Создателями канала были муж с женой, Илья и Мария Градовы, двадцати девяти и двадцати пяти лет. Как только канал стал приносить прибыль, они бросили свою основную работу и посвящали всё время ютубу. И вот нелёгкая занесла их в такие дебри. В кишащее комарами и слепнями болото, где можно было легко и бесследно сгинуть, сделав всего один неверный шаг.
Мария была на пятом месяце беременности, и этот выпуск должен был стать последним роликом на их канале. Илья пообещал завязать прекратить поездки и съёмки, сопряжённые с риском для здоровья.
Илья взглянул на наручные часы. Половина двенадцатого.
– Николай Васильевич, вы не против, если мы начнём съёмки? А то время позднее, а до машины с полчаса пешком по темноте, – сказал Илья, глядя на то, как отшельник трясущимися руками заливает очередную порцию спиртного себе в горло.
Мария положила на стол конверт.
– Вот деньги, – сказала она, – как договаривались, десять тысяч рублей за вашу историю.
– В мельчайших подробностях, – добавила она.
– Понимаю, понимаю, торопитесь сильно. Двадцать первый век, сейчас все торопятся. Включайте вашу камеру.
Илья снял крышку с объектива и нажал на небольшую красную кнопку.
– Итак, мы в эфире, так сказать. Сегодня мы в гостях у Николая Васильевича, чтобы узнать его действительно интересную историю. До нас дошли лишь обрывочные её части. Но она настолько нас с Марией зацепила, что мы припёрлись в богом забытую пердь ради неё, – сказал на камеру Илья.
– Про пердь это вы извините, подписчики любят подобные словечки. У вас очень милый город, – добавил он, глядя на отшельника.
К тому моменту в бутылке водки осталось всего на два пальца жидкости. Николай Васильевич отодвинул её в сторону, достал из дырявого кармана рубашки самокрутку, прикурил и начал свой рассказ.
– Сами понимаете, история случилась довольно давно, ровно двадцать пять лет назад. Чё за месяц у нас сейчас на дворе?
– Две тысячи двадцать второй год, пятнадцатое июня, – ответила Мария с явным раздражением.
– Получается так, ровно двадцать пять лет назад случилось то, что случилось. Случилось то, что не должно было случиться.
Он плеснул себе в стакан немного спиртного.
– Всех подробностей я могу не помнить, столько времени прошло, сами понимаете. Что-то утеряно в годах и литрах. Так вот, ровно двадцать пять лет назад решил я пойти за грибами. Решил уйти подальше, где точно ничего не было бы обшарено местными и дачниками. Коих в тот год были целые полчища. Как вы недавно сказали, решил углубиться в самую пердь, за Шумновские болота. Болота я не боялся, в отличие от большинства, так как имел к тому времени некоторые навыки. Отец постоянно таскал меня по болотам за клюквой. Болото в итоге и отняло его у меня. Ну да ладно, разговор не об этом.
За окном ярко блеснула молния, и через несколько секунд прогремел гром.
– Придётся вам возвращаться под дождём, погода испортилась, – сказал отшельник, затягиваясь самокруткой.
Илья и Маша переглянулись.
– Переживём, взяли с собой дождевики, – сказал Илья, – продолжайте, пожалуйста.
– Да, так вот. Забрался я тогда далеко-далеко. Я с собой тогда взял самую большую корзину, рассчитывая на небывалый урожай грибов. Скажу сразу, она мне не пригодилась. Ну так вот, набрёл я тогда на какие-то руины в центре небольшого островка. И вот что я заметил тогда, это меня не напугало, но сильно удивило. Как только я зашёл на тот островок я прекратил слышать всякие лесные звуки и даже шум ветра в деревьях. Понимаете? Ну, там, пение птиц, и даже жужжание проклятых комаров. Да и запах там стоял гнилостный, тошный. Это явно было нехорошее место, которое нужно было сразу обойти стороной и больше никогда туда не возвращаться. И те руины, чёрт их возьми. Хотя то, на что я наткнулся, назвать руинами можно с очень большой натяжкой. Это была насыпь в форме идеального круга. Какие-то гнилые доски, кованые элементы, камни. Но, как я понял, это были останки какой-то церкви или небольшой часовни.
– Что вас навело на такие мысли? – спросил Илья.
Николай Васильевич активно жестикулировал весь свой рассказ. И в этот раз дал волю своим рукам. Он поднял руки к потолку и резко опустил их на стол.
– Очевидно же! Это было не сложно. Церковь равно кресты, так? А там как раз недалеко на земле лежал большой ржавый, гнутый кованый крест. А внутри круга, у самого края, ещё один крест небольшого размера. Вот он-то и привлёк моё внимание. Из-за него я и не убежал оттуда, сломя голову. Не знаю, уместно ли тут будет слово «чертовски», но он был как раз чертовски красив. Он был из белого металла, скорее всего серебряный, весь резной, тонкой работы, со следами от некогда прикреплённой к нему фигурки Ии.. – он сделал паузу, пытаясь выговорить слово Иисус. Но у него так ничего и не вышло.
– В общем, вы поняли о ком я, кого обычно крепят к кресту. Судя по всему, веса тот крест был не малого, пару кило уж точно. Если бы я знал к чему меня это всё приведёт, пошёл бы за тем, за чем и шёл туда, за грибами. А про этот крест и всё что с ним связано, забыл бы навсегда и даже не рассказывал бы никому.
Он повернулся к камере боком и стал копаться в одной из коробок, в обилии лежащих внутри его жилища. И через минуту извлёк оттуда действительно прекрасное распятие. Длиной приблизительно сорок сантиметров и толщиной чуть меньше сантиметра. Он с грохотом положил его на стол перед собой. В тот же момент за окном сверкнула очередная молния, создавая практически идеальный киношный кадр.
– А вот и он. Чем тратить время на описание, проще вам его показать, – произнёс он победоносно. Будто демонстрировал голову убитого им дракона.
Мария взяла камеру со штатива и сняла распятие крупным планом.
– Действительно, красивая вещь, и дорогая, наверное, – сказал Илья.
– О да, это вы в самую точку, действительно дорогой, – он негромко рассмеялся, – знали бы вы, какую цену мне пришлось за него заплатить.
Последнее содержимое бутылки перекочевало в стакан. Он сделал глоток и продолжил.
– Ну так вот. Как только я увидел этот крест, или распятье, называйте его как хотите, я немедленно забыл про грибы. Он лежал внутри круга у самой стены. Я, разумеется, захотел его забрать. Не каждый день находишь драгоценный металл. Да и кто бы не захотел на моём месте, в конце концов? В общем, я его хотел поднять и положить в корзинку. Только вот он оказался к чему-то прикреплён. Я потянул его, и из-под земли показалась цепь. Крест был намертво к ней прикреплён. Цепь была железная и вся покрыта какими-то надписями. Каждое звено было испещрено надписями и символами мне совершенно не известными. Может латынь или ещё что-то боле древнее, забытое бог.., – он опять замер, словно в параличе. Словно слово Бог встало у него поперёк горла.
– У вас нет той цепи? Интересно было бы взглянуть. Уверен, кто-то из наших подписчиков определил бы, что за язык и символы, – спросила Мария.
– Не торопитесь. Вы дослушайте мой рассказ, и поймёте, почему у меня её нет и быть не могло, – недовольно прошипел отшельник.
Он взял крест со стола, прислонил его к груди и закрыл глаза. По его щекам потекли слёзы. Он быстро вытер слёзы рукавом, положил крест на стол перед собой и продолжил свой рассказ.
– Я тянул этот крест, а с ним из-под земли вытягивалась и цепь. Цепь лежала вдоль всего круга, по стене. Я тянул и тянул, изо всех сил. Казалось, ей не было ни конца, ни края. Виток за витком, всё ближе к центру руин. Я тогда практически на сто процентов был уверен, что на конце цепи будет нечто ценное. Нечто гораздо более ценное, чем этот крест, – он показал на распятие, лежащее перед ним.
– В итоге я добрался до центра, цепь уходила куда-то вниз. Всего я насчитал шестьдесят шесть витков. Чёрт побери! Уже на тот момент я должен был задуматься, что шестьдесят шесть это не такое уж и хорошее число. Особенно когда оно связано с церковью. На то, чтобы вырвать всю эту цепь из-под земли у меня ушли все последние физические силы. Но, как я тогда думал, до сокровища мне оставался всего один рывок. Необходимо было вырвать цепь, и на её конце меня ждала бы награда. Там должен был быть ларец с золотом и драгоценными камнями, или сундук, или ещё что-то ценное.
