Серафим, выбежав на улицу с пустыми ведрами, бросил их за ненадобностью, хлопнул себя по лбу и сквозь клубы дыма от горящей резины попытался достать огнетушитель из машины. Невдалеке от горящей машины остановилась черная машина, из нее выскочил Прохор, сосед со второго этажа, с огнетушителем и быстро потушил горящее и дымящееся колесо.

Рядом с отцом Серафима стоял Прохор, разговаривая с ним. Сергей Прокопьевич так и держался за шов после недавней операции и не давал себя поднимать. Приехавшая скорая помощь забрала родителей Серафима.

Серафим, вернувшись от них из больницы, позвонил в дверь Сюзанны, чтобы извиниться и излить душу вместо воды.

Сюзанна открыла дверь с крупными бигуди на голове.

– Как дела? – спросила она Серафима.

– Нормально. Отца перевязали и отпустили домой. Мать положили в палату, из которой недавно выписали. Колесо я сменил, – проговорил Серафим, плюхнувшись на собранный диван. – Сюзанна, а ты что такое объемное купила?

– Собачку хочу купить, вот и купила перевозку для нее, домик, поводки с камнями. Серафим, посмотри, какие они красивые, – и Сюзанна достала ошейник и поводок с крупными украшениями.

– А куда с прической собиралась? Я заметил твою шикарную прическу перед тем, как ты сникла под водой из моего ведра.

– Серафим, ты мне вечер испортил, у меня сегодня свидание!

– Правильно, что я тебя облил водой! Я не хочу, чтобы ты шла к другому мужику!

– Слушай, мы с тобой только соседи! Какое тебе дело до моих мужчин? Ты мне не муж!

– Я твой сосед с тех пор, как себя помню! Ты мне как родная, можно сказать.

– Глупец, я свободная женщина и могу выбрать себе мужчину своей жизни или нет?

– Можешь выбрать меня.

– Так, ты еще со своей женой не развелся, сбежал от нее и живешь у родителей.

– А если я тебя люблю?

В это время на улице загорелось колесо машины Прохора, который истратил свой огнетушитель на автомобиль Серафима. Дым повалил черный и едкий. Окна хозяина машины выходили на другую сторону дома. Он сам пожара не видел.

Дело в том, что вездесущий Григорий некоторое время жил с Алевтиной в квартире. Дом находился относительно недалеко от аэродрома для малой авиации. Григорий освоил полеты на самолете для собственного удовольствия.

Дворник Алевтина, хорошо владеющая большой метлой, рядом со своим домом разбила цветник. Ей очень мешали автомобили, заезжающие на газон, и она придумала хитрость. Если машина заезжала на газон одним колесом, то вторым невольно ехала по асфальту и включала зажигалку, спрятанную в асфальт. «Против лома нет приема», – так думала ведьма с метлой и ломом пробила в асфальте ямку, заточила в нее зажигалку и подлила керосина.

Колесо включало зажигалку, керосин горел, колесо дымило и горело. Это был секрет Алевтины, придуманный для охраны газона с ее цветочками. Чего она хотела? Чтобы ее и ее газон показали по телевизору. И Алевтину показывали по телевизору вместе с ее цветочным газоном.

Ситуация сложилась от ее поджога колеса автомобиля по типу бумеранга. Потерпевший Прохор отомстил Алевтине, но не ей лично, а ее Григорию. Григорий Кузнецов, помимо работы на заводе, увлекался малой авиацией. Прохор сделал так, что шасси его самолета не смогло спрятаться после взлета. Такая ситуация не смертельна, но весьма опасна. Две неприятности или два минуса неожиданно сложились в один плюс: самолет приземлился, но взлететь не смог.

На аэродроме прошел слух, что самолет Григория Кузнецова потерпел крушение. Алевтина словно потерялась от такой новости и жила рядом с запасным аэродромом. Почему аэродром запасной, ей было не понять, но он ей безумно нравился. Странный аэродром, чаще всего на нем стояли самолеты малой авиации. Иногда приезжали летчики, садились в самолеты и улетали. Алевтина на глаза им не попадалась.

В ограждении аэродрома был лаз, она его никому не продавала, сама подкопала, сама лазила и закрывала ветками перед уходом. Надо сказать, тем и жила. Аэродром обслуживали несколько человек, иногда вообще никого не было видно, поэтому вездесущая Алевтина чувствовала себя на нем как дома. Она знала, где стоит горючее, как открыть двери, как их закрыть. У нее был такой беспробудный вид, что, глядя на нее, все пытались ее в упор не видеть и не видели на свою голову.

В ветвях дерева Алевтина не поленилась и сделала насест, она забиралась на него и ощущала себя летчицей, наблюдая за обстановкой на аэродроме. Ей нравились летчики, нравились военные в форме. Мужчины что надо, но не для нее, это она безрадостно осознавала. Алевтина ходила в брюках и куртке, списанных служителями аэродрома. Волосы ее никто не видел, на голове у нее всегда была кепка, которая менялась непонятным образом.

На аэродром приехали машины. Мужчина в военной форме и местный летчик сели в небольшой самолет. У военного на погонах была одна звездочка. Алевтина разбиралась в их количестве, но не в качестве.

Военный с одной звездочкой улыбался задорной улыбкой. Алевтина так и обомлела, он ей понравился. Она уже жалела, что горючее взяли из ангара, которое она сама лично разбавила. Каким образом? Все вам расскажи, что она, зря жила под его забором, можно сказать, в землянке?

Рядом с аэродромом шла траншея времен войны, в одном месте этой траншеи была землянка, ее Алевтина и облюбовала себе в качестве летней дачи. За подобное жилье она, естественно, не платила, но кушать ей всегда хотелось.

Она нашла мужичка без особых примет и внешности, он у нее покупал авиационный керосин. Так и жила Алевтина на своей летней даче. Сидя на насесте, ей пришло в голову, что люди могут обнаружить отсутствие горючего или его утечку. Алевтина решила, что не позволит такого обстоятельства, нет, она не вредитель, она – Алевтина. Все, и стала Алевтина носить воду. У нее было две канистры – в одну керосин вливала, из другой добавляла воду. Все путем, как в аптеке. Дебет и кредит.

Самолет набрал высоту и заурчал, словно в его желудке было много пива, а не керосина. Алевтина прищурилась, глядя в небо. Она чувствовала, что военного с одной звездочкой на погонах ей больше не увидеть. Телевизора в землянке у нее не было, газеты она читала крайне редко, но сердцем чувствовала, что сделала большую глупость. Правильно чувствовала.

Самолет пошел в пике и нырнул в землю. Алевтина прямо ахнула. Она этого не хотела, у нее самой журчало в желудке, и она покинула аэродром в поисках пресловутой пищи. Ей перепал пакет молока, булка, и больше у нее денег не было. Алевтина пошла к своему насесту с пакетом молока и булкой.

Впервые ее задержали с этим пакетом молока, но молоко спасло, и ее отпустили. Народу понаехало, мужиков видимо—невидимо. Все вокруг упавшего самолета суетились, еле пробралась она к своему насесту. Видит Алевтина сквозь листву, что останки собирают, два ведра набрали. Ужас охватил ее. Решила она, что не будет больше керосин разбавлять, а то такие мужики в землю врезаются, жуть какие красивые. Через сутки народу стало поменьше, и она пошла на место падения самолета. Бульдозеры уже почти все сровняли. В луже лежала рука, в другом месте она обнаружила ухо, под ухом была родинка или грязь.

Все, что насобирала, положила на бугорок и исчезла. Нашла погон с одной звездочкой и взяла его в качестве сувенира от красивого военного. От молока шумело в голове, не ее это напиток, ей бы бутылку, и голова не болела. Молоко промыло одну извилину в ее мозгу. Алевтина вспомнила, что у нее был муж Григорий, что он летал на самолете, поэтому она и живет рядом с запасным аэродромом. Она еще что—то пыталась вспомнить и не хотела вспоминать, а чего она не хотела вспоминать, она не помнила.

Алевтину осенила простая мысль, что надо помянуть погибших, а нечем. Тут она заметила, что на аэродром идет женщина в сопровождении двух военных, в форме такой же, как у погибшего майора. На аэродром их не пустили, появилась охрана, а только что никого не было. Они постояли и ушли, оставив… Алевтина сорвалась с места и правильно сделала: у ворот стояла бутылка и лежала закуска. Алевтина потянулась за бутылкой.