хорошо, что кончилось. А вы в Петрозаводск первый раз едите?

– Первый, – прошептала Нина, желая только об одном – немедленно оказаться в родной бухгалтерии заваленной отчетами и не видеть этого противного деда, который, к тому же, ее лишь ненамного старше.

– Позвольте, я немного покажу вам город? – Иван Савельевич включил зажигание, и просторная машина убаюкивающее заурчала и дыхнула прохладой кондиционера.

Ниночка, не успевшая придумать, как ей скоротать время до завтрашнего визита в яхт-клуб, согласилась. После душного поезда и суеты вокзала в машине было приятно. Да и дед во время пути быстро превратился в довольно интересного мужчину, который может сходить за чаем, угостить пирожком или отвесить недвусмысленный комплимент. Все это было очень забавно. Особенно после их женского коллектива и постоянных разговоров о детях, грибах и мужиках. Дочка у Ниночки выросла и жила отдельно, иногда подбрасывая внука, а муж уехал однажды кататься на моторке и не вернулся.

Откинувшись в кожаном кресле, Ниночка смотрела, как пробегают за окнами дома – пяти и шестиэтажные, ничем не примечательные. Как в сотне других городов.

– А где же озеро? – встрепенулась она, словно ей что-то недодали или вместо «Анны Павловой» подсунули сморщенный зефир.

– Скоро увидите, – улыбнулся «дед», заворачивая на очередную улицу. – Вы, кстати, где остановились?

– В «Ирме» или «Илме», у меня записано, – Ниночка ухватилась за сумочку, но она соскользнула с коленей.

– Я помогу! Это недалеко, на Володарского.

Вдвоем они нашарили сумочку, а заодно знаток города обшарил Ниночкино колено.

– Там рядом храм Александра Невского и десять минут до набережной, – тараторил Иван Савельевич, словно ничего не случилось.

Ниночка прикрыла колени сумкой, не зная, как опустить задравшуюся юбку.

– Петрозаводск – город Петра. На набережной ему поставили памятник. Вы его скоро увидите.

Ниночка стала крутить головой. «Дед» заулыбался, ткнул в экран, и салон наполнили переливы гитары. Ниночка вслушалась и просияла.

– Моя любимая!

– И моя! Забыл название, – прищурился «дед», притормаживая у какой-то помойки напротив деревянного дома.

– Бесаме мучо, – не успела Ниночка проговорить название, как ее накрыл горячий запах несвежей еды, жвачки и пота, а губы неожиданно обслюнявил теплый язык. Ниночка уперлась и отвернулась, уколовшись об щетину щекой. Она быстро вытерла рот, с трудом сдерживаясь, чтобы не врезать по колючему лицу сумочкой.

– Ты же сама сказала «Целуй меня сильно!» – обиженно прошептал поклонник латино-американской музыки.

– А теперь говорю: «Адьёс!», – и Ниночка рванула дверцу. – Выпустите меня!

– Подожди! Мы уже у твоей гостиницы. Мы можем пообедать вместе. Ниночка, ке теньго миедо пердерте – я боюсь потерять тебя! – Иван Савельевич сжал лежащую на сумочке руку.

– А как же ваша супруга? – Ниночка представила пожилую даму в шляпке с корзинкой в руках, и ей стало противно.

– Она ничего не узнает, – с придыханием проговорил Донжуан, и слюнявые губы снова потянулись к лицу.

Ниночка резко рванула дверь. Иван Савельевич нехотя отодвинулся, замок клацнул, и Ниночка, выдернув с заднего сиденья рюкзак, резво выскочила на улицу под низкий голос Сезарии Эворы.

«Обходя окрестности Онежского озера» – бубнила про себя Ниночка, шагая от такси до входа в яхт-клуб. Конечно, на яхт-клуб ангар и покосившийся забор с калиткой походили мало. Но Ниночка с детства знала, что лодочные стоянки бывают разные, иногда похожие на свалки, на гаражи или на водяной Шанхай с домиками на сваях. Но любые места, где живут катера и яхты, ее ужасно притягивали.

Вчера она любовалась красивыми яхтами, пришвартованными в центре Петрозаводска по случаю открытия Онежской регаты, исходила вдоль и поперек всю набережную, пока сумрак белых ночей не загнал ее в гостиницу. Там она посмеялась про себя, узнав, что какой-то мужчина спрашивал, где живет Нина.

– Но, конечно, мы не раздаем такую информацию! – гордо закончила строгая дама-администратор, подозрительно глядя на нее.

Поставив тяжелый рюкзак на лавку у домика охраны, Ниночка сделала три глубоких вдоха, словно собиралась нырнуть. Совсем скоро она увидит Игоря – сурового капитана, которого не могла забыть с майской регаты. Иногда ей казалось, что она для него только дурочка с деньгами, но порой мечты о крепких мужских руках были такими яркими, что она лепила ошибки в отчетах и вздыхала, слушая угрозы главбуха.

Загородившись рюкзаком, как щитом, Ниночка узнала, где стоит яхта «Мари». Под удары своего сердца и скрип досок, она двинулась на встречу крепким мужским рукам.

Белоснежные, голубые и желтые яхты стояли, уткнувшись носами в причал, и покачивались. Прочитать, какая из них «Мари» было трудно. Ниночка топталась на месте, раздумывая у кого бы узнать, как вдруг громкий крик заставил ее вздрогнуть.