Старик достал из-под стола две керосиновые лампы. Зажёг их. Одну поставил на стол передо мной, вторую взял с собой и стал обыскивать немногочисленные шкафы и тумбочки. Не найдя в них желаемого, он кряхтя полез на чердак.
Прошло около двух часов. На улице окончательно стемнело. Старик спустил с чердака коробку, покрытую толстым слоем пыли.
– Если не здесь, то не знаю где и искать, больше негде, – недовольно пробормотал он.
Как только он открыл её, издал радостный возглас и извлёк на свет божий толстый зелёный альбом. У каждого советского человека хранились подобные толстяки, с фотографиями их бабушек и дедушек, и я был не исключением.
– Ну, наконец-то, вот он! Я уж думал, что не найду. Долго же ты тут провалялся, мой старый страшный друг.
Старик бережно достал альбом. Его лицо озарила широкая улыбка.
К моему удивлению, он не открыл альбом, проверить, на месте ли его содержимое, а сразу положил на стол передо мной.
– Вот он. Уверен, он кое-что, да стоит. Посмотрите, не торопитесь, а я пойду немного почитаю. Только очки найду. Когда-то эти фотографии меня сильно пугали, не хочу воскрешать их в памяти. На них запечатлены местные жители в рождественских костюмах. Фотографии очень старые. А вы человек молодой, с крепкими нервами, вам они, возможно, и вовсе покажутся смешными. И ещё. Если захотите есть, в шкафчике над печкой найдёте консервированную печёную фасоль и свиную тушёнку. Да, еда простая, но горячая, вкусная и сытная, а что ещё нужно холодным вечером?
С этими словами он взял одну из стоящих на полке над столом книг, и удалился за печку, держа в одной руке лампу.
Я поблагодарил его, и с энтузиазмом взял альбом. Страницы оказались очень толстыми, из двухмиллиметрового ватмана, так что всего их было не более десяти. Я открыл альбом. На первой странице я увидел лишь пустые уголки, в которых должна крепиться фотография. Вторая страница по-настоящему шокировала меня, как ничто до этого момента.
Почти шестьдесят лет назад, когда меня ещё не было на свете, случилась она загадочная история. Григорий Архангельский, один из сказочно богатых московских коллекционеров, в тот момент проживающий в Швейцарии, анонсировал закрытый показ одной чрезвычайно редкой фотографии. По его словам, на ней изображён настоящий, призванный из самых глубин ада, демон. Мой отец был одним из счастливчиков, получивших приглашение на показ. К сожалению, за день до назначенного срока особняк коллекционера сгорел дотла вместе с ним и его семьёй. С тех пор об этой фотографии ходило неисчислимое количество слухов, легенд и сплетен. Многие винили именно её в смерти Григория Архангельского. Мутная была история, и я, если честно, не сильно в неё верил. До этого самого момента.
И тут я вспомнил рассказ старика о том, что церковь сгорела в шестидесятых годах, в то же время что и дом коллекционера вместе со всей его семьёй. Неужели эти трагедии как-то связаны?
В тот момент я точно понял, что связаны, и виной этому точно была та полулегендарная фотография, которую никто не видел. Я не сомневаюсь, что именно с первой страницы этого альбома фотография демона и попала в руки Григория Архангельского, сгубив его.
Не отрываясь, словно заворожённый, я смотрел на фотографию со второй страницы. На ней в центре странного рисунка, нанесённого какой-то тёмной краской на каменном полу, находилось нечто, лишь отдалённо напоминающее человеческое существо. Не стояло, не сидело, а именно находилось. В какой-то скрюченной позе, с двумя светящимися, словно у кошки, глазами почти у самого пола. Казалось, если это существо распрямится, то при длине тела около двух метров, его конечности вытянутся от него минимум на три, а то и четыре метра.
Спустя полчаса пристального разглядывания фотографии, я достал телефон, чтобы сфотографировать находку, но, к сожалению, он оказался полностью разряжен.
Тут я вспомнил некоторые подробности из истории Архангельского. Ходили слухи, что на обратной стороне его фотографии находилось заклинание, с помощью которого можно призвать демона, запечатленного на ней. Я достал фотографию. Признаюсь, я не сразу её перевернул, боясь, что и эта часть истории окажется правдой и один взгляд на неё изменит мою жизнь. Причём, учитывая опыт Архангельского, не в лучшую сторону.
На обратной стороне красными чернилами кто-то нанёс тот самый рисунок, нарисованный на каменном полу, в центре которого стоял демон, и какие-то символы внутри и вне рисунка. Сверху надпись «Калгон-са. Демон. Неуправляем. Опасен». В нижней части фотографии небольшие пометки от руки в три строчки: «1. Метку наносить кровью некрещеного. 2. Для свечей чёрный воск с пеплом казненного за убийство. 3. Не смотреть на сущность, общаться только через серебряное зеркало».
Убедившись в правоте слухов, я быстро вернул фотографию на место. На самом деле, я по-настоящему боялся. Мне было страшно смотреть на рисунок лишнюю секунду, чтобы, не дай Бог, не запомнить его. Что-то внутри меня всеми силами противилось этому.
Я изучил каждую из фотографий. Все они представляли собой инструкцию по призыву. Кем и когда они были написаны, для меня оставалось загадкой.
К моему удивлению, на них присутствовали не только демоны. На последней фотографии в кругах из десятков стояло существо, объятое ярким свечением. Его вид внушал скорее спокойствие, чем страх. Надпись на обратной стороне гласила: «Неизвестно. Неизвестно. Ангел. Неизвестно». Снизу пометки: «1. Метки наносить смесью святой воды, молока и мела. 2. Обычные церковные свечи. 3. Непредсказуем, чрезвычайно опасен. Из всей группы выжила только я».
На последней странице находилась фотография, на которой рядом стояли десять человек, семь мужчин и три женщины. Скорее всего, это и была та самая группа, из которой выжил всего один человек.
Не помню, сколько раз я пересматривал альбом, но в какой-то момент я решил перевернуть фотографию с последней страницы. То, что я прочитал на обратной стороне, кое-что прояснило.
«Проект «Призыв», 1942 год.»
Под фотографией находилась небольшая записка. «Германия пала, чёртов Адольф гниёт в земле. Слава товарищу Сталину! Мы победили, проект закрыт.»
Проект «Призыв», скорее всего, это был один из запасных планов победы СССР над нацистской Германией. Никогда о таком не слышал. Наш ответ Анненербе, или ещё кому? В любом случае я столкнулся с оккультной группой или организацией, работавшей на Советский Союз.
Сказать, что этот альбом стоил больших денег – это ничего не сказать. Эта информация стоила миллиарды долларов. Многие правительства отдали бы всё, чтобы заполучить в свои руки возможность призвать существ из потустороннего мира, и, возможно, управлять ими.
За этот альбом легко могли убить. Не буду отрицать, желание убить старика, и тем самым избежать торгов за бесценную вещь, приходило ко мне в голову. Отдалённость деревни и тот факт, что старик являлся последним жителем, упрощали бы сокрытие преступления. Но я всегда знал, что не способен на какое-либо преступление, и уж тем более на убийство. К тому же сейчас я точно знал о существовании потустороннего мира, существовании демонов и ангелов, получается, и ада и рая тоже. Так что желание совершать любой грех, тем самым обеспечив себе место в аду, среди запечатлённых на фотографиях существ, отпадало само собой. Оставалось одно, попытаться, во что бы то ни стало договориться со стариком.
– Очень интересный альбом. Фотографии действительно редкие и ценные, – обратился я к старику.
– Очень хорошо. Я не сомневался, что они что-то стоят. Приятно иметь дело с честным человеком. Я давно уже хотел отнести их в ломбард, но, зная, как там дурят пенсионеров вроде меня, не решался. Сколько, по-вашему, они могут стоит?
– Боюсь, точную сумму назвать не смогу, но очень дорого.
Старик встал с кровати, вышел из-за печки и сел за стол.
– На квартиру в Екатеринбурге хватит?
Тогда у меня перед глазами стояли миллиарды долларов и ареол славы, которые я получу за продажу этого альбома, и я был готов с лёгкостью расстаться со всем, что имел на тот момент. У меня на счету находилось не многим больше трёх миллионов, но я мог быстро и дистанционно взять кредит под залог квартиры и тысяч за пятьсот продать автомобиль, так что в целом я был готов к запросам старика. Несмотря на пелену, застилавшую мне глаза, хотелось проследить за тем, чтобы старик всё-таки знал меру в своих желаниях. Столбовой дворянкой и царицею морскою при всём желании я его сделать не мог.
